Мой ответ - нет - Уильям Коллинз

«Не поехать ли мне в Лондон? — подумал он. — Почему же и нет? Школа закрывается на каникулы, и она уезжает так же как и все».

Он оглянулся на школу.

«Если я вернусь проститься с Эмили, она не покажется мне, и расстанется со мною в последнюю минуту как чужая. После моей опытности в женщинах, опять влюбиться — влюбиться в девушку, которая по летам может быть моею дочерью, — какой я дурак, какой чистейший, униженный дурак!»

Горячие слезы выступили на его глазах, он свирепо отер их и пошел быстрее, решившись тотчас уложить вещи в своей деревенской квартире и уехать следующим поездом.

В том месте, где тропинка выходила на дорогу, он остановился во второй раз.

Причиной опять была особа женского пола — но на этот раз жалкая девочка, плакавшая над разбитой кружкой.

Албан Моррис посмотрел на девочку с угрюмой улыбкой.

— Ты разбила кружку? — спросил он.

— И пролила пиво отца, — ответила девочка.

Ее слабое маленькое тело дрожало от страха.

— Мать прибьет меня, когда я вернусь домой, — всхлипнула она.

— А что делает мать, когда ты приносишь кружку целой? — спросил Албан.

— Дает мне хлеба с маслом.

— Очень хорошо. Теперь выслушай меня. Мать опять даст тебе на этот раз хлеба с маслом.

Девочка вытаращила на него глаза, слезы висели еще на ее ресницах. Он продолжал говорить с нею по-прежнему серьезно.

— Ты поняла, что я сейчас сказал тебе?

— Да, сэр.

— Есть у тебя носовой платок?

— Нет, сэр.

— Так вытри себе глаза моим.

Одной рукой он бросил ей свой платок, а другой поднял черепок разбитой кружки.

— Это годится для рисунка, — сказал он себе.

Девочка ободрилась и вытерлась платком. Инстинкт, никогда не обманывающий, сказал этому маленькому существу, что она нашла друга. В серьезном молчании отдала она носовой платок. Албан взял ее на руки.

— Глазки твои опять сухи, а личико приятно видеть, — сказал он. — Хочешь поцеловать меня?

Девочка охотно чмокнула его.

— Теперь пойдем и купим другую кружку.

Ее красные круглые глазки широко раскрылись от страха.

— А деньги-то у вас есть? — спросила она.

Албан похлопал себя по карману.

— Да, есть, — ответил он.

— Вот это хорошо, — сказала девочка, — пойдемте.

Они пошли рука об руку в деревню, купили новую кружку и налили ее пивом. Отец девочки работал на дальнем конце полей, там, где рыли канаву. Албан нес кружку до тех пор, пока они не увидали работника.

— Теперь недалеко идти, — сказал он. — Смотри не урони опять. Что еще?

— Я боюсь.

— Чего?

— О, дайте мне кружку.

Она почти вырвала ее из его рук. Если она пропустит драгоценные минуты, ее прибьют у канавы. Торопясь к своему суровому отцу, девочка тем не менее вспомнила законы вежливости, которым учат в школе, она присела и сказала:

— Благодарю вас, сэр.

Албан посмотрел ей вслед и вздохнул.

— Какая жалость, что из нее выйдет женщина! — сказал он.

Приключение с разбитой кружкой замедлило более чем на полчаса возвращение в квартиру. Когда он вышел опять на дорогу, дешевый поезд с Севера остановился у станции. Он слышал звонок.

Одна из пассажирок, судя по дорожному мешку, который она несла, не остановилась в деревне. Это была маленькая, сухощавая живая женщина — она была одета в яркие цвета и с самым отвратительным безвкусием. Будучи, вероятно, близорукой, она прищурила глаза, и в углах их были заметны хитрые морщинки. Несмотря на свою наружность, она явно не хотела признавать ход времени. Волосы ее были выкрашены, шляпка сидела на затылке и украшалась ярким пером. Она шла легкими, подпрыгивающими шагами и щеголевато держала голову. Ее манера, как и одежда, говорили: «Все равно, сколько бы я ни прожила, я намерена остаться молодой и очаровательной до конца своей жизни». К удивлению Албана, она остановилась и заговорила с ним.

— О, извините. Можете вы сказать мне, по этой ли дороге я иду в школу мисс Лед?

Не заботясь скрыть неприятное впечатление, которое она произвела на него, Албан ответил грубо: «Прямо» — и хотел пройти.

Женщина остановила его решительным движением.

— Я обошлась с вами вежливо, — заметила она, — а как вы обходитесь со мной! Ну, я не удивляюсь; мужчины все грубияны по природе — а вы мужчина. «Прямо»? — повторила она презрительно. — Хотелось бы мне знать, насколько подобный ответ может помочь человеку в чужом месте. Может быть, вы знаете не больше меня, где школа мисс Лед? Или, может быть, вы не хотите взять на себя труд указать мне? Впрочем, чего я должна была ожидать от особы вашего пола! Прощайте.

Албан почувствовал упрек. Извинившись, он сухо сообщил ей все сведения, какие ей были нужны, — потом опять хотел пройти — и опять напрасно. Она еще с ним не покончила.

— Вы знаете здешнюю дорогу, — сказала женщина, — а желала бы я знать, известно ли вам что-нибудь о школе?

До сих пор она прямо смотрела ему в лицо. Теперь она потупилась. Перемена была ничтожная; и, по всей вероятности, не значила ничего — а между тем, только потому что это была перемена, она возбудила его любопытство.

— Мне должно быть известно что-нибудь о школе, — ответил он. — Я там учитель.

— Стало быть, вы именно тот, кто мне нужен. Могу я узнать ваше имя?

— Албан Моррис.

— Благодарю. Я миссис Рук. Вы, может быть, слышали о сэре Джервисе Редвуде?

— Нет.

— Господи помилуй! Вы ученый, разумеется, и не слыхали о человеке вашего сословия! Очень странно. Я экономка Джервиса и послана сюда привезти к нам одну из ваших молодых девиц. Не прерывайте меня! Не будьте опять грубияном! Джервис вечно сидит над своими книгами и писанием, а мисс Редвуд, в своих преклонных летах, половину дня проводит в постели. Ничего не знаю я об этой новой обитательнице нашего дома, кроме того, что должна ее везти с собой. Вам самим было бы любопытно на моем месте? Не правда ли? Теперь скажите мне, кто она такая, эта мисс Эмили Браун?

Имя, о котором он постоянно думал, — на губах этой женщины! Албан оторопело посмотрел на нее.

— Ну, получу я ответ? — сказала миссис Рук. — А, вас надо спрашивать! Опять, как все мужчины? Хорошенькая она?

Албан ответил нелюбезно:

— Да.

— Хорошего характера?

Албан опять сказал:

— Да.

— Этого довольно о ней, — заметила миссис Рук. — Может быть, вы можете сказать, жив ли отец мисс Эмили… вернее, живы ли родители мисс Эмили?

— Я не знаю.

— То есть вы не хотите мне сказать.

— Я сказал вам правду.

— О, это не беда, — отозвалась миссис Рук, — я узнаю это в школе. Первый поворот налево, кажется, вы сказали — через поля.

Алан был так взволнован, что не мог расстаться с экономкой, не задав вопроса со своей стороны.

— Сэр Джервис Редвуд один из старых друзей мисс Эмили?

— Он? С чего это вы взяли? Он даже никогда не видал мисс Эмили. Она едет к нам — ах, женщины теперь одерживают верх; и поделом мужчинам, скажу я! — секретаршей к сэру Джервису. Вам самим хотелось бы этого места? О, можете смотреть свирепо, как вам угодно — прошло то время, когда мужчина мог напугать меня. Мне нравится ее имя. Эмили — имя довольно хорошенькое. Но Браун! Прощайте, мистер Моррис. Мы с вами не носим такой пошлой фамилии, как Браун! О, Боже мой!

Она презрительно покачала головой и ушла, напевая какой-то мотив.

Албан остался, как прикованный, на месте. Он смотрел вслед легкомысленной экономке сэра Джервиса Редвуда и совсем забыл, зачем шел в свою квартиру. Прежде чем миссис Рук скрылась из вида, Албан Моррис отправился следом за ней.

Глава VII

События разворачиваются

Мисс де Сор и мисс Вайвиль еще сидели в саду и разговаривали об убийстве в гостинице.

— И вы больше ничего не можете сказать мне? — спросила Франсина.

— Больше ничего, — ответила Сесилия.

— Любви тут не было?

— Не было, насколько мне известно.

— Это самое неинтересное убийство. Мне надоело сидеть в саду. Когда начнется представление в школе?

— Не прежде, как часа через два.

Франсина зевнула.

— А вы что там делаете? — спросила она.

— Ничего. Я пробовала раз спеть простую песенку. Но когда я очутилась перед всеми зрителями и увидела ряды дам и мужчин, ожидавших, чтобы я начала, я так перепугалась, что мисс Лед должна была извиниться за меня. Я не могла оправиться целый день. Первый раз в жизни у меня не было аппетита за обедом. Ужас! Уверяю вас, я думала, что умру.

Нисколько не тронутая этим прискорбным рассказом, Франсина лениво повернула голову к дому. В эту самую минуту отворилась дверь. Стройная, невысокого роста девушка быстро спускалась по ступеням, которые вели на лужайку.

— Это Эмили возвращается, — сказала Франсина.