Сомнамбула. Книга 3. Бегство Сквозь Время - Сергей Волков

— Спасибо, Надежда!

— Всегда рада, — отозвался корабль.

Гумилев тем временем становился все мрачнее и мрачнее. События на Луне разворачивались таким образом, что становилось понятно — все летит в тартарары. Хваленый Космофлот во главе с великой и ужасной «Беллоной» вчистую проиграл битву за Луноград. Генерал Белов, старый друг Степана Николаевича, скончался, не приходя в сознание. Киберкрепость «Железная скала» захвачена, причем каким-то невероятным способом нападавшим удалось перепрограммировать ее корветы типа «Филин», и они в пух и перья разбили всю армейскую инфраструктуру, подавив организованное сопротивление правительственных войск. Связи со штабом «Беллоны» нет. Связи с Генеральным штабом нет. Бои идут на улицах Новой Москвы и Лунограда.

И самое главное: Оберпротектор Колоний Гай Руднев бежал из столицы Луны в неизвестном направлении. А это означало только одно: экстремисты победили. Степан Николаевич не сомневался — на достигнутом они не остановятся, будут атаковать все мало-мальски крупные поселения, принадлежавшие Объединенному человечеству. А значит, угрозе подвергнется и корпорация «Кольцо».

Поэтому Гумилев приказал срочно созвать Совет директоров корпорации. Отдав необходимые распоряжения, он повернулся к Анне, натянуто улыбнулся.

— Душа моя, я вынужден тебя оставить. Дела, дела… Думаю, тебе будет лучше остаться на борту «Надежды».

— Почему? — удивилась Петровская.

— Ну… — замялся Гумилев и тут же нашелся: — А разве тебе здесь не интересно? Ты ведь еще ничего не видела! Осмотришь корабль, поболтаешь с… Надежда!

— Слушаю.

— Приказываю оказать нашей гостье максимум внимания. Выполнишь все, о чем она попросит. Вопросы?

— Вопросов нет, — спокойно ответил корабль.

— Ну и отлично, — Гумилев сделал над собой усилие, улыбнувшись Анне самой искренней и доброжелательной улыбкой, и поспешил к лифту.

— Степан Николаевич, а как же Матвей?… — крикнула ему вслед девушка, но президент корпорации «Кольцо» уже канул в недрах лифтовой шахты.

Он очень спешил, уверенный, что оставил свою гостью в самом безопасном и надежном месте станции.

Оставшись в одиночестве, озадаченная Анна сделала глоток воды, поставила стакан и задала исину корабля первый пришедший ей в голову вопрос:

— Надежда, а вы помните свое прошлое?

Ответ пришел не сразу.

— Уважаемая Анна, я вынуждена уточнить ваш вопрос, — сказала Надежда. — Вы имеете в виду, имею ли я память о жизни Надежды Алферовой?

— Ну да, — кивнула Петровская. — И давай просто «Аня» и на «ты», а?

— Принято к исполнению, — отозвалась Надежда. — Отвечаю на твой вопрос: воспоминания Надежды Алферовой погибли вместе с ее мозгом в две тысячи девятом году. Но все исины, принадлежащие к семейству «Надежда», имеют в своей памяти ее биографию и данные о последних часах жизни.

— Понятно-о… — Анна уселась в ложемент и опять спросила: — А исины знают, что такое любовь?

Надежда рассмеялась низким, грудным голосом.

— Наверное, какие-нибудь специально запрограммированные и знают. Но судя по имеющейся у меня информации, понятие «любовь» не имеет четких границ, хотя я могу озвучить определение…

— Давай! — заинтересованно скомандовала Анна.

— Любовь, — послушно начала Надежда, — это в первую очередь чувство, свойственное мыслящим существам и устремленное на другую личность, общность личностей или идею.

— Ни-че-го не поняла, — Петровская откинулась в ложементе, отметив, что умное кресло тихонько заурчало, видоизменяя спинку под ее фигуру. — А попроще?

— Я попытаюсь, — виновато сказала Надежда. — Как тебе вот такое: любовь возникает как самое свободное и непредсказуемое выражение глубин личности. Ее нельзя принудительно ни вызвать, ни преодолеть.

— Вот это уже похоже на правду, — вздохнула Анна и повторила: — Нельзя принудительно ни вызвать, ни преодолеть…

— С философской точки зрения термин «любовь» весьма субъективен, — продолжила Надежда, но Петровская оборвала ее:

— Не надо с философской.

— Тогда, может быть, ты хочешь услышать о типах любви? — вкрадчиво поинтересовалась Надежда.

— Каких еще типах?

— Еще в Древней Греции различались следующие виды любви: эрос — страстное, стихийное чувство, восторженная влюбленность, любовь-болезнь; филиа — любовь, связанная с социальными или индивидуальными качествами индивидуума, любовь-дружба; сторгэ — семейная любовь-нежность, и наконец, агапэ — жертвенная и снисходящая любовь к человеку или идее, любовь-служение.

«А у нас с Матвеем что? — подумала Анна. — Эрос? Да, наверное. Был эрос. Но теперь он любит Соню ван Астен. А я? Я-то продолжаю его любить! И получается, что у меня по отношению к нему агапэ, любовь-жертва. Правда, может быть, все не так плохо? Отец Матвея сказал, что, возможно, ему подсадили чужую личность. Если личности можно подсаживать, наверняка их можно и убирать. Есть какие-то медицинские технологии…»

— Аня? Ты слышишь меня? — голос Надежды звучал встревоженно.

— Слышу, — устало ответила Петровская. — Я думала. Понимаешь, у меня есть жених, Матвей. Вернее, был жених… Теперь он — другой.

— Не поняла. Недостаточно информации.

— Да все тут понятно. Его сейчас зовут Максим Верховцев и он любит другую.

— Максим Верховцев? Не тот ли это Верховцев, что является лидером экстремистской организации «Армия пробуждения», которая в настоящий момент заканчивает военную операцию по захвату Луны?

— Что?! — Анна пораженно вскинула голову к темной сфере экрана. — Захват Луны? Максим захватил Луну?

— Могу включить новостной канал, — с готовностью сказала Надежда.

— Н-не надо… — прошептала Петровская.

В ее измученной голове возникло видение: смеющийся Матвей, попирающий ногой золотой песок Лунной Ривьеры и обнимающий пышногрудую губастую красотку в бикини — почему-то экстремистка Соня ван Астен представлялась Анне именно такой, вульгарной и пошлой девицей.

Сжав кулачки так, что ногти вонзились в кожу, Петровская запрокинула голову и отрывисто выкрикнула:

— Летим туда!

— Недостаточно информации. Что ты подразумеваешь под «туда»? — голос Надежды выражал абсолютное спокойствие.

— Летим, летим!! — завизжала Анна. — Его надо спасти! Выводи корабль!

— Требую подтверждения приказа на активацию бортовых систем, — деловым тоном произнесла Надежда.

— Приказ подтверждаю, — Петровская несколько успокоилась, пару раз глубоко вдохнула и выдохнула.

Теперь она поняла, что должна делать, и как только это знание поселилось в ней, исчезли и страх, и боль. Она без трепета наблюдала, как пульт управления кораблем расцвел сотнями огоньков контрольных индикаторов, как неяркое жемчужное сияние охватило обзорный экран.