Яблоко раздора - Евгения Задвинская

Девушку резко выдернуло из сна, как будто она упала с огромной высоты. Послевкусие от ощущения невесомости полета и удара от падения отдавало страхом во всем теле. Мысли метались от одной к другой, дыхание сбилось, сердце колотилось с огромной скоростью, рискуя выскочить наружу, виски сдавливала пульсация внутри черепа. Что есть правда? Кто творит правду? Почему ее постоянно терзало ощущение, что как будто все, что ее окружает нереально? Какая она настоящая реальность? Что с ней происходит в последнее время? Почему ее реальность стала отличаться от той, к которой она привыкла?

Как будто собравшись с мыслями, она резко крикнула:

— Я разрываю контракт!

В ответ была тишина и только то же самое мерное тиканье часов над дверью отмеряло время, размеренно шагая от секунды к секунде.

— Слышишь, ты?! Я разрываю контракт! — от напряжения жилы на ее шее вздулись, хотелось кричать что есть мочи во весь голос, заглушая внутреннюю боль отчаяния.

Сквозь сумрак в комнате по стене с невероятной быстротой мелькнула тень, обнажая на секунду ровный ряд белых зубов и словно голос в ее голове с такой знакомой усмешкой произнес:

— Ну тогда и беременности НИКАКОЙ у тебя не будет.

На глаза наворачивались слезы. И чтобы не потерять связь с той реальностью, в которой она жила и которую узнала теперь, девушка поспешно встала с кровати, включила свет, села за стол и стала писать..

Июнь 2024

Миротворцы

Я держала в руках изрядно потертую и выцветшую от времени фотографию. На ней были все мы… Из далекого прошлого… Счастливые и радостные. Красивые и юные. Фотография словно бросала вызов тому, что происходило вокруг. Приятное тепло и томление разливалось из сердца по телу. Я скучала по этим прекрасным и теплым моментам. Словно глоток свежего воздуха из другой реальности, не той, что сейчас. Война расколола наш мир на две половины. И теперь мы были врагами друг для друга. Я не знаю, когда это произошло… Но мы просто перестали общаться. Совсем. Конечно, я хотела общения и тянулась к ним, но на все мои попытки мне словно руки каленым железом обожгло. Мы стали чужими. Вот так просто. В один день.

Я не знаю, как они. Они не знают ничего обо мне. Было и прошло. Как будто невидимая граница разделила нас на две составляющие, и мир раскололся на мы и они. Существуя в одном и том же пространстве, мы перестали видеть друг друга, слышать друг друга и прикасаться друг к другу. Это было похоже на сон, в котором никак не можешь проснуться.

Выглядывая в окно, жители нашей половины видели лишь развалины, да руины. Небо было серым от пепла и песка. У большинства людей лица закрывали маски, чтобы легче было дышать. У кого не было масок, тот заматывал лицо рваными тряпками, лишь бы не дышать смердящим дымом и пылью. Уже тяжело было вспомнить у кого какие лица есть на самом деле, какими они были прекрасными раньше и каким было ясным и голубым в солнечный день небо. Лишь серость, да пыль.

По щеке жалостливо сползла слеза, противно защипало в носу и, спрятав фотографию, в укромное место я встала с земляного пола. Наша одежда теперь выглядела совсем нелепой и грязной. Имена у всех были вымышленными, ведь никто не хотел, чтобы их могли узнать в лицо, никто не хотел вспоминать, кем они были раньше. Такой парадокс: ничего в этой реальности не было настоящим, одна фальшь, да морок.

Я осторожно выглянула из дверного проема своей землянки и огляделась. Рядом у своего жилища пожилая женщина намывала в тазу посуду. Ее возраст выдавали лишь загрубевшие руки и морщины вокруг глаз. Мы не общались, это странно, но это стало еще одной особенностью настоящей реальности, что у людей не было никаких чувств друг к другу — ни сострадания, ни любви, ни жалости, о радости и дружбе речи не шло совсем. Все стали своего рода дикарями, каждый сам за себя. Новый закон жизни.

Решив немного прогуляться и осмотреть местность в поисках добычи, я покрепче замотала ткань на лице, и вышла наружу. Каждый шерстил по окрестностям, надеясь найти какие-либо остатки пищи, одежды или оружия из того, что уцелело после очередной атаки дронов. В этот раз пришлось зайти немного дальше, чем обычно, видимо, желающих было много и поблизости ничего стоящего найти не получалось. Странствовать же можно было долго, несколько часов, чтобы найти что-то подходящее, но надо было еще успеть вернуться в лагерь до захода солнца. Так как потом на землю спускалась кромешная тьма и холод.

Тяжелые ботинки на толстой подошве грубо ступали на почву под ногами и постоянно проваливались в ямы, либо упирались в бугристые холмы из камней и глины. К сожалению, ни зелени, ни какой другой растительности мы не видели уже очень долго. Также как и им, нам всем очень не хватало солнца. Каждый день был таким же серым, как и предыдущий. Хотя иногда все же было разнообразие и тогда шел кислотный дождь, а мы прятались в укрытие. Ведь никто не знал, что будет с нами, если под ним прогуляться, в конце концов, на теплый летний дождь он явно не был похож.

Внезапно в голове возник образ майской грозы, когда вечерний воздух был наполнен озоном и тяжелые грозовые тучи иссиня-черные пожирали ясное синее небо, толкаясь и сгущаясь все больше и больше. Зеленая листва возбужденно-радостно шелестела в приятном экстазе от предстоящей встречи с первыми крупными каплями дождя. Как молния, разрезая небо на части, вспыхивала ярким разрядом и словно ворчливое гудение, а то и откровенная брань небес, оглушал пространство надо головой гром.

А потом была радуга! Яркая, разноцветная, словно собрав в себе весь спектр цвета и вкуса от кислого до терпко-сладкого аромата фруктов и ягод. А если повезет, то можно было их увидеть и сразу две. Одна сочнее другой, красивой дугой огибали небосклон, начинаясь из ниоткуда и уходя в никуда.

Замечтавшись, я совсем выпала из реальности и угодила ногой в глубокую яму, почувствовав резкую боль, которая мгновенно отрезвила меня и вернула в действительность. «Вывих или всего лишь растяжение», — пронеслось в голове. Слезы брызнули из глаз, а я завалилась на бок, проклиная себя за неуклюжесть и невнимательность. В глазах потемнело и стало тяжело дышать.

— Проклятая повязка! — выругалась я, растирая больную ногу. Ботинок пришлось снять, и лодыжка на глазах стала увеличиваться в размерах.