Сердце дракона (СИ) - Каминская Лана

— Если верить Дагорму, то принцесса — красавица.

— Для него и старуха Агрона — резвая козочка.

Гайлард оценил замечание дяди и впервые за вечер был с дядей согласен. Старуху Агрону он хорошо знал: она нянчила Риккарда и отца Гая в детстве, сейчас была уже дряхлой и горбатой, ничего не видела, слышала плохо и только всё время ворчала на молоденьких прислужниц, приносивших вместо двух капустных листов один. Листья те Агрона прикладывала к голове и клялась, что боли тут же проходят, самочувствие улучшается, и даже скидывается годок-два. Старухе мало кто верил, но, глядя, как вокруг от старости мрут все, кроме неё, начинали сомневаться и тоже бежали за капустным листом.

— А? Я прав? — задорно спросил король и снова похлопал племянника по больной спине, отчего тот был готов взвыть, но делать этого не стал, чтобы себя не выдать, а просто поспешил со всем согласиться.

Риккард в один глоток осушил свой кубок, прижал руку к носу, вдохнул дорожную пыль и тряхнул головой: гранатовое вино в этот раз получилось крепче обычного, но королю понравилось. Вдобавок племянник был сговорчив, запахи, витавшие в каждом уголке замка, обещали роскошный ужин, дочери не докучали, и вообще вечер обещал безудержное веселье и одни сплошные удовольствия. Для души, как минимум, а там, может, и до тела дойдёт.

* * *

Нежная жемчужина, оправленная золотом, никак не хотела крепиться к уху. Мириан пробовала вдевать серёжку раз десять, но пальцы словно окаменели. Они не хотели ни гнуться, ни крепко держать украшение, а только роняли его всякий раз то в шкатулку, то на столик.

— Дай, я, — нетерпеливо произнёс Итор и в один прыжок оказался возле сестры.

— Попробуй, — спокойно выдохнула Мириан, стерпев то, как грубо брат вырвал серёжку из её рук.

— Дрянь какая! — выплюнул Итор, после того как ничего не получилось. — Возьми другие.

— Другие не подходят к этому платью.

— Так сними его.

Брат и сестра вперились друг в друга гневными взглядами. Один смотрел, набычившись, потому что назначенный на определенное время пир уже был готов вот-вот начаться, и опаздывать на него было нельзя; другая — из-за тех вольностей, которые брат допускал в её отношении, а ведь она уже без пяти минут как супруга наследника трона великого государства.

В игре в гляделки Мириан сдалась первая, отвернулась к столику и тихо сказала:

— Лучше не смотри на меня, и у меня всё получится. От твоего взгляда мне жарко, и руки трясутся.

— Попроси служанку помочь.

— Я отправила её за лилией. Хочу, чтобы цветок был вдет мне в волосы.

— Ещё и лилия, — проворчал Итор, открывая входную дверь и высовывая нос в коридор.

— Эй, ты куда? — вскрикнула Мириан, оборачиваясь.

— Я буду ждать тебя у входа в трапезную. У той стены, что украшена нашими знамёнами. Смотрю на них, а на сердце тяжело. Словно издеваются те Стернсы, вывешивая наши лилии на первую линию. Смотрите все, вот они побеждённые!

— Я слышала, лилиями будет украшен и зал, где подадут яства. На мой взгляд, Стернсы делают всё, чтобы проявить к нам уважение, а не унижают нас.

— Много ты понимаешь, — хмыкнул Итор и вышел из покоев сестры.

Мириан осталась наедине со злополучной серёжкой.

Теперь можно было вздохнуть свободно, и неважно, что на спине платье стянуто так, что грудь ноет. Тянуть время слишком долго было нельзя, но как же не хотелось являться на торжественное пиршество в честь объединения двух домов рука об руку с братом. Все гости зайдутся жалостью, когда увидят её, статную красавицу, рядом с выразительным уродцем, которого и за короля-то принять противно. Если портреты не врут, и Гайлард Стернс хотя бы вполовину столь привлекателен, как его изобразил живописец, то Мириан несказанно повезёт, и, начиная со дня свадьбы, она будет окружена только прекрасным и роскошным. Если полотна врут, то она просто поменяет одного уродца на другого. Так пусть хоть первый не сопровождает её сегодня в обеденный зал, пусть она войдёт туда одна, как истинная королева, которой ей так хочется быть, справедливая, мудрая и заботливая. Красивая и сердцем, и лицом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В теле Мириан томилась бунтарка. Казалось бы, что такого в том, чтобы выскользнуть сейчас в длинный тёмный коридор, обогнать Итора и зайти в трапезную первой, заставив того лишь догонять и, выпучив глаза, тихонько ругаться про себя? Все взоры будут устремлены только на неё. Она будет плыть как лебедь, грациозно и медленно, ловя на себе восхищенные взгляды и очаровывая улыбкой того, кто будет сидеть в самом центре стола. И вокруг будут лишь шепотки восхищения, а не жалость и смешки, а брат... Он упустил Ллевингор, он только больше замыкается в себе, сея вокруг одно раздражение и недовольство. А она... Она сделает всё, чтобы своей красотой околдовать того, кто оказался сильнее. Она растопит лёд в его сердце, если он там есть, и больше не допустит бездумного кровопролития из-за жёлтого металла или куска глины, на которой ничего не растёт.

Жемчужина продолжала капризничать и к уху не крепилась. Мириан аккуратно положила её на бархатную подушечку шкатулки, сняла вторую из другого уха и добавила к первой. Пройдёт пара часов — никто и не заметит, что в ушах ничего нет. Возможно, никто ничего не прознает и сейчас, особенно если высвободить из причёски по паре локонов с каждой стороны, что Мириан тут же сделала и уверенно поднялась.

Нужно было торопиться, но вместе с тем не спешить. Влетать в трапезную, запыхавшись, не подобает её статусу, только больше всех рассмешит и даст брату лишний повод поехидничать. Нужно ступать спокойно, подняв голову, расправив плечи, пусть даже без серёжек и нужной лилии в волосах. Свойственная ей с рождения грация и так сразит всех наповал, но цель Мириан — не все, а один единственный человек, давно захвативший её мысли и все эти дни живший там.

Тихонько притворив дверь, Мириан пошла по длинному коридору. Но не по тому, что был хорошо освещён и вёл к знаменам с белыми цветами, а по другому, не столь богатому на факела, не столь многолюдному и заканчивавшемуся у стягов с нолфортским медведем. Пусть такой путь длиннее и менее помпезен, зато на глаза брату Мириан точно не попадётся и в общий зал зайдёт одна, заставив своим появлением всех стихнуть и застыть в изумлении.

Коридор извивался как змея и никак не хотел заканчиваться. В какой-то момент Мириан показалось, что она обошла уже весь замок по два раза, а заветных флагов так и не было видно. Двери, арки, выходы на заросший плющом балкон, тоже длинный и пустой, опять двери, но чертога, где сытно пахнет жареной птицей и кружащим голову хмелем, до сих пор не было видно. А ведь его не пропустишь — там всё в огнях, всё блистает и светится.

Мириан вгляделась в темноту. Кажется, что-то промелькнуло вдалеке. Огонёк. Пусть тусклый, но всё же. Мириан заторопилась. Шаг стал шире, а выпущенные локоны принялись весело подпрыгивать и щекотать кожу.

Но огонёк никак не хотел разрастаться и превращаться в море света. По-прежнему едва колыхался и оказался не больше, чем просто факелом, воткнутым в стену, да парой свечей в крохотной комнате, дверь в которую была приоткрыта. В таких комнатках обычно ждут своей очереди просители или торговцы, давным-давно разгрузившие товар и жаждущие оплаты. Такие комнатки обычно людны в будние дни, а тёмными вечерами пусты, тем более, в дни, на которые запланировано грандиозное пиршество. Кто будет заниматься бытовыми мелочами, когда все собрались за большим столом, и есть шанс подобраться к самому хозяину юга и лично шепнуть ему на ухо какую-нибудь свою просьбу? Но если никого нет, то почему горят свечи?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В комнатке промелькнула чья-то тень. Высокий мужчина медленно ходил из стороны в сторону, и именно его силуэт выхватили из черноты тоненькие свечи. Сердце Мириан волнительно забилось. Прильнув к стене, принцесса перевела дыхание, стараясь успокоиться, и попробовала привести мысли в порядок. Выдохнуть удалось, но грудь странно заныла, словно пыталась о чём-то предупредить.