ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО - Аноним

Иоанн исполнил завет старца-митрополита, и Бог благословил успехом его начинания на пользу отечества. Москва, мало-помалу, стала возвышаться над другими городами, а сам Иоанн заслужил славное имя собирателя Русской земли. Чрез сто лет с Москвою никто уже не дерзал спорить о первенстве: она объединила под собою всю тогдашнюю Русь, и это объединение не только спасло Россию от конечнаго разоренья, но и помогло ей сбросить иго монгольское.

Но нелегко было удельным князьям расставаться со своею свободою. Московский Князь действовал властно, иногда ничем не стесняясь, ни пред чем не останавливаясь. Даже в тех случаях, когда присоединение соседних уделов совершалось мирным путем, посредством, например, родственных союзов с Великим Князем Московским, и тогда Иоанн Данилович не задумывался распоряжаться удельными, как ему хотелось. Так он выдал своих дочерей - одну за Василия Даниловича Ярославскаго, а другую - за Константина Васильевича Ростовского, и, действуя как глава России, предписывал своим зятьям законы в их собственных областях. «Горько тогда стало городу Ростову, - со скорбию повествует летописец, - и особенно князьям его! У них отнята была всякая власть и имение, вся же честь их и слава потягнули к Москве».

Послан был в Ростов в сан воеводы московский вельможа Василий, прозванием Кочева, и с ним другой, по имени Мина; по прибыли в Ростов, они стали действовать полновластно, притесняя жителей, так что многие ростовцы принуждены были отдавать москвичам свои имущества поневоле, за что получали только оскорбления и побои и доходили до крайней нищеты. Трудно и пересказать все, что потерпели они: дерзость московских воевод дошла до того, что они повысили вниз головою ростовскаго градоначальника, престарелаго боярина Аверкия, поставленнаго еше князем Василием Константиновичем, и в таком виде оставили его на поругание… Так поступали они не только в Ростове, но и по всем волостям и селам его. Народ роптал, волновался и жаловался на эти своеволия; все говорили, что слава Ростова исчезла, что князья его лишились своей власти, что Москва тиранствует…

Не избежали, конечно, этих народных скорбей и праведные родители Варфоломеевы. Славный и именитый некогда боярин Кирилл, еще ранее описанных нами событий в Ростове, под старость стал терпеть нужду. Частыя путешествия в Орду со своим князем, тяжкие дани и непосильные подарки ордынским вельможам, без чего никогда не обходились эти путешествия, - жестокий голод, нередко опустошавший Ростовскую область, а больше всего, говорит преподобный Епифаний, великая рать или нашествие Туралыково в 1327 году - все это вместе отозвалось крайне неблагоприятно на его состоянии и почти довело его до нищеты. Очень вероятно также, что своеволие московских наместников, которые распоряжались в Ростове как независимые государи, не пощадило и Кирилла, как ближняго боярина князей Ростовских: может быть и он лишился тогда не только чести своей, но и всего своего достояния. Тяжело было Кириллу после всего, что испытал он в Ростове, оставаться там, а, может быть, и прямо приказано было от наместников московских удалиться из Ростова, и потому он решил, лишь только откроется возможность, покинуть родной город и перейти на службу к другому князю.

Случай скоро представился. В 12 верстах от Троицкой Лавры, по направлению к Москве, есть село Городище или Городок, которое в древности носило имя Радонежа. В 1328 году, отправляясь в Орду, Великий Князь Иоанн Данилович написал духовное завещание, в коем, между прочим, назначил «село Радонежское» в удел Великой Княгине Елене «с малыми детьми» нераздельно. Вскоре после того село это перешло в полную собственность младшаго сына Ианнова Андрея. «Великий Князь, по малолетству Андрея, поставил в Радонеже наместником Терентия Ртища, который, желая привлечь большее число поселенцев в этот, почти незаселенный тогда край, объявил именем князя разныя льготы переселенцам. Лишь только это стало известно в Ростове, многие из его жителей, в надежде найти себе облегчение; потянулись в Радонеж. В числе таких переселенцев Епифаний называет Протасия тысяцкаго, Георгия, сына Протопопова с родом его, Иоанна и Феодора Тормасовых, их родственников Дюденя и Онисима, бывшаго ростовскаго вельможу, а в последствии диакона и ученика Сергиева. В числе их переселился и блаженный Кирилл со всем своим семейством и водворился в Радонеже близ церкви Рождества Христова.

По обычаю того времени, Кирилл должен был получить поместье, но сам он, по старости, уже не мог нести службы, и потому обязанность эту принял на себя старшй сын его Стефан, который, вероятно, еще в Ростове, женился. Младший из сыновей Кирилла Петр также избрал супружескую жизнь; но Варфоломей и в Радонеже продолжал свои подвиги. Размышляя о суете всего земнаго, блаженный юноша нередко повторял сам себе слово пророческое: «какая польза в крови моей, внегда сходити ми во истление? (Псал. 29, 10). Правда, мир и все, что в мире, создано Богом для блага людей; но все это человеческими страстями, насилиями, неправдами, до того извращено, что жизнь человеческая не представляет почти ничего, кроме труда и болезней, и для желающаго в кротости духа устроять свое спасение со всех сторон встречаются препятствия и соблазны".

Рассуждая таким образом, Варфоломей стал просить у своих родителей благословения избрать путь иноческой жизни. Не раз он говорил отцу: «Отпусти меня, батюшка, с благословением, и я пойду в монастырь».

«Помедли, чадо, - отвечал ему на это отец, - сам видишь: мы стали стары и немощны; послужить нам некому: у братьев твоих не мало заботы о своих семьях. Мы радуемся, что ты печешься, како угодити Господу Богу; это дело хорошее, но верь, сын мой: твоя благая часть не отнимется у тебя, только послужи нам немного, пока Бог явит милость Свою над нами и возьмет нас отсюда; вот, проводи нас в могилу, тогда уже никто не возбранит тебе исполнить свое заветное желание».

И благодатный сын повиновался; он прилагал все свое старание угодить святым родителям и упокоить их старость, чтобы заслужить себе их благословение и молитвы. Не связанный семейными заботами, он всего себя посвятил упокоению родителей, а по своему кроткому, любящему характеру был как нельзя более способен к этому.

Какой прекрасный, поучительный пример и благоразумия родительского, и послушания сыновнего! Кирилл и Мария не усиливаются погасить возгарающееся в сыне своем Божественное желание, не принуждают его связать себя с суетою мира узами брачными, как делают многие родители века сего: они только указывают ему на свои нужды и немощи, а втайне, вероятно, более имеют в виду его молодость и дают ему случай еще испытать самого себя и укрепиться в святом намерении, дабы он, возложив руку на рало, уже не озирался вспять. Но и Варфоломей не следует примеру своевольных детей века сего, из коих многие, даже в обыкновенных мирских делах, не хотят покорить воли своей - воле родителей и ни во что ставят их нужды и желания; нет, благоразумный юноша знает достоинство того, чего желает; однакоже, взирая на заповедь Божию: чти отца и матерь (Мф. 15, 4), соглашается до времени томить себя неисполненным желанием, дабы сохранить повиновение родителям и чрез то наследовать их благословение: так дорожил он этим благословением! И родители, конечно, от всего любящаго сердца благословляли послушнаго сына святыми своими благословениями до последняго своего воздыхания!

Но дух иночества нечувствительно сообщился от сына родителям: при конце своей многоскорбной жизни Кирилл и Мария пожелали и сами, по благочестивому обычаю древности, воспринять на себя ангельский образ. Верстах в трех от Радонежа был Покровский Хотьков монастырь, который состоял из двух отделений: одного - для старцев, другаго - для стариц; в этот монастырь и направили свои стопы праведные родители Варфоломеевы, чтобы здесь провести остаток дней своих в подвиге покаяния и приготовления к другой жизни. Почти в тоже время произошла важная перемена и в жизни старшаго брата Варфоломеева - Стефана: недолго жил он в супружестве; жена его Анна умерла, оставив ему двух сыновей - Климента и Иоанна. Похоронив супругу в Хотьковом монастыре, Стефан не пожелал уже возвратиться в мир; поручив детей своих, вероятно, Петру, он тут же, в Хотькове, и остался, чтобы, принять монашество, вместе с тем послужить и своим немощным родителям. Впрочем, претружденные старостию и скорбями схимники бояре не долго потрудились в своем новом звании: не позже 1339 года они с миром уже отошли ко Господу на вечный покой. Дети почтили их слезами сыновней любви и похоронили под сению той же Покровской обители, которая с сего времени сделалась последним приютом и усыпальницею рода Сергиева.

После удаления старшаго брата в монастырь, Варфоломей остался полным хозяином в доме родителей. Кончину их он принял как поданный Провидением Божиим знак к исполнению своего заветнаго намерения. Отдавая им последний долг сыновней любви, он неотлучно провел в Хотькове монастыре сорок дней, пока совершалось установленное Церковию поминовение новопреставленных; свою молитву о упокоении душ их он соединял с делами милосердия: каждый день кормил нищих и раздавал бедным остатки небогатаго имущества почивших. В духовной радости возвратился он наконец в Радонеж: теперь никто и ничто не могло удержать его в мире, среди столь несносной для души его суеты… С наслаждением повторял он изречения Священнаго Писания, которыя так подходили теперь к его устроению душевному: изыдите от среды их и отлучитеся, и ничему, сущему в мире, не прикасайтеся (2 Кор. 6, 17); отступите от земли и взыдите на небо. Прилепе душа моя по Тебе, Господи, мене же прият десница Твоя! (Пс. 62, 9).