Танцор у гроба - Джеффри Дивер

— Протокол осмотра места падения самолета, — объявил он. Райм жадно повернулся к факсу.

— Мальчики и девочки, пора за работу!

Мыть. Мыть тщательно.

«Солдат, у тебя руки чистые?»

«Стараюсь, сэр!»

Коренастый мужчина лет тридцати с небольшим стоял в туалете кафе на Лексингтон-авеню, поглощенный своим занятием.

Тереть, тереть, тереть…

Прервавшись, мужчина огляделся вокруг. Похоже, никому нет дела до того, что он торчит здесь уже десять минут.

И опять тереть, тереть…

Стивен Колл осмотрел кожу на руках, крупные красные костяшки пальцев.

Вроде чистые, вроде чистые. Червей нет. Ни одного.

У него было прекрасное настроение, когда он перегонял свой черный микроавтобус с улицы в подземный гараж. Забрав из багажника необходимый инструмент, Стивен поднялся по пандусу и влился в оживленную толпу. Ему уже приходилось несколько раз работать в Нью-Йорке, но он никак не мог привыкнуть к такому огромному скоплению народа. Только в одном квартале не меньше тысячи человек.

От этого становится не по себе.

От этого по коже словно черви ползают.

Поэтому Стивен заглянул в туалет и долго оттирал руки.

«Солдат, ну ты закончил наконец? Тебе нужно поразить еще две цели».

«Так точно, сэр, почти закончил. Необходимо полностью исключить риск оставить на месте операции какие-то следы, сэр».

«О, во имя всего святого, побыстрее…»

На руки лилась теплая вода. Он потер под ногтями щеткой, принесенной с собой. Выдавил из мыльницы на стене каплю розового жидкого мыла. И принялся тереть дальше.

Наконец, удовлетворенно осмотрев покрасневшие руки, он обсушил их под струёй горячего воздуха из автомата. Никаких полотенец, никакой клетчатки, способной многое рассказать.

И никаких червей.

Сегодня Стивен был одет в камуфляжную форму. Разумеется, не в желтую с бурыми разводами спецодежду времен операции «Буря в пустыне». Джинсы, кроссовки, клетчатая рубашка и серая штормовка в пятнах краски. На поясе сотовый телефон и рулетка. Стивен выглядел обыкновенным строителем, которых на Манхэттене тысячи. Сегодня он выбрал этот маскарадный костюм потому, что никто не обратит внимания на строителя, надевшего в погожий весенний день матерчатые перчатки.

Стивен вышел из кафе.

Народу по-прежнему тьма. Но теперь руки у него чистые, и неприятное ощущение прошло.

Остановившись на углу, он посмотрел на особняк, в котором раньше жили Муж и Жена, но теперь осталась одна Жена, потому что Муж уже разлетелся на миллион кусочков над родиной президента Линкольна.

Итак, в живых осталось два свидетеля, и оба должны умереть до того момента, как в понедельник утром соберется на заседание суд. Стивен сверился с часами, которые представляли собой массивный корпус из нержавеющей стали. Половина десятого утра, суббота.

«Солдат, тебе хватит времени, чтобы завалить обоих?» «Сэр, возможно, прямо сейчас я обоих не уничтожу, но у меня в запасе почти двое суток. На то, чтобы установить местонахождение двух целей и уничтожить их, времени более чем достаточно, сэр».

«Солдат, а если возникнут какие-то трудности?» «Сэр, я живу ради того, чтобы преодолевать трудности». Перед особняком стояла одинокая полицейская машина. Как он и ожидал.

Итак, известная зона действия перед домом и неизвестная внутри…

Оглянувшись по сторонам, Стивен пошел по тротуару, чувствуя зуд в оттертых начисто руках.

Он шел, представляя себя местным жителем. Не Стивеном и не мистером Коллом, а также не Тоддом Джонсоном, Стэном Бледгоу и не десятком других человек, чьи имена он испробовал за последние несколько лет. А его настоящее имя превратилось во что-то вроде заржавленного турника в глубине двора — ты знаешь, что он там есть, но в действительности смотришь и не замечаешь. Резко повернув, Стивен зашел в подъезд дома, стоящего напротив особняка Жены. Остановившись в дверях, он посмотрел на большое окно в доме напротив, частично скрытое цветущим кизилом. Стивен надел дорогие очки с желтоватыми поляризованными стеклами, и отблески от стекла исчезли. Он разглядел в комнате движущиеся фигуры. Один полицейский… нет, два полицейских. Мужчина, стоящий к окну спиной. Возможно, Друг, третий свидетель, которого должен убрать Стивен. И… да! Вот и Жена. Невысокая. Неказистая. Похожая на мальчишку. На ней была белая блузка. Замечательная мишень. Жена отошла от окна и скрылась из виду. Нагнувшись, Стивен расстегнул рюкзак.

Глава четвертая

Линкольна Райма перенесли из-за компьютера в кресло на колесах под названием «Штормовая стрела».

Теперь криминалист смог взять управление на себя. Зажав во рту пластмассовую соломинку, он въехал в крошечный лифт, на месте которого был когда-то встроенный шкаф. Лифт без лишних церемоний опустил его на первый этаж.

В 90-е годы XIX века, когда был построен этот особняк, помещение, в которое сейчас въехал Линкольн Райм, служило салоном. Деревянные стены, обитые дранкой и покрытые лепниной в виде массивных лилий, стрельчатые ниши и массивные дубовые половицы, соединенные так прочно, словно сваренные сваркой. Но архитектор пришел бы в ужас, увидев, что Райм полностью разрушил стену, отделявшую салон от гостиной, а в оставшихся насверлил огромные отверстия для прокладки дополнительной электропроводки. Образовавшееся просторное помещение было заполнено не хрусталем и задумчивыми пейзажами кисти Джорджа Иннса, а произведениями искусства совершенно иного толка: колбами определителя плотности, компьютерами, микроскопами, сравнительными микроскопами, газовым хроматографом, масс-спектрометром, ультрафиолетовой лампой и паровыми рамками для снятия частичных отпечатков пальцев. Один угол занимал величественный электронный микроскоп, стоящий уйму денег, который был подключен к источнику рентгеновского излучения переменной мощности. Рядом лежали более знакомые человеку с улицы предметы, также незаменимые в ремесле криминалиста: защитные очки, перчатки, резиновые и из специальной ткани, которую невозможно разрезать, чаши, отвертки и пассатижи, лопатки, скальпели, отмычки, ватные тампоны, банки, полиэтиленовые пакеты, пластинки для анализов и зонды. Пара дюжин деревянных палочек (Райм требовал от своих помощников, чтобы те обращались с уликами как с фирменными блюдами в китайском ресторане).

Криминалист уверенно подкатил маневренную «Штормовую стрелу» к лабораторному столу. Том, закрепив у него на голове микрофон, загрузил компьютер.

Через минуту в дверях появились Селитто и Бэнкс в сопровождении третьего мужчины, который только что приехал. Кожа новоприбывшего, высокого здоровяка, была не светлее автомобильной покрышки. На нем был зеленый костюм и рубашка неземного желтого цвета.

— Здравствуй, Фред.

— Привет, Линкольн.

— Добрый день, — кивнула Фреду Деллрею появившаяся в лаборатории Сакс.

Молодая женщина уже простила агенту ФБР свой недавний арест — следствие межведомственной неразберихи — и теперь между ними, высокой красавицей из полиции и долговязым шутником из Бюро, возникло странное взаимное влечение. Оба, по категорическому заключению Райма, предпочитали иметь дело с людьми (сам он предпочитал иметь дело с уликами). Деллрей доверял методам криминалистики не больше, чем Райм показаниям свидетелей. Что же касается бывшей уличной полицейской Сакс, на ее природные наклонности Райм никак не мог повлиять, но он был настроен заставить ее отбросить эти способности и стать лучшим криминалистом в Нью-Йорке, если не во всей стране. Цель вполне достижимая для молодой женщины, даже несмотря на то, что она сама не вполне сознавала это.

Деллрей, пронесшись через помещение, остановился у окна, скрестив руки на груди. Никто, в том числе и Райм, не мог похвастаться близким знакомством с ним. Деллрей жил один в маленькой квартирке в Бруклине, любил художественную литературу и философские труды, а еще больше любил играть в карты в дешевых барах. Фреда Деллрея, в свое время ценнейшего тайного агента ФБР, до сих пор иногда называли «Хамелеон»: под таким прозвищем он действовал в кварталах Гарлема. Понятие дисциплины было ему чуждо, и все это прекрасно знали, но начальство из Бюро предоставляло Деллрею полную свободу: на его счету числилось не меньше тысячи задержаний. Но он слишком долго работал в подполье, и несмотря на мастерство перевоплощения Деллрей стал, на жаргоне Бюро, «перетянутым». Его разоблачение было лишь вопросом времени, а в этом случае ничего хорошего ему ждать не приходилось. Поэтому Деллрей скрепя сердце согласился перейти на административную работу — руководство сетью тайных агентов и осведомителей.

— Значит, ма-аи ребята сказали, к нам па-ажаловал сам Танцор, — протянул он.