Трон лжи - Аарон Дембски-Боуден

Не было ни героических речей, ни вдохновенных призывов. Всего один короткий приказ – и все танки одновременно открыли огонь, осветив ночь яркими вспышками лазпушек и зажигательных снарядов из орудий «Разрушитель».

Мерцание пустотного щита и ураганный огонь орудий рождали игру теней, под прикрытием которых Талос следил за развитием осады. К тому месту, где он стоял на краю утеса, приблизился Сайрион:

— И сколько, по–твоему, они продержатся?

Талос опустил болтер – он наблюдал за осадой через прицел. Очертания самой крепости были нечеткими из–за дымки дрожащего воздуха – марево без жара. Пустотный щит искажал облик предметов, находившихся за ним, и оставлял от крепостных стен только неровный абрис.

— Здесь более пятисот танков; такая огневая мощь за несколько мгновений выведет из строя «Повелителя». Клянусь кровью нашего отца, Сайрион! Мы со времен осады Терры не собирали столько бронетехники для одного боя. Еще до рассвета эти стены падут, и мы будем внутри.

Его предсказание сбылось. Четыре часа спустя, когда небо еще даже не начало светлеть, пустотный щит прерывисто замерцал, как пульс умирающего, и исчез с громовым раскатом вытесняемого воздуха. Воинов, стоявших у границы щита, сбило с ног: десятки отрядов повалились на ледяную землю, не устояв под напором воздушного потока, влившегося в бушующую вьюгу.

Без промедления и без передышки орудия танков взяли новый прицел на нижние секции крепостных стен. Точно через тринадцать секунд в них была пробита первая брешь: после выстрела одного из «Разрушителей» часть каменной стены обвалилась внутрь. Обойдя танки, которые не прекращали огонь, отделения перешли на бег и ворвались в крепость вместе с морозным ветром и рычанием активированных цепных мечей.

Крепость пала, и настало время резни.

11

Двигаясь во главе Первого Когтя, Талос шел по коридорам катакомб; под ногами хрустел лед, который уже начал покрывать каменный пол. Как только в стенах крепости появилась брешь, внутренние помещения оказались во власти метелей, которые свирепствовали на поверхности Урии-3. Многие из имперских слуг, живших в храме, погибли от холода всего через несколько минут – а те, кто уцелел в глубине комплекса, вскоре пали от скрежещущих клинков врага.

Повелители Ночи зачищали крепость, переходя от зала к залу, от одного уровня к другому. Стены вокруг арен для поединков, на которых проходили изматывающую подготовку агенты Каллидус, были уставлены сложными механизмами – болтеры мгновенно расправились с этими бесценными образцами биоманипуляционной технологии, и разрывные снаряды разнесли в щепки машины, которые подготовили целые поколения ассасинов.

Углубившись в катакомбы, Первый Коготь приступил к разрушению подземных операционных, и под их клинками медицинское оборудование превращалось в груду обломков.

— Это их апотекарионы, где агентам имплантируют мускульные усилители и вводят полиморфирующее соединение, которое позволяет им менять облик. – Талос перезарядил болтер, вогнав на место новый магазин, и прицелился в автоматизированный хирургический стол. – Братья, уничтожайте все.

Их болтеры глухо зарявкали, и от незаменимых, уникальных имперских приборов остался только металлолом. Но что–то было не так. Войдя в следующий подземный апотекарион, Сайрион опустил болтер и по воксу обратился к остальным:

— Бесцельный вандализм – это, конечно, весело, но мы забыли про общий вокс–канал. Еще ни одно отделение не столкнулось с ассасинами. Талос, брат, тебя обманули. Здесь нет никаких каллидус, храм брошен. Это просто склеп!

Талос ругнулся и, замахнувшись золотым мечом, рассек стол надвое; половины с лязгом упали на кафельный пол.

— Она не врала! Это было в моих видениях, это было в ее голосе – правда, вымученная семнадцатью днями пыток. Гололитическая запись здесь!

Воины уставились друг на друга, еще немного – и дело дошло бы до перепалки. Сайрион уступил первым, в воинском приветствии ударив кулаком о нагрудник:

— Как скажешь, брат.

Талос витиевато выругался на нострамском, и горькая брань по прерывистому вокс–линку донеслась до остальных шипящим потоком. Только он собирался приказать отделению двигаться дальше, как ожил общий канал:

— Братья! Говорит Возвышенный. Моя почетная гвардия достигла тридцатого уровня. Там находится архивный зал. Первый Коготь, немедленно ко мне! Талос… ты был прав.

12

Первым чувством Талоса, когда он вошел в зал, было замешательство. Из либрариума забрали все подчистую задолго до того, как легион прибыл на орбиту Урии-3, – остались только пустые книжные полки и витрины, ничего не стояло на постаментах. Воины легиона выстроились вдоль стен, многие были из отделений и банд, незнакомых Первому Когтю.

Возвышенный стоял в центре зала, и окружавшие его Астартес казались маленькими по сравнению с громадой его мутировавшего тела. Живший в нем демон постоянно менял плоть Возвышенного, и он утратил черты человека – и даже Астартес – много веков назад. Шипастое чудовище с когтистыми лапами в массивном доспехе; каждый его вдох походил на глухой раскат грома. Существо, склонив уродливую голову, скалило черные клыки: мутации, затронувшие кости черепа, ограничивали любую другую мимику.

— Талос, этот храм бросили. Здешние рабы – это хранители, оставленные на тот случай, если каллидус решат вернуться.

Талос подошел ближе; его керамитовые ботинки потревожили вековую пыль, собравшуюся на темном камне пола. По залу расходились и другие следы, но их оставили его собратья по легиону – ни один из отпечатков не принадлежал человеку. Людей в этих залах не было уже много лет.

— Не понимаю. Ты же сказал, что я был прав?

Возвышенный протянул лапу, в каждом пальце которой было слишком много суставов. На ладони демонического создания лежала сфера размером с кулак, сделанная из обесцвеченной бронзы. Сбоку шара виднелась единственная линза – злобный глаз из зеленого стекла. Гололитическая запись.

— Ты действительно был прав, Талос. Они забрали все, но вот это оставили.

— Они хотели, чтобы мы ее нашли.

— Это не оригинал. Наша задача по уничтожению оригинальной записи по–прежнему не выполнена. Но этого… этого достаточно. На данный момент. Легион будет тебе благодарен.

Скрывая отвращение от нынешнего облика Возвышенного, Талос молча забрал у него сферу. Простой поворот верхнего полушария – и внутри что–то несколько раз щелкнуло, затем линза с тихим жужжанием сфокусировалась. В проекционном луче появилось зернистое, монохромное изображение, зеленоватое, как блеклый нефрит. Оно показывало…

— Повелитель Ночи!

Оно показывало сгорбленную фигуру, в ее сложении и осанке было как человеческое совершенство, так и звериная свирепость. Из–за помех изображение было нечетким, и детали разглядеть было невозможно, но все, кто смотрел запись, сразу же узнали это лицо, эти прищуренные глаза и губы, скрывавшие клыки.

Примарх. Конрад Керз. Ночной Призрак, командующий Восьмого легиона. Их отец – генетический родоначальник и носитель биологической матрицы, по которой были созданы все Повелители Ночи.

Примарх в мерцающем гололите поднялся с трона, из–за искажений оставшегося невидимым.

Он двигался беззвучно – следствие некачественной записи – и отрывисто, так как воспроизведение постоянно прерывалось помехами. Но все это не имело никакого значения: спустя века верные сыны Повелителя Ночи могли видеть его вновь. Здесь, в этом храме–склепе, явился призрак их отца.

Если каллидус оставили гололитическую запись, чтобы подразнить тех, кто однажды найдет ее, то они жестоко просчитались, недооценив смысл, который эта находка несла легиону, и чувство целеустремленности, возродившееся в воинах. Латные перчатки сжимали болтеры с новой силой; у некоторых воинов по лицам, скрытым шлемами–черепами, текли слезы.

— Аве доминус нокс! – с почтением и благодарностью произносили они монотонным речитативом. – Аве доминус нокс! Слава Повелителю Ночи!

Перед их глазами предстали последние мгновения из жизни примарха. Все с той же призрачной бесшумностью полубог рассмеялся, а затем бросился вперед… И изображение навсегда исчезло в разряде помех, запись вернулась к началу, и секунду спустя воспроизведение включилось заново – иллюзия, обреченная на вечное повторение. Примарх Повелителей Ночи еще раз поднялся с трона, произнес неслышные слова, беззвучно засмеялся и ринулся вперед – только чтобы вновь исчезнуть.

— Я помню его во плоти. Помню, что смотрел, как он встает с трона – так много лет назад, помню, как подчинился приказу наблюдать за приближением ассасина. Я не забыл, как он смеялся перед тем, как прыгнуть на нее.

Талос отключил воспроизведение записи и пристально осмотрел металлический шар, который держал в руке. На нем было несколько настроек, каждую из которых можно было активировать поворотом верхнего полушария на несколько градусов, тем самым выбирая следующую частоту. Он опустил руку, сжав сферу в кулаке: