Ты только моя - Каролина Беркут

— Папа тоже постоянно пугал меня домашним арестом. — С ядом в голосе прошипела девушка.

— Я уже понял, что в твоих глазах я престарелый извращенец и невыносимый тиран.

— Вот-вот! — Согласилась она.

Мужчина протяжно вздохнул, но ничего не сказал.

Утреннее море было великолепным, вода чистая и прозрачная. Воздух наполнен благоуханием сладких цветов и солёной воды. Море играло переливами изумрудно-голубых волн под лучами жаркого солнца. Отдаляясь от берега, вода всё больше синела и, на самом горизонте, сливалась с бирюзой летнего неба. Завораживающее зрелище!

Они подошли к той части берега, где волны бились о невысокие скалы. Стеной от моря стояли величественные пальмы. Да, такого пейзажа Бет и на картинках ни разу не видела! Мелкие кустарники и травы начинали расти в метрах тридцати от берега. А над водой шумно кружились чайки. Идиллия, одним словом. Бет стояла и любовалась пальмами. В их кронах прятались красные и жёлтые птички, и их щебет сливался с шумом прибоя. Высоко в небе пролетела пара снежно-белых крупных птиц. Солнце поднялось над кронами пальм и начинало нещадно припекать. Они перешли через гребень холма, и спустились к тихой бухте. До этого, берег представлял сплошные обрывистые скалы с пенящимся прибоем. А здесь была тихая, удобная бухта. Она привлекала и пологим берегом, и тем, что в гроте бухты проходит барьер из снежно-белого песка, отделяющий глубинную часть от открытого моря. На берегу у самой воды виднелась красная морская звезда. Прозрачные волны накатывали на неё, и звезда искрилась от капелек воды на солнце. Бет так и застыла в умилении. Красота… Легкий ветерок развевал её длинные волосы, и приносил освежающую прохладу.

— Карибское море прекрасно. — Снова нарушил молчание Кристиан. — На море можно смотреть бесконечно, оно никогда не надоест. Оно всегда разное, непостоянное, непредсказуемое. — Мужчина замолчал, и окинул Бет внимательным взглядом. — Мой остров последний в архипелаге, так что вплавь тебе до берега не добраться. Даже не думай об этом. К тому же здесь полно акул. Голодных акул, Бет.

Черт, он словно читает её мысли. Элизабет неплохо плавала, и уже прикидывала свои силы, подмечала течения, и всматривалась вдаль в поисках земли.

— Ничего не хочешь сказать? — обернулся к ней Крис.

— Морская звезда — единственное животное, которое в состоянии вывернуть свой желудок наизнанку.

Кристиан рассмеялся, взгляд его тоже задержался на красной морской звезде.

— Ты умеешь вести светскую беседу. — Отсмеявшись, ответил он. — В высшем обществе это очень ценят. А о побеге даже не думай. Море слишком опасно, а я считаю тебя благоразумной девочкой. Которая не станет делать глупости. Верно?

Бет поджала губы и промолчала.

Они двинулись дальше по пляжу, к той его части, что была видна из её окна. Здесь были выстроены бунгало, стояли лежаки, зонтики и столики под ними. Кристиан подвёл её к столику, на котором уже стояли прохладительные напитки с кубиками льда.

— Я распорядился. — Пояснил мужчина, отвечая на пораженный взгляд девушки. Он снова отодвинул ей стул, и придвинул к столу, когда Бет уселась.

Помолчали.

— Моя мать была из Соединенных Штатов. — Снова нарушил молчание Кристиан. — Она научила меня говорить без акцента, и со временем это очень пригодилось мне в бизнесе. Отец привез её из Калифорнии ещё девчонкой, и ей очень понравилась Мексика. Я бы хотел тебя познакомить с ней позже. Думаю, вы бы поладили.

— Любое общество приятнее твоего. — Кивнула Бет. — Знакомь.

«Думаю, что смогу уговорить американку хотя бы позвонить моим родителям, а может и устроить побег.»

— Элизабееет, — простонал он. — Я изо всех сил стараюсь, видит Бог, я очень стараюсь быть с тобой терпимым. Ты нравишься мне, особенно твой упертый характер, сила духа, несгибаемая воля. Я не хочу ломать тебя.

— Так отправь меня домой и дело с концом!

— Не могу. — Он опер лоб на пальцы руки. — И не хочу.

— У меня дома осталась семья, друзья, любимый мужчина. У меня свадьба в конце месяца! Я уже заказала платье! А вместо радостной предсвадебной суеты я сижу здесь! На краю света, на острове со старым развратником. — В сердцах выпалила девушка.

— Даже не знаю, чего я хочу сильнее, придушить тебя или зацеловать. — Прорычал он.

— Лучше сперва придуши, — посоветовала Бет. — А то рискуешь увидеть моего пережеванного омара.

Он нахмурился ещё сильнее.

— И с чего ты взяла, что я старик? Мне тридцать шесть, а тебе двадцать. Разница всего в шестнадцать лет. Но ты постоянно заставляешь меня чувствовать себя растлителем малолетних. — Он снова помолчал. — С тех пор, как я впервые увидел тебя, я всё время представляю твой переливающийся заразительный смех, представляю, как пропускаю твои длинные золотые волосы сквозь пальцы и целую твою улыбку. Я всё время думаю о тебе. Даже ночью. Особенно ночью.

— У меня уже есть тот, кто пропускает мои волосы между пальцев, и целует. Я люблю другого. И не вижу смысла в ласках без любви. Прости. Родители научили меня ценить верность. И никогда не забывать тех, кого любишь.

— Ты думаешь, что любишь, — сквозь зубы проговорил он. — А на самом деле любви не существует, это иллюзия. Сказка, рассказанная с единственной целью — объяснить свою похоть. Я, по крайней мере, честен с тобой и сразу говорю, чего хочу. Минуя несуразные завуалированные фразочки про вечную любовь. Но я не буду тебя торопить. Давай пока мы узнаем друг друга получше.

— И у меня опять нет выбора. — Подвела итог девушка.

— Верно. — Улыбнулся он. — Я скоро улетаю. Пообещай, что не будешь делать глупостей. Я не хочу тебя запирать.

Бет тоже не видела смысла сидеть эти два дня в комнате под замком.

— Обещаю, — тихо сказала она.

— Очень хорошо. — Кристиан снова улыбнулся. — Я надеюсь, ты сдержишь слово, иначе, и я свои обещания не буду выполнять.

Это он про изнасилование намекает? Или просто хочет запугать?

— Что бы ты хотела из Вашингтона, милая? — мягко, почти ласково проговорил Кристиан.

— Ничего. Я не принимаю подарки, за которые позднее могут потребовать интимные услуги, — подбородок Бет снова подняла повыше.

— Ты будешь скучать по мне gata (кошка исп.), — он улыбнулся. — Об кого же ещё тебе точить свои острые коготки эти два дня.

Оказавшись у себя в комнате, Бет первым делом обратила внимание на решётку за окном. Она была кованная, причудливо изогнутая, и позолоченная. И, безусловно, портила вид на океан.

Девушка подёргала прутья — мощные, стальные и отвратительные.

— Крепки стены Бастилии, но и из них бегут! — сказала она, и задёрнула шторку, чтобы не видеть эту тюремную решётку.