(не)хорошая девочка (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

Мы проходим мимо девушки, которую запутали в веревочную сеть, она висит вниз головой. И я залипаю на светлую кожу, прикрытые глаза девушки и длинные темные волосы, свисающие почти до пола.

— Вадим! — Почему я слышу этот возглас сейчас, когда меня окутывает густой жаркий воздух, кипящий от тихих стонов, доносящихся то с одного кожаного дивана, то с другого? Потому что именно в этот момент Хозяин вновь натягивает цепочку на моем ошейнике.

— На колени, — тихо приказывает он. — И глаза вниз.

Условия игры и моего спасения мне известны. Я подчиняюсь тут же, а он встает за моей спиной, опуская ладони мне на подбородок.

К нам подходят, но я вижу только ноги в драных джинсах и босые ступни. Мужские.

— Здравствуй, Томми, — доброжелательно замечает Хозяин. — Вижу, вы все-таки решили явиться?

— Ты нечасто устраиваешь мероприятия такого рода. Как мы могли пропустить? — Голос у собеседника Хозяина мягкий, глубокий.

Так значит, Вадим это именно Хозяин, да?

— Леди опять нарвалась? — насмешливо уточняет Хозяин. — За что ты её в подвес?

Сложно сосредоточиться на их разговоре, пальцы Хозяина скользят по моим губам, так вкрадчиво, что я сама их размыкаю, судя по тому, что палец его толкается в мой рот глубже — не так уж я ошиблась. Я немного теряюсь, но обхватываю его пальцы губами, касаюсь его шероховатой кожи своим языком. Распутно, но я всего лишь хочу не вызывать подозрений и играть роль без ошибок.

— Леди всегда нарывается, ты её знаешь, — отзывается его собеседник. — Хотя в подвес она сама захотела.

— Может, ты её плохо порешь, раз она всегда нарывается?

— Ну, ты-то не нарывайся, Вадим, — смеется неведомый Томми. — Ты еще посоревноваться в порке предложи.

— Хорошая идея, но увы, — тянет Хозяин. — Не могу поставить свою зайку против Леди. Она у меня свежая совсем. Не выдержит.

— Да ладно… — Томми, от которого я вижу только ступни с широкими короткими пальцами, присаживается на корточки, и теперь в поле моего зрения попадает белая майка и руки, с широкими ладонями. — Взял неофитку? Ты?

Хозяин прихватывает меня за волосы, заставляя запрокинуть голову. Глядеть на него снизу вверх, встречать взгляд темных пронзительных глаз оказывается… Жарко. Вот прямо окатывает колким волнительным теплом от макушки и до носков ног. И почему-то даже то, что он прихватывает меня за волосы, совсем не заботит. Он делает это как-то аккуратно, было почти не больно. Самым краешком души я, может быть, даже хочу, чтобы он сделал это грубее. Ох, Соня, о чем ты думаешь…

— Очень вкусная девочка, — хрипло замечает Хозяин. — Увидел и понял, что мне плевать, что она неофитка. Такую не лень и обучить.

Почему «обучить» в его исполнении звучит как «испортить»?

— Занятно, — хмыкает Томми. — Послушная?

— О да, — краем рта улыбается Хозяин. — Удивительно послушная. Я очарован.

На идиотскую долю секунды мне даже хочется, чтобы это его утверждение вдруг оказалось правдой. Я не знаю почему! И да, мне ужасно стыдно ловить себя на этой мысли. Здесь, сейчас, где вокруг творится непотребство, мне почему-то не хочется уходить. Еще бы угрозы появления Баринова над моей головой не висело, и… Если папа не узнает… Я бы побыла еще немного. С Вадимом… Ох, попадос!

— А ходили слухи, что ты вечер устроил, чтобы сабу найти, — задумчиво сообщает визави Хозяина, поднимаясь на ноги. — Потому что Афанасьев твою Эльзу купил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он произносит это негромко, явно желая, чтобы никто этого особо не услышал. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не вздрогнуть от того, что звучит фамилия моего отца. В основном меня удерживал взгляд мужчины, смотрящего мне в глаза, и его пальцы в моих волосах, неожиданно сжавшиеся сильнее. Как же хотелось закрыть глаза… Блин, да что за хрень со мной происходит?!

— Врут, — спокойно тянет Хозяин. — Эльза мне надоела. А уж то, что Афоня за мной Нижних донашивает — это его дело. Ну, хочется ему на старости лет хоть одну толковую сабу попользовать, а сам обучить не может. Я не жадный, пускай пользует.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Окей, я понял твою версию, — с легкой усмешкой откликается Томми. — Не буду мешать. И да, зайка хороша. Любил бы блондинок…

— Не заканчивай дружок, а то я же могу вспомнить, что и сам неровно дышу к брюнеткам. — Хозяин даже не улыбается — угрожающе скалится. Томми исчезает с горизонта, исчезают и пальцы в моих волосах.

— Можешь встать, — отстраненно замечает Вадим, и я поднимаюсь.

Больше нас никто не окликает, скажем честно, большей части народа просто не до нас.

А в лифте…

А в лифте два мужика из охраны. У меня во рту аж пересыхает от страха, потому что их тут быть не должно. Я их знаю, они меня, в общем-то, тоже, но проскальзывают они по мне равнодушными взглядами и подобострастно улыбаются Вадиму.

— У вас все в порядке, Вадим…

— Да, — обрывает их Хозяин, а потом снова тянет меня за поводок. — Лицом к стене, моя ушастая.

Я подчиняюсь. Во-первых, потому что знаю, что спрашивают про “все в порядке” они не просто так. Ясно ищут, но видимо, этаж Вадима неприкосновенен. Во-вторых, просто потому что да, мне так спокойнее, вдруг кто-то из них припомнит мои родинки на левой щеке? Те, которые ниже маски и по которым меня опознает отец, да и любой мой близкий. Либо Баринов на эти мои приметы внимания не обращал, либо охранники ничего не заметили.

— Даже посмотреть не дадите? — хмыкает один парень из охраны, а напарник пихает его локтем.

— На моих девочек смотрю только я, — холодно произносит Вадим, зажимая меня в самый угол.

Его тяжелая ладонь касается моей ягодицы. Горячая, до ужаса. Сжимает кожу на ней. Жадно, до боли. Хочется застонать от этого раскаленного прикосновения, потому что у меня почему-то подкашиваются ноги.

Падение в темную бездну продолжается.

Ладно…

Он играет роль. Он только играет роль. Мне только кажется, что это нечто большее.

Рано или поздно это закончится!

Я доеду до дома и больше никогда не увижу этого Вадима, и больше не будет причин находить себя так далеко от привычной колеи…

Самое тяжелое в этой ситуации — невозможность двинуться самой. Я не знаю, как ведут себя “покорные”, а сейчас мне очень хочется сделать маленький шажочек назад, чтобы лопатками ощутить… Твердую грудь Вадима? Соня! Окстись! Немедленно. Тебе еще с папой разбираться насчет этого идиотского замужества, насчет развода, папа непременно выпьет тебе мозг через ноздри, потому что он-то будет точно против, а ты, София, сейчас млеешь от мужика, которого и видишь-то… минут сорок.

Но было в нем что-то… Вот что-то такое, отчего я себя чувствую сейчас куском масла, стремительно тающим на раскаленной сковороде. И-и-и-и!!! Ну вот скажите же, дура. Не успела сбежать от одного долбанутого, повернутого на целках идиота, тут же поплыла от мимо проходящего извращенца. Который, очень не исключено, что садист какой-нибудь, вон про порки они с этим Томми вполне себе говорили. Что у Сони в голове? Правильно — сладкая вата.

Но как же странно ощущать Вадима — Хозяина за своей спиной. Его пальцы, ослабившие хватку и ласково, неторопливо поглаживающие кожу на моем бедре. И в животе что-то сладко сжимается. Слабо, томно, но так волнительно… Вот… Вот почему Баринов никогда на меня так не действовал? И не только он, в общем-то… Никто не действовал на меня как этот чертов Вадим. Блин. Как бы это ещё вылечить-то…

Створки лифта разъезжаются бесшумно. Охранники выходят первыми, затем вперед шагает Вадим, потянув меня за поводок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А потом он резко останавливается, и я налетаю на его голую спину. Губы наталкиваются на гладкую кожу, нос успевает вдохнуть дурманящий запах сильного мужчины. Боже, помоги… Я с ума схожу, прямо сейчас!

— На четвереньки, быстро, — резко бросает Вадит не разворачиваясь, — до выхода пойдешь ползком.

Это вообще-то чересчур. Прям совсем чересчур. И гордая самолюбивая «золотая девочка» София Афанасьева хрен бы вот этому требованию подчинилась. А Соня Баринова пугается этим тоном Хозяина до потемнения в глазах, в мгновение ока встает на четвереньки. Благо холл гостиницы застелен темно-синими коврами.