Варька - Светлана Фетисова

– Мама мне тоже рассказывала, как они всем двором играли в какие-то игры и их было много…

– Это точно. Дети не сидели дома или во дворах. Мы носились по всем окрестностям. И ты знаешь, эти игры учили нас дружить, быть смелыми, даже в чем-то отчаянными, таких всегда уважали и ценили, они были «заводилами» и вожаками. А вот с предателями и «жухалами» вся детвора избегала играть, их сторонились…

– А кто такие «жухалы»?

Александр Сергеевич грустно улыбнулся.

– Да, такого слова больше нет. «Жухать» это значит жульничать, нарушать правила игры. Любой, пойманный на этом, гонимый криками: жухала, жухала, – уже с неохотой принимался в любую другую игру. А если принимался «жухала» в игру, то на противные роли. Например, на роли фашистов в «войнушке». Ведь все без исключения хотели быть героями, партизанами… а вы теперь во что играете?

– Ну-у, я иногда играю в… футбол, – Варька продемонстрировала свой заклеенный ботинок, собеседник одобрительно кивнул, – ещё пожалуй…

Варька не договорила и застыла от пришедшей в её голову мысли.

– Ой, простите, мне нужно бежать, мама, наверное, давно звонит, а меня нет дома, она очень… очень…

В этот миг, где-то в недрах портфеля зазвонил мобильный телефон, девочка расстроенно полезла за ним.

– Аллё, уже у подъезда. Потом расскажу. Бегу. Извините, она сейчас будет перезванивать.

– Ты к нам зайдешь? К маме?

– Не могу обещать.

Сосед понимающе покачал головой и Варька уже на ходу добавила:

– Попытаюсь, хотя вряд ли.

7

Шум пылесоса обычно очень хорошо маскировал внешние раздражители и разгонял назойливые мысли в голове, но не в этот раз. Варька совсем не могла заниматься привычными делами, не могла делать уроки, мысли всё время вертелись вокруг конфликта с Саркисян. Она пыталась придумывать что скажет или что сделает, но понимала, что это только подольет масла в огонь. Завтрашний день её пугал, хотелось его перепрыгнуть, вычеркнуть из календаря. Может заболеть на недельку-другую, все отвлекутся и всё забудется? На крайний случай можно перевестись в другую школу, но как это объяснить маме, может рассказать ей? Варька представила её реакцию и сморщила нос, пожалуй не стоит. Скорее всего родительница решит, что дочь спровоцировала эту травлю сама, вела себя нагло и хамила. А потом скажет, что это результат чрезмерной свободы и надо закручивать гайки, ещё чего доброго оправит дочь к бабушке, тогда ей точно кранты. Обязательная зарядка по утрам, чай из ромашки, мытые с мылом огурцы – лишь немногое из того, что угрожало жизни нормального подростка. А потом, бабуля ни на секунду не оставит внучку без внимания – и это самое страшное.

Нет, говорить никому нельзя, так хоть есть шанс проскочить, а иначе точно крышка. Ладно, надо что-нибудь придумать, но в пустую, словно набитую ватой, голову ничего не приходит, ничего, пустота, ау-у, есть кто нибудь?

Елена Георгиевна несколько минут наблюдала, как её дочь водит щёткой пылесоса на одном месте, шлёпает губами и гримасничает.

Когда неожиданно замолчал пылесос, Варька подпрыгнула на пол метра, от её испуга мать тоже дёрнулась как паралитик.

– Что случилось?

– Ничего не случилось, ты меня напугала. Я не слышала как ты пришла.

– А ты на часы смотрела?

– Неа, я убиралась.

– Странное рвение. Ты двойку получила? – Варька мотнула головой, – тогда что произошло?

Было понятно, что мать не отстанет и будет пытать с пристрастием, нужен был отвлекающий маневр.

– Мам, а ты Александра Сергеевича Дудко знаешь?

– Мы живём в соседних подъездах, конечно, я его знаю.

– И вы играли вместе?

– Не помню, вряд ли. Мы учились в одной школе, но он старше меня лет на пять, так что общих друзей у нас не было. А почему ты спрашиваешь?

– Он какой-то странный, всё время сидит во дворе, не ходит на работу, ничего не делает, только смотрит по сторонам и читает газеты.

Мать как-то смутилась, немного подумала и ответила:

– Так ты ничего не знаешь?

– А что, я не знаю?

Варьку захлестнуло любопытство и даже смыло тревожные мысли о завтрашнем дне.

– Вот удивительно, как ты бываешь невнимательна. Вроде ходишь «помогать» его матери и даже не замечаешь, что общаешься с инвалидом.

– Как?!

– Да так, Александр инвалид, у него не работают ноги. В детстве он, конечно, был нормальным, даже немного задиристым. Как он учился я не знаю, разница в возрасте была слишком велика. Тогда в детстве пять лет, как пятьдесят сейчас, почти пропасть.

Вдруг Елена Георгиевна встрепенулась, словно вспомнила о чём-то.

– Я купила блинчики с мясом и с творогом, давай разогреем и поедим?

– Давай, только пожалуйста мамочка расскажи, что дальше случилось с «Пушкиным»?

– Кстати, ты его очень точно окрестила. Окончив школу, он поступил в университет на журналистику и писал стихи, говорят. Я сама не читала. Потом женился и его послали куда-то работать, точно не знаю куда, то ли в другую республику, то ли в другую страну. Женился. Мать тогда им очень гордилась, да и отец его ещё был жив, они оба с удовольствием делились новостями с соседками, сидящими у подъезда, поэтому знал весь двор. И вот однажды, это было… я уже училась в институте, случилась эта трагедия. Они с женой и нерожденных ребенком, она тогда была беременна, попали в автомобильную аварию. Жена погибла сразу, и ребенок тоже, а Александр выжил, но долго лежал в коме. Когда пришёл в себя, родители его забрали и привезли домой.

Елена Георгиевна задумалась, продолжать ли ей рассказ. Варька была в шоке от услышанного, на задний план отступили её школьные проблемы и стали казаться мелкими по сравнению с драматичной судьбой соседа.

– Не молчи, мамуля, что было дальше?

– А что дальше? Несколько лет он лежал в постели и ничего о нём не было слышно. Только все видели, как съёжились и постарели его родители, их было очень жалко. Потом умер отец и бедная Тамара Никифоровна совсем ссохлась. Ну, вот и всё, что я знаю.

Варька задумчиво потрошила блинчик с творогом.

– А как же ему удалось встать?

– Ноги у него так и не работают, но он передвигается на костылях. Если внимательно посмотришь, обязательно заметишь их поблизости. Ешь давай, хватит ковыряться.

8

Варька сидела за партой ни жива ни мертва, когда наконец прозвенел звонок. Она выдохнула так, как будто не дышала с момента прихода в школу. Пока ничего не произошло, но кто знает, это перемирие или лишь затишье перед бурей?

Надя сегодня окончательно покинула подругу и пересела назад к Забелиной. Это никого не удивило, так как предательство случилось гораздо раньше, в тот момент, когда она пожалела что дружит с Варькой. На данный момент, она совершенно не сомневалась в правильности своего поступка.

Конечно, жизнь всё расставит по своим местам и вот чего пока не знала Надежда, так это то, что никто и никогда не любит предателей, их презирают все. И даже среди совершенно незнакомых людей этот поступок всегда будет с ней. Такие, казалось бы, несущественные действия, на самом деле являются породообразующими, формирующими будущую личность. Небольшая червоточинка уже появилась на поверхности совести, она как кариес, потихоньку, исподтишка будет распространяться и захватывать всё новые территории, до тех пор, пока что-то порядочное ещё осталось. Даже потом, по прошествии многих лет, когда уже взрослая Надежда будет растить своих детей и когда она окончательно выкинет из головы это происшествие, ей будет неприятно отвечать на вопросы: кто эта девочка на фотографиях рядом с тобой?

А пока, ничего не подозревающая о своей судьбе, девочка твердо смотрела на поверхность стола, будто пытаясь разглядеть его молекулярную структуру. Тем временем урок начался, Инесса Леопольдовна выразила удивление по поводу пересадки Нади на другое место, но тему развивать не стала. Вдруг, в дверь постучали и в проеме показалась Людмила Ивановна – школьная медсестра, а вернее сказать, лишь центральная часть её фигуры, которая поместилась в пространстве прохода. Учительница вопросительно посмотрела на неё и медсестра слегка повернув корпус втиснулась в класс.

– Инесса… Леопольдовна, можно мне забрать Берестову?

Варьку пронзил электрический ток.

– Что-то случилось?

– Пока нет, – многозначительно произнесла Людмила Ивановна. Взрослые в школе при детях всегда изъяснялись каким-то странным, зашифрованным языком, многозначительные взгляды и ужимки прилагались к недоговоренному тексту.

Вот и сейчас, всем казалось, что учительница ничего не поняла, но сделала вид, что поняла.

– Она вернётся?

Медсестра пожала плечами.

– Пусть возьмёт вещи на всякий случай…

По классу пополз шёпот. Девочка быстро собралась и когда двинулась по проходу, она поняла чьих это рук дело. Саркисян гаденько улыбалась.