Не муж, а мед! - Лора Энтони

  Пройдя в сарай, он снял защитный брезент со своего мотоцикла. Он купил этот «харлей» на деньги от своего первого выигрыша на соревнованиях. Машина выглядела такой же свежей и новой, как и в день покупки. Один из работников на ранчо регулярно проверял мотор и проводил необходимое техническое обслуживание.

  Черт! Как ему хотелось покататься на мощном мотоцикле, ощутить твердость металла, ветер, теребящий волосы, вибрацию мотора, отдающуюся во всем теле! Но и этого удовольствия он был лишен!

  Это был не несчастный случай. Он сознательно сел на дикого Брахму.

  Он рисковал здоровьем и будущим ради момента триумфа. Тогда он ни о чем другом не думал.

  Теперь же он никак не мог изменить прошлое, а в эту минуту ему так хотелось прокатиться на «харлее»! Кэл посмотрел на мотоцикл. Разве это может повредить? Подумаешь, пару кругов сделать по пастбищу...

  Нога предательски пульсировала, но он не обращал внимания. Чего ему терять?

  Кэл вывел мотоцикл из сарая. Его руки поглаживали блестящий руль.

  Ноге может стать хуже. Эта мысль пронеслась у него в голове, но он ее отогнал. Разве может быть еще хуже? Черт, надо жить, в конце концов! Он хорошо понял, что жизнь может быть очень короткой.

  Бунтарская натура требовала выхода. Именно она заставила его искать счастья, искушая судьбу. Она заставила его сделать себе имя и доказать миру, что он представляет собой нечто большее, чем просто избалованный сын Чета Кармоди.

  Кэл толчком завел мотоцикл.

  Знакомый трепет охватил его. Трепет, которого он не испытывал с Нового года. Именно тогда Техасский Торнадо втоптал его в грязь арены.

  Кэл газанул и понесся по сухому пастбищу.

  Хотя было еще только начало мая, засуха нанесла лугам суровый урон. Длинные стебли, всегда ярко-зеленые в это время, стали выжженными и желтыми. Из-под шин мотоцикла вылетали кузнечики. Нещадно палило солнце. Ветер с залива нисколько не смягчал жару, а, казалось, только наполнял воздух тяжелой влажностью.

  Пот струился по шее Кэла. Трава била по ногам. Болело левое колено, но он не обращал внимания. Он старался ехать быстро, чтобы все мысли о Дейзи выветрились из головы.

  Увеличив скорость, Кэл проехал вдоль границы, отделявшей их владения от пасеки Дейзи. Запах меда смешался с запахом белого клевера и люцерны.

  Он с ревом проехал по полю люцерны, поднимая на ходу пчел-медоносов.

  Пчелы Дейзи. Кэл быстро закрыл глаза и сглотнул. И в это короткое мгновение он увидел ее. Она стояла рядом с ним, облепленная пчелами. Она улыбалась и держала в руке соты, из которых капал мед. Ей было шестнадцать, а ему восемнадцать, и он был без памяти в нее влюблен.

  Она казалась такой смелой, такой бесстрашной. Такой же, каким был он сам, когда сидел на спине быка.

  Уже позже она научила его секрету, как засунуть руку в улей и не быть ужаленным.

  Он не знал ни одной женщины, похожей на нее. Дейзи Хайтауэр была единственной.

  Смелая, независимая, упрямая, сильная и ослепительно красивая. Она не делала скидок ни себе, ни другим. Когда погибли ее родители, она сама стала управлять фермой. Впряглась в тяжелую работу, как впрягается в плуг лошадь.

  Полная его противоположность. Ответственность всегда казалась Кэлу тюрьмой. Он вспомнил слова, которые Дейзи бросила ему во время их последней ссоры. Она назвала его трусом. Разве это правда? Разве погоня за мечтой — это трусость? Неужели на самом деле он убегал от обязательств? Испугался любви? И использовал скачки на быках в качестве удобного оправдания?

  Прекрати думать о прошлом.

  Кэл дал полный газ, мотор взревел громче, люцерна ослепила его золотым сиянием.

  Солнце обжигало кожу, землю, воздух. Из выхлопной трубы летели искры.

  Оглушительно жужжали потревоженные пчелы. Кэл развернул «харлей» и еще раз промчался по люцерне. Он весь покрылся потом, и наслаждался этим ощущением. Грязь, пот, скорость. Все напоминало ему родео.

  Над полем с кормовой травой поднялось белое облачко. Кэл прищурился, нахмурился. Что за черт? Дым.

  Его ни с чем не спутаешь.

  Облако вздымалось, закручивалось, быстро разбегаясь по высокому сену.

  Паника охватила Кэла. Неужели искра из-под колеса могла вызвать пожар на пастбище? Побелевшими пальцами он впился в ручку тормоза. Пчелы словно обезумели. Несчастные насекомые метались, пытаясь уйти от огня, но дым сбивал их с пути.

  Пчелы Дейзи! Сердце у него упало.

  Оранжевые языки пламени лизали люцерну, поднимаясь все выше.

  Кэл в ужасе смотрел на гибнущих пчел.

  О Господи, что он наделал?

  — Ты чувствуешь запах дыма? — спросила тетя Пиви, поводя носом и принюхиваясь.

  — Нет. — Дейзи изучала гроссбух, лежавший перед ней. Она сидела на заднем крыльце, спрятавшись от солнца под пальмовым деревом. Тетя Пиви развешивала на веревке полотенца.

  Глядя в книгу, Дейзи хмурилась все больше и больше. К сожалению, цифры не лгали. Пчеловодческая ферма Хайтауэр испытывала серьезные финансовые затруднения. Если они будут экономить, то смогут пережить это страшное время. К зиме они смогут собрать деньги, чтобы купить несколько новых пчелиных роев.

  Если только не случится ничего непредвиденного...

  — Я точно чувствую запах, — настаивала тетя Пиви. — Бог не дал мне хорошего зрения, но взамен одарил хорошим обонянием. Как следует принюхайся, Дейзи, и скажи мне, что я ошибаюсь.

  Чтобы угодить тете, Дейзи отложила книгу и глубоко вдохнула.

  — Тетушка, я не... — Она внезапно замолчала. Хм, в воздухе действительно слегка пахло дымом. Неудивительно, если что-нибудь загорелось, учитывая затянувшуюся засуху и безжалостную жару.

  — Думаешь, кто-нибудь сжигает мусор?

  — Конечно, нет. Уже три недели запрещено разводить костры.

  Тетя Пиви помолчала, держа во рту прищепку, а в руке — белье Трэвиса.

  — Где-то близко, — прошептала она. — Очень близко.

  Дейзи уронила гроссбух и вскочила на ноги. Прищурившись, она вгляделась вдаль.

  Там. На юге. Около фермы Кармоди. Столб дыма вздымался к небу. Тетя Пиви права. Пожар был близко. Прямо на поле люцерны Кармоди, которое примыкало к ее пасеке. Пчелы опыляли сладкие кормовые травы. В это время дня они улетали собирать нектар. Только не пчелы!!!

  Пожалуйста, Господи, не дай пчелам пострадать!

  Вдалеке раздался звук сирены. Над полем люцерны беспомощно повис рой пчел.

  «Летите домой, летите домой», мысленно умоляла она, но в душе знала, что было уже поздно. Пчелы находились слишком близко от пекла.

  Дым становился все гуще. Дейзи закашлялась.