Дочь от лучшего друга - Коваль Лина

– Предложение, – кивает он. – Мы оформим брак.

– Зачем? – скучно интересуюсь.

– Ребенок должен расти в семье, – выговаривает ровно, пожимая плечами.

Улавливаю этот жест взглядом, рассматривая, как идеально сочетается чёрствость серых глаз с холодностью белоснежной рубашки. Его губы жёсткие и на вид сухие. Воспоминания о том, как горячо становится внутри, когда они касаются разных участков тела, я бережно сохраняю в самом отдалённом уголке своего сердца.

– Ребёнок должен расти в семье, – торжественно повторяю, цокая. – Это ты в книжке прочитал?

– Не хами, – бьет он ладонью по столу. На лице злобно напрягаются скулы. – Я знать не знал, что у меня дочь есть оказывается.

– Твоим послужным списком можно концерты Стаса Михайлова собирать. Ты уверен, что Мия – единственный ребенок? – ответно колочу по скатерти ладошкой.

Ему меня не испугать!

– Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к предохранению. Кстати, этот момент мы тоже обсудим, когда я буду твёрдо уверен, что смогу справиться с собой и не придушить тебя.

Бесцветные глаза серьёзно мерцают, и я экстренно решаю переменить опасную тему. Я ведь сюда ехала не для того, чтобы пререкаться с ним.

– Как ты себе это представляешь? – спрашиваю его, поигрывая трубочкой в стакане с кофе.

– Что именно? – раздраженно отзывается, следя за моей рукой.

Закусываю губу и чуть склоняю голову набок.

– Хм… Ну, наш… Брак?

Глава 7. Элина.

– Наш… брак, – произносит Руслан тягуче, как бы раскатывая на языке что-то особенное. – Я представляю пока весьма условно.

– Поясни.

Тянусь губами к трубочке и втягиваю в себя холодный горький напиток, который хоть немного тушит пылающий пожар внутри.

Условно?

Это как вообще?

Мужчина, сидящий напротив, которого я знала много лет назад, точно не хотел жениться условно. Вообще, никак не хотел.

– Сколько у тебя было женщин, Руслан?

– Эта информация не для твоих ушей, малышка, – потеребил он меня по макушке, как милого котёнка.

Почему ты не найдешь себе девушку, которая любила бы тебя?

– Любовь – это не то, что мне нужно.

– Хмм… А ты пробовал?.. Любил когда-нибудь?

Руслан тогда тяжело вздохнул и посмотрел на меня так, будто я заставила его препарировать лягушку без перчаток.

– Однажды любил… Мне хватило этой херни.

Чёрт. Одно дело видеть вереницу его одноразовых связей, а знать, что у него была одна-единственная? Больно! Нестерпимо больно. Ревность тогда смыла все остатки моей гордости и здравого смысла, потому что я, прикрыв глаза, спросила:

– Какая она была? Ну, та, которую ты любил?

Руслан лишь на секунду задумался, а по лицу пробежала еле заметная черная тень. Справившись с эмоциями, он с деланным весельем продолжил, словно не замечая моего вопроса.

– Мне не нужна любовь, малыш. Зачем заходя в кондитерскую выбирать одно пирожное, если их там сотни и можно все-все попробовать?

– Фу, Алиев, – засмеялась я, стараясь спрятать эмоции. – Если без конца лопать пирожные, ты станешь жирным и заболеешь сахарным диабетом.

– Опытные дегустаторы не болеют сахарным диабетом. Главное, не пробовать одно пирожное больше одного раза.

– А каким пирожным была она? Твоя единственная любовь?

– Самым сладким и горьким одновременно…

Из воспоминаний меня выдергивает резкий голос:

– Ты можешь отстать от этой долбаной трубочки. Что ты её мусолишь?

Легко пожимаю плечами под гневным взглядом серых глаз, не отлипающих от моих губ, покрытых розовым блеском, и отставляю стакан с напитком.

– Так что значит условно, Алиев? Ты можешь пояснить?

– Мы продолжим жить своими жизнями. Просто под одной крышей.

Его самонадеянность и глупые слова заставляют меня едко засмеяться, чтобы скрыть своё негодование.

– Ты представляешь, что значит жить под одной крышей с трехлетним ребенком?

На секунду задумывается, уводя глаза.

– Это… наверное, не сложнее, чем подняться на Эверест?

Возможно. Только ты никогда об этом не узнаешь.

– То есть, мы будем встречаться, с кем захотим? А семья тебе нужна просто для прикрытия, что бы было всё, как полагается?

Широкие плечи под дорогой тканью пиджака, напрягаются.

– Твой отец сообщил мне, что у тебя кто-то есть. Надеюсь, там все не серьезно, и ты легко сможешь все закончить.

– А ты?

– Что я?

– Ты сможешь легко закончить со своими похождениями?.. Или твои правила касаются только меня?

Идеально очерченные мужские губы складываются в грязную усмешку.

– В любом случае я гарантирую, что ты никогда об этом не узнаешь.

Мысль о том, что пять лет назад я бы, сверкая пятками, уже бежала в сторону ЗаГСА, противно жжёт горло и будоражит кровь. Мне одновременно хочется встряхнуть ту восемнадцатилетнюю девчонку и выцарапать глаза этому уроду напротив.

Это ж надо быть такой дурой?

Из моей сумочки вдруг доносятся звуки композиции «Нирваны». Чёрт. Сегодня же поменяю её. Под насмешливым взглядом быстро извлекаю телефон и отвечаю на звонок.

– Да… Я здесь… Вы уже подъехали?.. На улице жара невыносимая, заходите внутрь… Хорошо.

Отложив телефон, расправляю плечи и выпаливаю заранее подготовленную речь:

– Ты знаешь, Руслан. Я, наверное, по большей части, сама виновата в том, что сейчас происходит. Да. Я виновата. Я этого не скрываю. Но выходить замуж за тебя, основываясь на грёбаном чувстве вины и твоем чувстве долга, я не буду. Как мы оба знаем, у твоей совести слишком короткая память.

– Ты…

– Не перебивай, – останавливаю его резким взмахом ладони, поглядывая на вход в ресторанный зал. Чуть повышаю голос. – Я слушала твой бред и долго терпела. Ребенок… Моя дочь будет расти не в просто в семье, а рядом с любящими её людьми. Странно, что, дожив до своих лет, ты этого так и не понял. Хотя, о чем это я? Ты вообще в отношениях двух людей ничего не понимаешь.

– А ты, стало быть, у нас специалист в отношениях? – иронично тянет Руслан.

– Может, и неспециалист, но уж точно знаю, что человек, который за неделю не изъявил желания даже познакомиться с собственной дочерью, не станет хорошим отцом, – качаю головой.

– Выбирай выражения, Рихтер, – его лицо багровеет, а в глазах танцуют черти. – Всю эту неделю я пытался не прихлопнуть тебя при первой же встрече.

Нервно смеюсь, сжимая накрахмаленную салфетку.

– Продолжай жить своей никчемной жизнью, Алиев, – говорю, замечая, как по широкому проходу между столиков продвигаются Вова с Мией на руках. – Она у тебя отлично получается.

Быстро поднимаюсь, одергивая короткий смявшийся сарафан.

– Мама, – кричит Миюша. – Смотри, какого пупса мне Вова купил. Я сама его в магазине выбрала. А еще мы картошку фри ели и мороженое.

– Ну ты всех секретов не выдавай, принцесса, – шутливо грозится мой жених и целует меня в подставленную щеку. Немного нервно озирается на фигуру, сидящую за столом. – Вы закончили, котенок?

– Да, мы уже поговорили, зай, – киваю, смотря на то, как Руслан не спускает взгляда с дочери.

Вова передает мне в руки Мию и тянет ладонь для приветствия.

– Владимир, жених Элины.

Руслан, откинувшись на стуле, насмешливо переводит взгляд то на нас, то на Вову и отвечает на рукопожатие, так и не поднявшись.

– Руслан Тимурович.

Закатываю глаза. Невоспитанное, хладнокровное, бесчувственное животное.

– Ситуация, мягко говоря, нестандартная, – начинает Вова озадаченно. – Элина мне все рассказала.

– Прям так и всё? – спрашивает Руслан, глядя в мои глаза, отчего я тут же вспыхиваю.

– Всё, – уверенно отвечает Вова, а я стыдливо кусаю губы, понимая, что это неправда.

И Алиев не может этого не понимать.

– Я готов взять на себя все вопросы, связанные с Мией. В том числе финансовые. Она ко мне привыкла и у нас отличные отношения. Вы можете не беспокоиться, – уверенно продолжает Вова.