Скандальное пари - Энок Сюзанна

Директриса, очевидно, решила насладиться прекрасным утром, чтобы полнее ощутить свою победу, потому что очень скоро он нагнал ее. Она шла пешком, ведя за собой маленькую гнедую кобылку.

— Мисс Гренвилл? — крикнул он, догоняя ее.

Она круто обернулась, прижав руку к груди. И Грейдон тут же забыл, что хотел сказать.

На него с испугом смотрели большие карие глаза, мягкие полные губы слегка дрожали. Да это же та девчонка с дороги! Та самая, о которой он тщетно пытался не думать. Та самая, которую поехал искать Тристан.

— Вы мисс Гренвилл?

Дрожащие губы вдруг плотно сжались.

— Да, — резко ответила она, — я мисс Эмма Гренвилл. Мисс Патриция Гренвилл была моей тетей.

Была.

— Значит, теперь вы — директриса этой чертовой академии.

Хотя это и не было вопросом, она кивнула:

— Да. Спасибо за соболезнования, которые вы прислали после смерти тети Патриции.

Грейдон. прищурился. Он не позволит какой-то девчонке, которая, судя по всему, только что окончила школу, так с ним разговаривать.

— Вы… еще девочка. Вы не можете быть…

Эмма насмешливо подняла брови.

— Мне двадцать шесть лет, я взрослая женщина. Но, полагаю, вы помчались следом не для того, чтобы поинтересоваться моим возрастом? Не так ли, сэр?

— Ваша светлость, — поправил ее Грейдон.

В глазах девушки появилось удивление. Ей никогда не следует играть в карты, машинально подумал он. У нее все на лице написано.

— Вы герцог? — спросила она недоверчиво.

— Да. Герцог Уиклифф.

Растерянность Эммы вызвала у Грея непонятное, пожалуй, даже абсурдное чувство торжества. Он ее нашел, а Тристан остался ни с чем! Это его добыча. Как и в тот раз, когда он впервые увидел ее, ему представились шелковые простыни и обнаженные тела.

— Уиклифф, — задумчиво произнесла Эмма. — Грейдон Брэкенридж. Кто-то из моих друзей говорил мне о вас.

— И кто же? — Сомнительно, чтобы кто-нибудь из друзей этой прославленной гувернантки был с ним знаком.

— Леди Виктория Фонтейн. Я имею в виду Викторию, леди Олторп.

— По прозвищу Ведьма?

Судя по тону, он ей не поверил.

— Да.

— И что же она обо мне сказала?

— Что вы высокомерны. А теперь прошу извинить, ваша светлость, меня ждут на уроке. До свидания.

— Но вы не подписали соглашение об аренде.

Она посмотрела на него из-под полей строгой зеленой шляпки:

— Это касается только меня и лорда Хаверли, ваша светлость.

Уиклифф навис над ней, как скала, но, пожалуй, это нисколько ее не испугало — скорее, он чувствовал себя бандитом. Соскочив с лошади, он предупредил:

— Если вы не желаете платить более высокую ренту, вам придется подыскать для вашей академии новое место.

Грейдон был крайне раздражен замечанием Эммы о его высокомерии, и в то же время ему безумно хотелось развязать шелковую ленту у нее под подбородком и сорвать эту нелепую чопорную шляпку.

Эмма надменно вскинула голову:

— Это лорд Хаверли заставил вас догнать меня и начать запугивать?

— Я просто констатировал факт.

— Ах вот как! Полагаю, что факт, ваша светлость, состоит в том, что вы, очевидно, не одобряете женское образование. Но то, что Хаверли принадлежит Деннису Готорну, — тоже факт, и я буду вести переговоры только с ним. А теперь прошу меня извинить.

Резко повернувшись, так что взметнулась ее зеленая юбка, Эмма пошла дальше. Грей с минуту смотрел ей вслед, восхищаясь тем, как грациозно покачивались ее бедра. После шляпки он снимет с нее эту юбку. Нижняя юбка наверняка накрахмалена. Это предположение неожиданно так разгорячило его, что он, натянув поводья, двинулся за Эммой.

— К вашему сведению, женское образование я одобряю.

Она по-прежнему не останавливалась.

— Вы необычайно снисходительны, ваша светлость.

Грейдон тихо выругался.

— Ваша академия, — продолжал он, пытаясь обуздать свои непрошеные желания, — никакого образования женщинам не дает.

Все-таки он сумел завладеть ее вниманием. Эмма обернулась и скрестила руки на груди.

— Что вы имеете в виду?

Ее грудь как раз поместится в его ладони.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но…

— Я непременно сделаю это.

— …но вы обучаете своих учениц этикету, разве не так? — Он не стал дожидаться ее ответа. — И танцам? Светской беседе? Умению одеваться?

— Да.

— Вот именно. Вы так же, как и я, хорошо понимаете, что вся эта чепуха нужна всего лишь для того, чтобы ваши воспитанницы смогли выйти замуж — и выйти удачно. Вы, мисс Эмма, платная сваха. А в менее светских кругах употребили бы иное определение.

Она так побледнела, что Грейдону стало не по себе. Он не хотел быть грубым, но в ее присутствии терял контроль над собой, сам не понимая, почему его возбуждает эта чопорная директриса. Сейчас она, вероятно, упадет в обморок, ожидая, что он ее подхватит, подумал Грей и в предвкушении сделал шаг ей навстречу.

Но вместо того чтобы лишиться чувств, Эмма рассмеялась. Да так, как никакая из его знакомых женщин не смеялась. Над ним.

— Значит, ваша светлость, если позволите возразить, вы не одобряете женщин, которым нужен муж, чтобы быть принятой в обществе, вопреки тому, что еще задолго до завоевания Англии норманнами[7] общество диктовало именно это.

— Я…

— В то же самое время вы осуждаете меня за то, что моя профессия позволяет мне быть независимой от мужчин. — Эмма подошла ближе, глаза ее гневно горели. — Я думаю, ваша светлость, что все дело в том, что вы любите слушать только самого себя. Благодарение Богу, это не требует моего присутствия. Прощайте.

Грей вдруг заметил, что они уже подошли к академии. Эмма Гренвилл с такой силой захлопнула тяжелые чугунные ворота прямо перед его носом, что он еле успел сделать шаг назад. Через минуту она и ее лошадка скрылись за увитыми плющом стенами.

Вскочив в седло, Грей поехал обратно в Хаверли. Он не мог припомнить, чтобы кто-либо сумел так его отчитать, даже его мать, славившаяся своим острым язычком. Странно, но это его даже позабавило, хотя раздражение и возбуждение не прошли.

Теперь уж он определенно явится в четверг на спектакль. Пусть Эмма Гренвилл не рассчитывает, что от него можно так легко отделаться.

Глава 3

— У мужчин в жизни лишь одна-единственная функция, — ворчала Эмма. — Понятия не имею, как им удалось убедить всех в своем превосходстве в других областях, если своему появлению на свет они обязаны просто-напросто биологической случайности.

— Очевидно, твоя встреча с лордом Хаверли прошла не совсем удачно?

Эмма отошла от окна. Ах, если бы она могла одним взглядом спалить это поместье! Увы!

— Они хотят втрое увеличить арендную плату, — сказала она, садясь за письменный стол.

Учительница французского тихо выругалась на своем языке.

— Изабель!

— Прошу прощения! Втрое? Но академия не может себе это позволить!

— Не может. И мы платить не будем.

Изабель положила экзаменационные листки на стол.

— А лорд Хаверли объяснил причину? Ведь они с графиней всегда поддерживали академию.

— Это не его инициатива, я в этом убедилась.

— Не понимаю. А кто же все это затеял?

— Кое-кто, кого ты, надеюсь, никогда не будешь иметь удовольствие узнать.

Изабель смотрит на нее так, словно опасается за ее рассудок, подумала Эмма.

Этот высокомерный лев просто невыносим. Она пыталась говорить с ним как с цивилизованным человеком, а у него был такой вид, будто он хотел наброситься на нее и съесть на завтрак. Эта мысль почему-то заставила Эмму покраснеть.

— Племянник лорда Хаверли. Великолепный герцог Уиклифф, — фыркнула она.

— Герцог? Герцог требует от нас большую плату?

Эмма стиснула руки.

— Ему это не удастся. — За те два года, что Эмма была директрисой, она научилась разговаривать с разгневанными родителями, влюбленными девушками и их поклонниками, справляться с инфлюэнцей и прочими многочисленными бедами, но никогда еще не была так раздосадована. — Знаешь, как он меня назвал? Платной свахой! Практически он обвинил меня в том, что я… я… поставщик живого товара!