Загадка закрытого люка - Иванов Антон Давидович

– К-кажется, т-тело, – стал заикаться он.

– Я же говорил, – застучали зубы у Темыча.

– Во что оно одето? – решил уточнить Женька.

– Откуда я знаю? – отозвался Олег. – Я не смотрел.

– Как не смотрел? – возмутился Женька. – Откуда же знаешь, что это тело?

– Ногой почувствовал, – Олег теперь и сам несколько засомневался.

– Где? – спросила Катя.

– Там, – ткнул Олег пальцем в сторону кустарника.

Вульф его жест расценил по-своему. Натянув поводок, он полез в кусты.

– Назад! – закричал Олег.

Пес не послушался. Он хрипел и скреб лапами землю. Мальчик хотел его вытянуть, но поводок неожиданно лопнул. Вульф с треском рванул сквозь кусты.

– Назад! – снова крикнул Олег.

Судя по звукам, пес развил в кустарнике бурную деятельность.

– По-моему, он тело тащит, – с ужасом произнес Темыч.

– Для этого у него сил маловато, – возразил Женька.

Тут из кустов показался Вульф. Он с усилием волочил огромную хозяйственную сумку из кожзаменителя.

– Нет, это не тело, – загробным голосом произнес Тема. – Это то, в чем его выносили.

Сумка, впрочем, оказалась пустой. Олег смущенно пожал плечами. Остальные усмехнулись.

– Пойду еще посмотрю, – Олег снова полез в кустарник.

– Осторожнее, – предупредили ребята. – Вдруг он все-таки там лежит.

Тремя минутами позже Олег вышел.

– Тела нет, – с большим облегчением произнес он. – А теперь быстро пошли отсюда, пока нас действительно кто-нибудь не засек. Сегодня тут больше делать нечего.

Проскользнув через арку, друзья миновали Ананьевский и остановились у перехода.

– А завтра ты что предлагаешь делать? – повернулся Женька к Олегу.

– Там будет видно, – отвечал тот. – Кстати, где кепочка?

– У меня, – гордо похлопал Женька по раздувшемуся карману куртки.

– Пока это единственная улика, – с задумчивым видом проговорила Таня.

– Может быть, – поморщился мальчик в очках. – Только неясно – улика чего.

Остальные молчали. Наконец, уже свернув на Большую Спасскую, Олег спросил:

– А ты, Женька, уверен, что он действительно был в этой кепке?

– Насчет этой, конечно, не уверен, – честно ответил Женька. – Но кепка на нем точно была. И фасон вроде похожий.

– В таком случае, интересно, как она очутилась во дворе магазина? – спросила Катя.

– Да уж, – кивнула Таня. – Вряд ли этот мужик сам ее выкинул. Кепарик-то английский, фирменный. И совершенно новый.

У поворота в Портняжный друзья стали прощаться. Родители Олега наверняка уже вернулись. Да и остальных ребят тоже ждали к ужину.

– Встречаемся завтра, как всегда, возле школы, – сказал Олег. И они с Вульфом ушли…

Наутро друзья встретились возле металлических ворот перед домом Олега.

– Ну? – посмотрел Женька на мальчика в очках. – Пришло что-нибудь в голову?

– Кое-какие планы есть, – кивнул Олег.

– Говори! – выпалил Женька; он с самого раннего детства не выносил никаких проволочек.

– Пока не буду, – возразил Олег. – Во-первых, времени мало. А во-вторых, мне еще надо немного подумать.

– Секреты-секретики! Детективы-детективчики! – разнеслось за спинами пятерых друзей.

Мгновение спустя перед ними лихо затормозил Лешка Пашков на роликах.

– Уйди отсюда! – едва успел отскочить в сторону Темыч.

– Да я что, – с обезоруживающей улыбкой ответил Лешка. – Просто вчера отработал новую систему торможения.

– Лешенька у нас всегда что-нибудь отрабатывает, – произнесла нараспев Катя. – Только при этом вокруг него оказывается гора калек.

– Ничего подобного, – обиделся Пашков. – У меня точный расчет.

Пятеро юных детективов засмеялись. Лешка вообще-то был неплохой парень, но ужасный выдумщик и непоседа. Его вечно одолевали самые разнообразные замыслы, которые он, как правило, немедленно осуществлял. За восемь с лишним лет существования бурного содружества «В» от экспериментов Пашкова множество раз страдали морально и физически как одноклассники, так и учителя. Но, несмотря на уйму неприятностей, которые обрушивались на его голову, Лешка не унывал. Изобретательный мозг Пашкова постоянно распирало от новых планов.

В особенности Лешкины эксперименты стали опасны с тех пор, как тот встал на ролики. Период его обучения плачевно обернулся для нескольких жителей микрорайона. Затем Пашков почувствовал, что может запросто ездить на роликах в школу. Тут-то родная две тысячи первая и оказалась чуть ли не на грани катастрофы.

Дело в том, что в девятом «В» нашлась еще одна страстная поклонница роликов – Моя Длина. Так ребята называли пухлую блондинку Машу Школьникову. Она уже три года подряд была до безумия влюблена в классного руководителя Андрея Станиславовича. И старалась в те дни, когда он ведет уроки, одеваться особенно экстравагантно. Дошло до того, что однажды она пришла в ярко-красной юбке из какой-то очень блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать лишь символически. Класс изумленно охнул. Нижняя часть Маши Школьниковой особым изяществом не отличалась.

– Ну, ты, Машка, даешь! – вырвалось тогда у непосредственного Пашкова.

– Много ты понимаешь, – подбоченилась Школьникова. – Это просто теперь моя длина и мой стиль.

С той поры прозвище Моя Длина прочно прилипло к Маше. Правда, звали ее так за глаза. Школьникова обладала крепким телосложением и могла с ходу врезать обидчику.

И вот с месяц назад Моя Длина встала на ролики. Она вообще очень следила за веяниями моды. Кроме того, мать Школьниковой владела фирменной аптекой у «Красных Ворот», а также в последнее время занималась торговлей цветами и парфюмерией. На этом основании Моя Длина причисляла себя к новым русским и постоянно подчеркивала свою «крутизну» довольно экстравагантной одеждой, которая, если верить Школьниковой, покупалась в лучших магазинах мира.

Ролики Мою Длину увлекли не только сами по себе, но и возможностью приобрести соответствующую экипировку. Вот почему, когда месяц назад она, спотыкаясь и едва не падая, подъехала к две тысячи первой на розовых роликах, которые дополняли широкий балахон в черно-красную полоску, ярко-зеленые джинсы-стрейч, фиолетовые наколенники, бирюзовые налокотники и перчатки веселенького желтого цвета, девятый «В» остолбенел. Катя и Таня шепотом прошлись по поводу «тонкого вкуса Школьниковой». Другие просто украдкой усмехались. А Лешка Пашков, который уже давно неровно дышал к Моей Длине, не мог отвести от нее восторженных глаз. Он вообще считал, что Машка всегда шикарно выглядит.

– Машка-а! – словно завороженный, протянул он.

– Ребенок, – презрительно процедила Моя Длина в ответ.

– Хочешь, я тебя учить буду? – с надеждой взглянул на нее Пашков.

Предложение было принято благосклонно. Лешка, сияя от счастья, отправился вместе с Моей Длиной в глубь школьного двора. Во-первых, чтобы выкурить вместе по сигарете, а во-вторых, Машке непременно хотелось подняться на роликах в класс. А для этого Лешка должен был ей показать несколько важных приемов.

Через несколько дней Моя Длина вполне освоилась. Она не только сносно ходила на роликах по школьной лестнице, но и, в случае надобности, выезжала отвечать к доске. Андрей Станиславович воспринял новшество с философским спокойствием. Пройдя афганскую войну, он знал, что бывают вещи и пострашнее.

Несмотря на уроки Пашкова, Школьникова чувствовала себя на роликах пока весьма скованно. И из-за этого меньше обычного награждала классного руководителя томными взглядами и влюбленными вздохами, которые приводили того в крайнее замешательство.

Другие преподаватели тоже привыкли к выходкам бурного содружества «В», и двое на роликах их особо не волновали. Исключение составлял пожилой, огромный и лысый учитель литературы Роман Иванович, славившийся своим занудством у нескольких поколений питомцев две тысячи первой школы. Когда Школьникова, размахивая для равновесия руками, выехала отвечать урок, у Романа Ивановича от возмущения даже покраснела лысина.