Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите… - Виктор Гвор

— А все-таки хорошо получилось, — сказал политик, — полдня помахали метлами, зато можно купить чего-нибудь вкусненького. Даже на мясо хватит. Как считаешь, Али? Не всегда же нам бесплатными фруктами жить?

— Хватит, — ответил его спутник. — Сегодня же праздник, скидки. Еще и останется на годовой платеж Товарищу.

И два Беер-Шевских безработных, отловившие халтурку по уборке правительственного здания, очень довольные жизнью отправились в сторону рынка.

— Ну Петрович, а когда это сработает? — напряженно спросил Рюриков.

— Что?

— Да изменения, что мы с тобой там наворотим?

— Уже сработали, — улыбнулся Петрович.

— А почему не видим?

— Так мы в Зоне. На улицу выйдем — зона схлопнется.

— Так пошли, — засуетился Миша, — интересно же.

— Нет, — произнес Иштван, — сначала по сто грамм. Вдруг там самогон отменили…

Выпили не по сто. Куда побольше. Но всему приходит конец.

— Пошли, — поднялся майор, — перед смертью не надышишься. Сами наворотили…

Он решительно вышел из избы. Остальные следом.

Молчали минут пять. Потом Игорь семнадцатый, товарищ Князь Евразии, произнес, обращаясь к остальным членам Мирового Совета:

— Засиделись мы однако… Хотя — послание из прошлого. И от кого! Молодцы, мужики…

— Да… — отозвался Мойша двадцать четвертый, товарищ каган Австралии, Африки, Индонезии и Аравийского полуострова. — Большую работу предки проделали. Очень большую!

Товарищ Император Северной Америки Оттон Тридцать Второй согласно кивнул:

— Это же надо! В двадцать первом веке различные страны, идеологические войны! Средневековье какое-то! Неужели такое могло быть?

— Не исключена такая вероятность, — произнес Петрович, председатель Всемирного Научного Комитета, — да и нет оснований не верить товарищам из прошлого.

— Ну вас на фиг с вашими делами! — возмутился Иштван двадцать второй, товарищ Нáдьфейеделем Южной Америки. — Может, на рыбалку рванем? Праздник, всё-таки.

— Не выйдет, — вздохнул князь. — Жены ждут. Забава, Неждана, Прекраса, Умила, Рогнеда, Предъява, то есть, Преслава… Все семнадцать. Не буду я, наверное, жениться на этой болгарке. Тоже мне, Елена Прекрасная, ни кожи, ни рожи!..

Он пожал всем руки и направился к своему флаеру…