Фантастика 2008 - Серей Палий

Ротный подрагивающим пальцем машинально почесал шероховатость на виске.

— Глядите, — продолжил Ренат, разглаживая свои черные усы, — у меня язвы появились на ногах, и спустя несколько часов по ним пальнули из автомата.

— Замолчи, — еле слышно произнес Паводников. Камалев не услышал — последствия контузии быстро не проходят.

— Лешке полбашки снесло — именно там были его нарывы. Давиду Лопатикову пуля угодила под лопатку — он все утро спину чесал. Мересце вон — бицепс зацепило…

— Заткнись! — громко сказал сержант, задрав тельник и глядя на свои бока и живот, усыпанные язвами.

Ренат осекся и посмотрел на взводного. До него постепенно начало доходить, каких глупостей: он только что наговорил.

— Ребята, простите меня дурака…

Мы все смотрели на Камалева со смесью испуга, ярости и неспешно приходящего понимания в глазах.

— Господи, я… я ведь совсем не подумал…

Вокруг уже стали собираться другие солдаты. Задирая рукава, закатывая штанины, расстегивая кители и разглядывая свои нарывы.

С ужасом прикасаясь к ним. К стигматам войны.

— Разве была команда «разойтись»? — выдавливая слова сквозь зубы, проговорил ротный. Жилка на его виске пульсировала. Совсем рядом с уродливой язвой неправильной формы.

— Но мы же не в строю… — удивленно обронил один из бойцов.

— А зря. — Ротный медленно поднял с земли свою «эркашку», проверил магазин и рявкнул: — Два санитара, инженер и отделение штурмовиков остаются с ранеными! Остальным, слушать мой приказ! В походную колонну по трое — ста-а-ановнсь! До объекта — долбаных пять километров… Расчет один-два в авангарде и замыкающим! Через час мы обязаны захватить развалины первичной базы и занять круговую оборону… Ша-агом марш!..

Мы шли между мертвых скал, чеканя шаг. Сознание собственной никчемности для великих жерновов судьбы и неведомого, лишенного эмоций и чувств разума Стелы лишь злило нас.

Нужно было выстоять в этой истребительной войне против таких же, как мы, солдат. Выстоять в маленькой бессмысленной войне, чтобы предотвратить тотальную и еще более бессмысленную. Такое часто случается у людей…

Жизнь на Гуште угасала.

Жизнь вообще хрупкая штуковина…

А я выбивал берцами пыль из сухой почвы и думал только об одном: когда же произнесу слова, услышанные из крохотного динамика приемника? Успею ли сказать их?

Вот бы успеть! Так хочется крикнуть эти слова во всю глотку! Из прошлого в будущее! Чтобы хоть как-то предупредить остальных — тех, кто обязательно пойдет следом…

Но я не знаю — получится ли?

Ведь у меня на теле есть и второй стигмат…

Чуть-чуть левее солнечного сплетения.

© С. Палий, 2007.

Андрей Рузанкин

НЕНАВИЖУ ТЕЛЕФОН!

Прошло пять лет, как я нахожусь здесь. У меня нет ни имени, ни фамилии, ни отчества. Нет родственников и друзей.

Я — двадцать седьмой. Целыми днями сижу с кабинете и отвечаю на шквал телефонных звонков. Времяпровождение не обременительное, по нудное. Номер для отдыха — рядом. Выйти из комплекса нельзя, кругом охрана. Но внутри есть небольшой лесок, со спрятавшимся под кронами сосен озером. Здесь можно провести свободное время.

Развлечений немного: библиотека, компьютер с ограниченным набором программ, телевизор. Доступен Интернет, но под строгим контролем. А охрана не спит, проверено на горьком опыте.

Досуг провожу однообразно. Валяюсь на диване с книгой или играю на компе. Словно в наказание, на моей машине установлена та самая стрелялка, что помогла очутиться здесь. И я часами, тупо, с остервенением, мочу монстров. Без удовольствия, словно выполняя тяжелую, грязную работу. Тот, давний поединок, не прошел даром. Но о нем позже.

Время от времени общаюсь с товарищами по несчастью. Говорят, нас стало тридцать. Значит, после меня здесь появились еще трое. А недавно пошли слухи об исчезновениях. Вроде бы пропали несколько «посвященных». Проверить невозможно, но дыма без огня не бывает.

Мы — работники службы «телефона доверия». Преданно служим техническому монстру, внутренне ненавидя его. Главные адепты и заклятые враги. Каждый из нас мечтал уничтожить телефон. И каждый потерпел поражение в честном поединке с НИМ. С тем, кого за глаза зовут «Абонент».

Пять лет жизни я отдал ЕМУ, верный своему слову. За это время я преодолел солидный отрезок «пути». И понял, что смогу уйти отсюда. Все, что хотелось высказать, занесу в тетрадь. Если задуманное удастся, ОН прочтет мои записи.

Я странный. Меня не понимают и считают ненормальным. Не краду деньги и не бросаю мусор мимо урны. Не возмущаюсь в очереди и уступаю старушкам место в трамвае. Не курю и не наркоман. Но это ничего не значит в глазах окружающих. Дело в том, что я совершил непоправимое. Покусился на самое святое в сегодняшней жизни — на телефон.

Я с детства не любил его. Возможно, по мере взросления удалось бы примириться с неизбежным. К сожалению, не сложилось. Родители считали себя великими педагогами. При любой возможности они заставляли звонить родственникам. Долгое время спасало отсутствие телефона. Не было его в квартире! Но те редкие звонки, когда требовалось идти к соседям и под пристальными взглядами чужих людей брать трубку, погружали в пучину уныния. Если же я пытался обойтись без любопытных ушей и скрепя сердце шел к телефону-автомату, то… Неожиданно выяснялось, что в имеющихся на весь район пяти автоматах ловить нечего. У трех оборваны трубки, четвертый гордо несет табличку «не работает», а пятый с завидным упорством поглощает монеты. При этом вовсе не собирается ни соединять тебя с собеседником, ни выплевывать мелочь в окошко с лживым названием «возврат монет». Как правило, поход по телефонам-автоматам оканчивался ничем.

Шли годы…

Школа закончилась, и учителя распрощались с учениками. Зато другое государственное учреждение не замедлило напомнить о долге перед Родиной. Тогда это называлось: «Почетная обязанность!». Бланк повестки бросил на нары призывных пунктов и раскрыл двери казарм. Стильную одежду сменила функциональная. Легкомысленные кроссовки капитулировали перед кирзачами. Команды: «Кругом! Шагом, марш! Смирно!» — убили живое общение. Семьсот тридцать дней «в сапогах». Армейская служба.

И там, в дали от дома, это исчадие ада, именуемое средством коммуникации, попило моей кровушки вволю. Стоишь дневальным «на тумбочке», и тебя постоянно достают звонки. С командного пункта, автопарка, столовой, да и еще бог весть откуда. И это в то время, когда ты с частотой замкнувшего реле вскидываешь руку к виску или, реагируя на чужих офицеров, орешь дурным голосом: «Дежурный по роте — на выход!!!».

Думаете, мучения кончились с окончанием службы? Как бы не так! А вы пробовали позвонить из института и попытаться получить позарез нужную формулу по сопромату? Кто пробовал — поймет. Остальным объяснять бесполезно.

В это же время — о ужас! — наш дом телефонизировали. В прихожей возле двери обосновался красный, угловатый, громко трезвонящий монстр. Помимо перечисленных недостатков, он обладал скверной слышимостью.

Молодость — пора бесхитростных забав. У меня появилась девушка. К несчастью, у нее тоже был телефон. К чему приводит общение по проводам вместо реального, объяснять не нужно.

Как бы в насмешку судьба уготовила мне работу, связанную с постоянными телефонными переговорами. Более того, на рабочем столе стоял только один аппарат, обслуживающий два номера. Его приходилось переключать с одной розетки на другую. Постоянные вопросы: «А куда я попала?» — и: «На месте ли Владимир Иванович» — страшно бесили меня. Отчаянно хотелось указать, в отверстие какой именно части тела попала звонившая и в каком конкретно учреждении должен находиться искомый индивидуум. Сдержаться удавалось не всегда…

Событие, круто изменившее жизнь общества, явилось в мир тихо, без помпы. Как робкая поросль на старом пожарище. Трудно поверить — пройдет совсем немного времени, и черные краски сгинут в буйстве зелени. Пришел Его Величество СОТОВЫЙ. Будучи дорогой игрушкой, он не досаждал, оставаясь привилегией бандитов и политиков. Но постепенно дешевел, становясь доступным простым смертным. Соты разрастались, охватывая страну пусть невидимой, но очень липкой паутиной. Попавший в сеть, пропадал навсегда…

Человечество подсело на сотовый наркотик. Дешевый, сладостный, доступный. Втянулось с радостью, искушаемое рекламой и не желающее думать о последствиях. Последние не заставили себя ждать.

Сотовый убил радость живого общения. Обыватели перестали нуждаться в обществе себе подобных. Хомо сапиенс стремительно превращался в хомо сотикус. Люди превратились в говорящих зомби. Пустые глаза, сотовый у уха. В кафе они умудрялись перекусить между разговором. В общественном транспорте разрывались между телефоном, кондуктором и желанием не проехать нужную остановку. Идущие по улице, ведя оживленный разговор, старались не угодить под колеса. Сидящие за рулем, отвечая на звонок, пытались не задавить первых. Как правило, это удавалось.