Норманн. Закон меча - Дмитрий Светлов

К вечеру следующего дня пиратская эскадра вошла в удобный залив острова Худигсхольм. Под командованием Лунда обследовали берег, после чего собрались стайкой в уютном местечке – по всем признакам там регулярно отдыхали корабелы. Геланд выбрал для стоянки маленький островок под названием Харгсхольм. Россыпь мрачных гранитных скал затрудняла подход к берегу, зато надежно скрывала драккары от постороннего взгляда.

– Мы сумеем быстро отсюда выбраться? – недоверчиво поинтересовался Норманн.

– Без проблем! – легкомысленно отмахнулся Геланд.

– Ты видел подводные камни? Трудновато пройти между ними.

– Ерунда! Ну зацепится драккар за подводный валун, и что? Оттолкнутся веслом – и вперед.

Вообще-то Геланд был прав, касание камня может закончиться плачевным исходом для пластиковой яхты, а толстым доскам, из которых построены суденышки четырнадцатого века, грозила всего лишь неглубокая царапина. Островок представлял собой огромный гранитный монолит. Норманн покосился на поросший лишайником склон с несколькими хиленькими сосенками на вершине, взял свой спальный мешок и завалился досыпать.

– Вставай, Рус Федорсон! – Геланд грубо толкнул его в плечо. – Ужин проспишь!

– Что там? – спросил Андрей. – Снова из леща кости выковыривать?

– Нет, ребята трески наловили!

– Здесь водится только зеленая треска.

– Утром перемет поднимем, тогда и камбалой полакомимся.

– Эх, сейчас бы зубатки с шампура, – закапризничал князь.

– Не дразни! Я уже забываю вкус нормальной рыбы.

– Погоди, настанет наш час, мы обязательно вернемся в родные фьорды, – подбодрил Норманн.

– Ты дал нам остров Одина, и мы отсюда уже не уйдем! – гордо ответил Геланд, затем немного подумал и добавил: – Отец даст тебе воинов!

Кряхтя, словно старый дед, Норманн вылез из спального мешка и направился к костру. Погода стояла мерзкая, холодный порывистый ветер бросал в глаза едкий дым костра, неряшливые космы облаков грозили очередным занудливым дождем. Взяв миску ухи с непонятными травками и корешками, Норманн пристроился на бревне. Любой свежий продукт имеет свой особый вкус: взять магазинную треску – тряпка тряпкой, никакого сравнения с только что выловленной рыбой. Тщательно вымыв после обеда миску, князь отправился на поиски старшины корабелов и обнаружил его в замшелой расщелине.

– Нашел себе самое мягкое место? – пошутил беззлобно.

– Самое мягкое оставил для тебя, – усмехнулся Речан, указав на горку папоротника.

– Где это ты его нашел?

– С материковой стороны привезли, Геланд перевез туда дозорных.

– Я думал, он организует наблюдение с острова.

– Чего еще! На лысой макушке человека с любой стороны увидишь! Нет, на лесном берегу легко укрыться.

– Охотничьих троп не приметил?

– Я в таких делах не знаток, – вздохнул Речан. – Дозорных расставили по обе стороны, сам проверял.

– У меня возник вопрос, – устраиваясь поудобнее, заговорил Норманн, – на берегу возле костра лежит несколько бревен.

– И что? Их тут много, считай, весь берег с севера до Худигсхольма бревнами усыпан.

– Почему? Лес здесь плохой, а бревна топором срублены.

– Не знаешь, – снова усмехнулся Речан. – На севере растет строевой лес, его вяжут в плоты и галерами буксируют сюда.

– Зачем? В чем смысл этой нелегкой работы? – по-настоящему заинтересовался Норманн.

– Плоты заводят в устье реки, где со сплавщиков взимают церковную десятину, затем грузят на корабли и везут в Любек.

– В Упсалу что-то вроде главного таможенного поста?

– С той лишь разницей, что деньги уходят латинянам.

Велика разница между православной и католической церквями. На Руси монастыри и храмы живут за счет добровольных пожертвований, а здесь латинский крест взимает свою долю силой оружия.

Потянулись дни ожидания, омраченные отвратительной погодой. Утренние заморозки с порывистым ветром заставили соорудить в расщелине некое подобие берлоги. Затем два дня кряду с неба сыпал не то снег, не то дождь. Леанта вернулась с Оденсхольма, прихватив дюжину корзин с брюквой и репой. Это была первая дань, собранная Варуфом со своих подданных.

– Уводи ког в реку Фюрис, – распорядился Речан.

– Вот еще! – взъерепенилась девушка. – Я тоже хочу выпустить кишки парочке свеев.

– Ты должна встать в устье и следить за входящими карфи.

– Зачем? Какой прок от созерцания идущих в Упсалу судов?

– А вдруг караван пойдет прямиком? Так и будем здесь торчать до ледостава?

– Северные шхеры не замерзнут раньше декабря! – отрезала Леанта.

– Вот что, красавица, или ты сегодня уводишь ког к плотогонам, или собирай манатки и перебирайся на драккар! – решительно заявил Речан.

Девушка беспомощно посмотрела на Норманна, но тот отрезал:

– Мы в боевом походе и обязаны исполнять приказы.

– Но ты предводитель! – закусив от обиды губу, парировала девушка.

– И что? Сегодня я позволю своевольничать тебе, завтра Лунду, а послезавтра наш единый отряд разбежится в разные стороны!

Леанта резко развернулась и неестественно прямо пошла на ког.

– Почему мурманы со свеями все время грызутся? – пытаясь скрыть огорчение, спросил Норманн.

– Знамо дело, землю поделить не могут, – с усмешкой ответил Речан.

– Но здесь исконно шведские земли.

– Так-то оно так, да раньше и мурманы здесь жили, причем свеи были их рабами.

– Вот оно что! – воскликнул Норманн. – Одни не могут забыть прежнего господства, другие рабства.

На коге начали выбирать якорь. Леанта практически сразу приказала поставить парус, и кораблик, едва не задевая бортом скалы, пошел в сторону реки.

– Я и сам хотел ее отсюда выпроводить, только завтра утром, – словно бы извиняясь, сказал Норманн.

– А вдруг сегодня готландцы придут? Одинокий ког вызовет подозрения, они обязательно пришлют отряд для проверки.

Ночью неожиданно стих ветер, а утром облака белыми перышками поднялись к солнцу и растворились в голубом небе. Норманн бродил по лесу в поисках подходящего можжевельника для будущего родового кола Макоши. Пояснения готландского торговца Йенсона дало некоторое понимание основ местной лесной промышленности, осталось найти подходящее деревце. В неспешной прогулке задумался о походе в Персию: Волга принесла одни сюрпризы. В среднем течении лютовали неведомые бесермяне, о которых он прежде никогда не слышал. Слово «басурман» в общем-то было известно, но оно всегда связывалось с турками, а тут свои собственные разбойники, можно сказать, земляки. Казанские татары оказались мирными земледельцами, которые как-то умудрились длительное время отражать набеги воинов Батыя. А сами монголы совсем не стремились на Русь, между Волгой и Доном обитали непонятные племена, выбравшие для себя Ставропольские и Кубанские степи.

Орда благоденствовала за счет контроля торговых путей, причем главенствующую роль занимали купцы из Генуи и Константинополя. Более того – в Сараях стояли церкви доминиканцев! И что удивительно, доминиканец Хинрих Пап, как и приехавшие монахи Йохан с Осеандром, даже не догадывались о присутствии в Орде соратников по ордену. Сюрприз на сюрпризе: самое крупное стойбище находилось в Азове. Кроме того, степняки охраняли латинян и греков до верховья Дона, где в районе современной Тулы находился большой торговый пост. Причем русские и литовские князья совсем не походили на вассалов Золотой Орды. Они нахально убивали степняков, грабили торговые караваны и уводили скот. Многоголосые стенания о сотнях тысяч русских рабов оказались пустышкой. Купец Островуг долго смеялся над вопросом, который ему задал Андрей. Оно и верно: от Рязани что до Астрахани, что до Азова – сто дней пешего пути. Золотые получатся пленники, намного проще набрать рабов в предгорьях Кавказа. Ну а как перевозить людей по воде, Норманн проверил на собственной шкуре. Это тюк спокойненько лежит, а люди-человеки все время куда-то лезут, чего-то просят. Тут же рядом воины и оружие, гребцы стоят на веслах, короче, Содом и Гоморра. Нет, второй раз он не собирался связываться с пленными и специальное судно делать не хотел. Не тот товар! Это вам не сукном торговать, с рабов прибыль копеечная. Вот увести людей из другого княжества и посадить на свои земли, здесь совсем иной коленкор. Посади крестьянина от сохи на галеру, он через день пластом ляжет. В любой работе нужен навык.

Так и не найдя подходящего деревца, Норманн повернул обратно. Под ногами хрустел подмороженный мох, поздние грибы прятались под юбками раскидистых елей. Отмахиваясь от осенней паутины, вышел к нависающему над заливом обрыву и сразу увидел карфи. В залив суетливой гурьбой заходило более пятидесяти суденышек.

– Ты бы присел на камешек, Андрей Федорович, – посоветовал подошедший дозорный.

– И правда, – согласился Норманн, – нечего здесь маячить, одинокий наблюдатель обязательно вызовет подозрение.