Сотник (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Через Нарву оживилась торговлишка. В целом – слабая. Потому что из Пскова много товаров то не вывезти. К нему самому их везти неудобно. Однако на безрыбье и рак за мандарин сойдет. Поэтому, Псков к 1554 году был главной площадкой для торговли не только с Ганзой, но и Ливонией, а вместе с тем и шведы стали в него чащей захаживать, ибо невские и волховские пороги здесь не наблюдались. Что, как несложно догадаться, вызывало изрядное раздражение в Новгороде.

Та еще задачка.

Поэтому Андрей еще раз потер лицо, сгоняя с него усталость, направился к ним за стол.

– Ну что, други, давайте поговорим? Что вы желаете?

– Торг с тобой везти.

– Светильным маслом?

– Краской.

– Так ее ныне церковь всю скупает.

– Скупала, – усмехнулся Ефрем. – Ты разве не знаешь, что на Москве творится?

– А что там творится?

– Волнения. Сильные волнения. Митрополита нынешнего пытаются сковырнуть. И, судя по всему, смогут.

– И что это меняет?

– Сильвестр, который протопоп, и его сторонники подняли дела старинные. Еще восходящие к тем годам, когда, когда правил дед нашего Царя. Слышал ли о ереси жидовствующих?

– А что там слышать? Осудили же ее на Поместном соборе.

– Так осудили что о ней сказали, а не то, что на самом деле было. Началось то там все с того, что священники новгородские отказались причастие принимать, не признавая через это архиепископа. Что он, де, за деньги поставлен, а не за веру. И пошло-поехало. О симонии слышал ли?

– Слышал, – кивнул Андрей. – А что, разве епископов-архиепископов как-то иначе ставят?

– Типун тебе на язык! – воскликнул отец Афанасий.

– А что не так? Вон, Патриарх наш, что в Царьграде сидит, чтобы стать таковым должен сколько золотых монет заплатить. Тысячу али больше. Не помню. Разве сие не есть симония?

– Так куда ему идти супротив воли царя магометан?

– Это меня должно волновать? – наигранно удивился Андрей. – Для меня, как для прихожанина и христианина как сие выглядит? Купил он должность? Купил. Значит симония. Посему и мыслю – ежели в нашем патриархате такое установлено на самом верху, то разве же надобно осуждать тех, кто внизу поступает вслед за Патриархом? Нет ли в этом лицемерия и двуличия?

– Разумно, – хмыкнул прищурившись, купец. – Но дело не о том. На Москве ныне волнительно. И митрополиту с епископами не до краски. Им вообще не до чего. Сказывают, что только вмешательство Царицы спасло их от расправы толпы. Так на будущий год вряд ли они смогут купить краску.

– Что думаешь? – обратился Андрей у отца Афанасия.

– Зерно истины в словах Ефрема есть, хоть мне и горько это признавать. На Москве ныне очень погано.

– Да уж… не позавидуешь Царю-батюшке, – покачал головой Андрей. – Еще и эти Авгиевы конюшни разгребать.

– А что это за конюшни такие? – поинтересовался Ефрем.

– У древних эллинов в свое время жил герой – Геракл. Безмерной силы воин. Как-то поспорил он с один из царей эллинских, что сумеет за один день убрать его конюшни, в которых стояли тучные стада годами. И посему считалось, что очистить их невозможно. Не за один день, а вообще. Очень уж великими были эти стада.

– И что Геракл?

– Так он канавку прокопал небольшую и пустил воду ближайшей реки в стойла. Те воды и смысли весь навоз и многолетнюю подстилку. Даже не за день, а быстрее.

– Ха! Ловко!

– Ловко. – согласился Андрей. – С тех пор и стали сказывать про Авгиевы конюшни, как про удивительно загаженное место.

– Так ты что, считаешь, дела церковные загаженным местом? – взвился Афанасий.

– Скажи, отче, а почему у тебя тут никаких волнений нет? Может быть ты делаешь что-то не так? Может быть ты не ставишь за взятку архиепископов? Или еще какими паскудными делами не промышляешь?

Отец Афанасий промолчал, нахмурившись и недовольно глядя на Андрея. Но промолчал. После слов о симонии Патриарха, которую он не мог оспорить и как-то оправдать, он решил не продолжать дебатов. Лишь держа в уме по вечеру отписать Царю письмишко с новыми деталями. И митрополиту… возможно…

– Так что, – нарушая неловкую паузу произнес Ефрем, – Церковь на будущий год, скорее всего ничего не купит. Ей не до того будет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Но я веду дела с гостями торговыми из Новгорода. Зачем мне продавать через вас?

– Потому что у меня хорошие связи. И я могу много что тебе достать через немецких купцов.

– И коней добрых? Из Нидерландов. Я слышал, что там особых лошадей разводят, смешивая горячих гишпанских жеребцов с местными здоровяками.

– Добуду.

– Ливонцы ведь не пустят.

– У ливонцев нет единства, – улыбнулся Ефрем. – У них правая рука не ведает, что творит левая. С комендантом Нарвы я сговорюсь. А чаяния иных нам в таких делах без разницы.

– Мне ведь не один конь нужен. А хотя бы десяток или более. И лучше, чтобы с хотя бы парой кобыл. Чтобы разводить можно было.

Ефрем задумался. Крепко задумался. Погрузившись в свои мысли.

– Даже не сумневайся. Фохта мы уломаем, – наконец произнес один из товарищей Ефрема.

– Какого еще Фохта?

– Да Шнелленберга, – с хорошим выговором произнес этот купец, – коменданта Нарвы. Но денег сие будет стоить немалых.

– Точно?

– Слово даю, – нехотя произнес Ефрем. – Ежели положишь ему должную деньги – он глаза закроет. И людям своим велит смотреть в сторону. А с купчишкой одним, с Гансом Шмульке я сговорюсь. Он как раз сказывал, что может добрых коней достать. Еще и надсмехался, пес, что у нас де на блохастых осликах ездят.

– Он не далек от правды, увы, – сказал Андрей, совсем иначе взглянув на этих купцов. – Ну что же? Давайте поговорим о торге. Сколько и какой краски, а главное, когда вам нужно? И только ли краски?..

Вышел Андрей от Агафона уже под вечер.

И с удивлением обнаружил сидящих у забора на лавочке Дмитрия и Ерему – двух сотников, которые поддержали его на том собрании у воеводы.

– Ого! А вы чего тут сидите?

– Не видишь? Отдыхаем, – фыркнул Ерема, расплывшись в улыбке.

– А что, более отдохнуть негде?

– Так ты далеко. А нам поговорить нужно.

– А чего вы вдвоем? Остальные где?

– Пьют. Обидел ты их.

– На обиженных воду возят.

– Может и так, но будь осторожен. Могут гадость какую тебе учинить.

– А вы?

– А мы с тобой согласные, – произнес Дмитрий вставая. – Сам ведь помнишь, по душе нам твои слова пришлись.

– Вот мы и решили, – также вставая, добавил Осип, – что с тобой нам по пути…

Глава 3

1554 год, 10 сентября, вотчина Андрея на реке Шат

Решив все необходимые вопросы в Туле Андрей отправился домой – в свою вотчину. Прихватив заодно и свою сотню – все тридцать восемь вооруженных мужчин. Иначе он не мог поступить по разным причинам. И главной среди них выступала охрана. Двадцать четыре тысячи рублей – очень большая сумма и огромный соблазн. Такой большой, что на него легко мог позариться не только татарский бий, но и какой-нибудь соседний полк. Поэтому, среди прочего, по договоренностям с отцом Афанасием и купцом Агафоном было решено молчать о конкретных суммах, отчитываясь только перед царем и партнерами. Ну и всю сотню пришлось задействовать, спрятав сундучки с деньгами среди других товаров. Для чего Андрей закупил, например, много необработанной крицы. Она ведь все равно была нужна.

Понятно, что в городе догадывались, что Андрей получил крупную сумму. Но их ожидания ограничивались семью-девятью сотнями рублей, которые можно было высчитать исходя из взноса в полк. И эта сумма не шла ни в какое сравнение с реальным положением дел…

– А чего ты свое подворье в Туле не поставишь? – спросил отец Афанасий Андрея, когда тот с ним прощался. – Я рад, что ты останавливаешься у меня. И всегда приму. Но сотник уже не мальчик. Ему свое подворье иметь нужно. Да и деньги есть. Пора бы уже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– А где его ставить, отче? В кремле мне земли не выделят. Там все занято.