Цифрономикон (сборник) - Андрей Марченко

Да и мыслей-то этих было не так уж и много. Простая жизнь – простые мечты. Заполняя отчеты для бухгалтерии, я прикидывал, что подарить Максимусу на день рождения. Выбивая ковры – как выберусь в Астану на рок-фестиваль. Сидя на планерке у Тэтчеровны – где бы мне хотелось в этом году провести отпуск. Но чаще всего я ускользал мыслями к Мосту – наивной детской мечте, перешедшей ко мне по наследству от отца, к тонкой ниточке, связывавшей нас, пока он был жив, и превратившейся в воспоминание о нем, когда его не стало.

Однажды вернувшись домой раньше обычного, я наконец-таки вытащил с антресолей длинный лист двадцатимиллиметровой фанеры, на котором под старой простыней громоздился каркас Моста. Казалось, под сероватой тканью спряталось живое существо.

Я перенес макет на обеденный стол, собрал простыню за уголки, вытряхнул ее с балкона и отложил в сторону. Мост молча смотрел на меня. В его взгляде я не почувствовал ни обиды, ни укора, хотя антресольное забытье продолжалось больше пяти лет.

Когда-то отец приволок домой целый пук тонких двухметровых реек. Лиственница, сказал он. Лучше не бывает. Душистый запах древесины расползся по дому и остался там навсегда. Смотри, сказал отец, разворачивая перед собой рулон кальки. Я привстал на цыпочки и взялся за край стола, чтобы хоть что-то рассмотреть. Мне было… Четыре? Три? Два-один-ноль? Очень, очень давно.

Это Мост, сказал отец. Гораздо позже я узнал, что у мостов бывают имена, но этот не нуждался в имени, оно уже прозвучало: Мост. Отец выменял чертежи и рейки за пустую пластиковую канистру у кого-то из соседей. Когда-то неподалеку жили пленные немцы, непонятно объяснил отец. Среди них были разные люди. Кое-кто талантливый. Видишь, какие линии? Какие аккуратные буквы?

Потом я понемногу рос. Это заняло много времени. И вместе со мной постепенно рос Мост. Всё мое детство умещалось в желтый круг света от настольной лампы, масляные отблески в толстых линзах, скрывающих глаза отца. Хрустящий лист кальки по углам прижимался книжками, пассатижами, очешником, банкой соленых огурцов. Рейки из волшебного дерева лиственницы поддавались ножу только в умелой руке. Мне доверялось ошкурить торцы деталей нулевкой.

Сначала отец собрал две массивные квадратные опоры. На них поднялись мрачноватые башни – и я представлял, как где-то в Саксонии или Баварии из таких башен выходят молчаливые солдаты и идут на восток. Им предстоит стрелять и убивать, и рваться вперед, а потом, дрожа, выходить в февральскую вьюгу с поднятыми руками, и продолжать путь на восток, но уже в вагонах с зарешеченными окнами. И привыкать к морозу, какого они и не знали в своих воинственных башнях…

Через воображаемую реку перекинулись первые слеги. Им предстояло обрасти «мясом» – снастью, крепежом, вантами. А потом у нас кончились рейки. Отец к тому времени видел уже совсем неважно, а меня больше интересовали околоинститутские дела. Пару раз мы пробовали выстругивать и выпиливать недостающие брусочки вручную. Много опилок и отсутствие удовлетворительного результата. Криво, косо, не то и не так.

Проблему с материалом я решил – с первой премии в «Алге». Но к тому времени отцу уже было не до Моста, а потом я долго боялся браться за дело, потому что раньше мне позволялось только шкурить торцы и изредка обрабатывать пазы напильником. Я не был уверен, что справлюсь.

Теперь Мост смотрел на меня провалами незакрытых пролетов, тянулся растопыренными спицами вантовых конструкций. Разберемся, подумал я, раскручивая скукожившиеся в тубусе чертежи. Мимо прошел Максимус. Задержался на минутку из вежливости, заглянул в башенные окошки, потрогал незакрепленную балку. Сказал, что круто, и скрылся в своей комнате за компьютером. Круто.

Как-то исподволь рутинатор занял место и в обычной домашней жизни. Я всегда ценил то время, что удавалось провести с женой и сыном, но не всегда получалось использовать его толково. То мы замирали перед телевизором, вперившись в очередное бессмысленное развлекалово, и обращали друг на друга внимание только в рекламных паузах, то вдруг между мной и Гульнарой начинало искрить, а Максимус баррикадировался у себя, чтобы не попасть под раздачу в наших разборках. Драгоценное время семейного общения вылетало в трубу, оборачивалось унылым и одиноким времяпрепровождением, и однажды я поймал себя на том, что разбираю домашний распорядок дня по полочкам, выискивая, какие еще куски стоит рутинизировать.

В конце лета бабушка увезла Максимуса к родне в Чимкент, мы с Гулей выбили по две недели в счет отпусков и погрузились в ремонт. С утра до вечера мы драли обои и потолки, таскали в контейнер опостылевший линолеум, ворочали мешки с цементом и шпатлевкой, носились по строительным рынкам, торговались лучше китайцев, спорили о цвете стен до ругани. А с вечера до утра, кое-как отмывшись от строительной пыли, без спешки, лениво и изобретательно занимались любовью и засыпали, обнявшись.

Как ни странно, я почти не вспоминал в эти дни о рутинаторе. В последний день отпуска он напомнил о себе сам.

– Социологический центр, – не очень понятно представилась звонившая девушка. – Мы проводим опрос для оценки уровня удовлетворенности продуктом, вы не могли бы уделить мне несколько минут?

Я глянул на дисплей. Номер вроде бы алма-атинский, но какой-то необычный, без одной цифры.

– Каким продуктом?

– Мы собираем мнение о мобильном приложении, изготовленном корпорацией «Хай Мун». Вы ведь пользуетесь «Рутинатором» версии один-точка-один? Тогда, пожалуйста, оцените по пятибалльной шкале, где пять – отлично, четыре – хорошо…

Вопросы, которые она задавала, почти не отложились в памяти – обычная муть, подневольная опросчица читает слова по бумажке и ставит галочки в квадратики напротив. В основном я с удовольствием отвечал: «Пять!» – а где-то для пущей достоверности ставил четверки.

– Спасибо за потраченное время! – искренне поблагодарила собеседница. – И последний вопрос: вы хотели бы участвовать в тестировании бесплатной бета-версии «Рутинатора» два-точка-ноль?

– Не возражаю, – ответил я шутливым тоном, пытаясь скрасить несчастной девушке скучную рутину…

Стоп, а отчего я уверен, что она сама не пользуется программой? Витает сейчас где-то в облаках, а на дисплее крутятся змейки, и рука заполняет сотую анкету, и голос не дрогнет, и интонации безукоризненно вежливы…

– Не отключайте телефон в течение ближайших часов, идет обновление программного обеспечения, – предупредила опросчица и отключилась.