Гром над Тьмой Часть 1 - Тимур Машуков

— Эм-м-м… — Селена ошарашено посмотрела на меня. — Может, не стоит делать скоропалительных выводов? Возможно, стоило бы с ними сначала поговорить, узнать…

— Нет! — решительно перебил я ее. — Ты не так уж давно стала частью нашей семьи и еще многого не понимаешь! Мы, Громовы — суть небо. Земля любит всех своих детей, каждый из которых рождается на ней и в нее же уходит. Вода в каждом из нас, она дарит движение энергий как внутри тела, так и вне его. Поэтому каждый любит воду, жаждет ее, боится остаться без нее. И вода любит всех. Огонь, горящий в душах всех людей, способен разжечь в них и низменные желания, и возвышенные стремления. Благодаря ему человек совершает великие подвиги или становится воплощением зла для живущих. Без огня не будет прогресса, поэтому любят люди огонь, и он в ответ любит их, не разделяя на хороших и плохих.

Но небо — это воздух, без которого нет смысла в остальных силах, ибо без него они бесполезны. И Воздух стоит превыше людских страстей. Да, он может разрушать страшными смерчами или дарить легкую прохладу в жаркий день — но воздух не выбирает, он не может любить или ненавидеть. Он просто есть. И если отказавшийся от одного из иных элементов человек сможет немного прожить, то без воздуха он не просуществует и нескольких минут.

К чему я это говорю — Андрей с Натальей отказались от нас, отказались от воздуха, а значит, они мертвы. Мы не прощаем предательства, какими бы благими намерениями оно не было вызвано. Ушедший раз — обратно не вернется, потому как он уже мертв. Надеюсь, я не слишком сложно объяснил? Ладно, дочка, пойду я, с Ириской поговорю. Есть у меня к ней вопрос, не терпящий отлагательств. И будь добра, не уходи пока в академию, нам тоже надо будет поговорить.

Оставив застывшую столбом жену Владислава, я зашел в комнату внучки…

Глава 2

Селена Громова

Посмотрев в спину деду, что по годам годился мне в правнуки, я в задумчивости пошла к выходу из дома. Необходимо было переговорить с Афанасием, моим заместителем, которому вскоре вновь предстояло занять должность главы Службы безопасности рода. В свое время он безропотно уступил мне ее, признав превосходство моих знаний и умений. Но теперь ему вновь предстояло встать у руля СБ, чему он был не сильно-то и рад. Но я думаю, в дальнейшем, когда Гриша Громов освоится, эта должность перейдет к нему. Работа в Тайном сыске как раз научит его всему, что необходимо.

Разговор с ним еще больше озадачил меня, абсолютно ничего не прояснив. То, что вернулись именно родители мужа, сомнений у меня не вызывало, тем более, Афанасий знал их раньше. А вот реакция Николая Владимировича на такое, казалась бы радостное событие, несколько озадачила. Как бы там не было, он — родной сын! Нужно радоваться, что и он, и его супруга живы, а тут так категорично — мертв, и все. Надо будет с ними непременно пообщаться. Все, что может пойти на пользу роду или нанести ему вред, я должна знать. Хотя, реакцию Влада на их возвращение даже я предсказать не могу. Может и обнять, а может и послать. И хорошо, если со всеми конечностями.

Поэтому, взяв телефон, я сделала один звонок нужному человеку. Теперь надо немного подождать, и вся информация о тех людях будет у меня на столе. А пока надо решать текущие вопросы, коих скопилось немало за время моего отсутствия. Девчонкам проще — собрали вещи, перецеловали родных, и, как говорит Влад, усвистели в Академию. А с меня моих обязанностей пока никто не снимал. Да и вообще, все как-то подозрительно затихло с уходом Влада. Семь месяцев прошло, как от него ни слуху, ни духу. Но главное, сейчас я отчётливо ощущаю, что он жив, а вот где находится, понять не могу. Такое чувство, что он как бы везде сразу, но в то же время и будто нигде… Иногда мне даже чудится, что я ловлю на себе его взгляд, но увы, это мне только кажется.

В Академии нас приняли более чем хорошо. Гонтус сразу отвел нас в Южное крыло преподавательского корпуса, которое, хоть и было совмещено с основным зданием, все же стояло как бы наособицу. Именно там жили учителя, занимая роскошные комнаты. Громовым, как основателям Академии, было отдано целое крыло, доступ куда был закрыт для всех остальных. Десять отдельных комнат, каждая из которых имела выход в сад, огороженный высоким забором и защищенный боевыми артефактами не хуже, чем императорская сокровищница. Планировка немного напоминала старый двор коттеджа — тут был и открытый бассейн, и большая беседка, и множество деревьев, а также небольшая тренировочная площадка.

Мы сразу разобрали комнаты, а после пошли знакомиться с учениками, которых тут почему-то называли курсантами. Гонтус всем нам выдал по серебряному значку преподавателей, хотя девушки, в отличие от меня, еще и учиться тут будут. К слову, я тоже совершенно не против узнать что-то новое для себя. Эфир этого мира был для нас своим благодаря Владу, что влил его в наш источник, поэтому мы могли свободно путешествовать по нему. Жаль, что пока было не до этого.

Кузя — домовой, которого муж отправил в академию, развил бурную деятельность, из-за которой ее стены лихорадочно сотрясались несколько дней. Свора, а иначе то количество домовых, что он притащил с собой, назвать было нельзя, сразу же приступила к делу. Они мгновенно расселились по всей территории Академии, и началась битва, которую простые люди если и не видели, то очень хорошо ощущали. Как мне потом рассказывал домовой, оказалось, что к магической силе Академии присосалось очень много голодных духов. Он и сам не ожидал такого количества. В обычных мирах подобного практически не случалось, но здесь все пронизано эфиром, и эти магические пиявки развились очень сильно, питаясь им. Сама же Академия с ее магическим фоном для них как кусок мяса для голодного. Вот духи и проникли сюда, тем более, что защиты от них до сих пор никакой не было.

Но домовые мириться с таким вопиющим нарушением правил не собирались и рьяно принялись наводить порядок на вверенной им территории. Тем более, приказ, данный Владом, был однозначным — вывести всех паразитов. А тех, что могли приносить пользу, поставить на учет и запретить им отныне шастать, где вздумается.

С кикиморой было смешно до слез. Попробовав местную пищу, та скривила лицо