По лезвию ножа, или В погоне за истиной. Книга 2 - Максим Окулов

— Правда что ли? — Даша опешила. — А что жена?

— Ну у нас вроде как было принято, что завтрак готовлю я. Так что…

— Ну ни фига себе! Не накормить утром мужика, который так самоотверженно трудился в постели! Это же какой стервой надо быть! Слушай, а может, она у тебя фригидная или вообще лесбиянка?

— Даш, не порти настроение, давай лучше о чем-нибудь веселом поговорим, а?

— Ну, как хочешь. Наливай себе сок — апельсиновый, я только что выжала, — показала она на запотевший графин, наполовину заполненный соком, на поверхности плавали кубики льда.

— Я лучше умоюсь сначала, лады?

— Давай, только недолго, уже почти все готово. Да, в шкафчике рядом с раковиной найдешь запечатанные зубные щетки — бери любую.

Быстро приняв душ, я вышел из ванной. Журнальный столик в гостиной был уже накрыт. Его украсили дымящийся омлет, поджаренные тосты, мясная нарезка, сыры, фруктовый салат, круассаны и много баночек с джемами.

— Какое великолепие, — только и смог вымолвить я.

— Да ладно тебе, обычный завтрак. Ты чай или кофе?

— Давай чай. С бергамотом есть?

— Обижаешь! — В конце стол украсила запотевшая бутылка шампанского и два тонких высоких фужера. — У нас сегодня завтрак праздничный? — лукаво улыбнулась Даша. — Джентльмен откроет бутылочку?

Взяв бутылку в руки, я оценил вкус хозяйки дома — это было итальянское просеко. С «Советским» шампанским я распрощался уже давно, а французский брют был на мой вкус слишком сухим. Просеко же было выше всяческих похвал. Я наполнил бокалы:

— Дашутка, за тебя и за наше знакомство!

— За знакомство! — мы чокнулись и почти залпом осушили бокалы.

— Какой кайф! — вырвалось у меня.

— А то! Ты давай, налегай на еду, а то все остынет.

— Слушай, Даш, а что это за необычные тосты, я таких не пробовал? — удивился я, продегустировав румяный кусочек хлеба, нежный и вкусный.

— О, это моя бабушка готовила такие гренки. Одно яйцо смешиваешь с несколькими столовыми ложками молока, чуть-чуть солишь, добавляешь немного сахара и кладешь в эту смесь белый хлеб. Не размачивая слишком сильно, быстренько выкладываешь на средне разогретую сковороду, смазанную сливочным маслом. Как одна сторона поджарилась, переворачиваешь на другую, закрываешь крышкой и убавляешь огонь. Готово!

— Восхитительно! — похвалил я хозяйку, покрасневшую от удовольствия.

— Ты сегодня что собираешься делать? — спросил я, когда мы утолили голод и не торопясь потягивали чай.

— Хотела заняться шоппингом. Видишь ли, у меня путевка в Турцию, улетаю через три дня. Надо немного обновить летний гардероб.

— Через три дня? — растерялся я. — А как же мы?

— А что мы? — Даша искренне не понимала причину моего недоумения.

— Ну в смысле, я бы не хотел с тобой расставаться вот так сразу.

— Слушай, Дэнис. Давай мы с тобой договоримся. Вот все эти вздохи, заламывания рук, сцены ревности и прочее дерьмо не для меня. Встретились, познакомились, замечательно покувыркались в постели — чего еще надо? Замуж я не собираюсь, поскольку еще ребенок, не наигралась пока, — Даша пошленько ухмыльнулась, — а лишних проблем мне не надо. Получится — пообщаемся с тобой еще, нет — найдешь себе другую. Таких Даш в Москве — пруд пруди. Я рада, что показала тебе, как можно и нужно жить. Хоть за это мог бы быть благодарен.

— Спасибо, — уныло произнес я. — Так у тебя какие-то планы на вечер есть?

— На вечер есть, а вот день могла бы провести с тобой, — Даша пересела ко мне на диван и обняла за шею. — Выступишь спонсором, а? — я ничего не успел ответить, мои губы закрыл жаркий поцелуй и мы опять повалились на пушистый белый ковер…

Часов до шести вечера мы бродили по лабиринтам огромного торгового центра, переходя из одного роскошного бутика в другой. У Даши был отменный вкус, но она, кажется, абсолютно не обращала внимания на ценники примеряемой одежды. Моя кредитная карта имела лимит в пять тысяч долларов, но его едва хватило, чтобы удовлетворить аппетиты юной знакомой. С каждой купленной вещью она радовалась как ребенок, нежно обнимая меня. Я же испытывал двойственное чувство: да, мне нравилась Даша, с сильной внутренней дрожью я вспоминал о сегодняшней ночи, но было какое-то не вполне понятное тяжелое чувство в груди, да и девушка оставалась для меня загадкой…

Обратно мы поехали на такси. Тихой трелью ожил мобильный телефон.

— Алло?

— Добрий вечер. Мог бы я по-говори-ить с … как это… ах вот! С Дэнисом Заречьиным? — раздался в трубке голос с сильным акцентом.

— Да, добрый вечер, слушаю вас. Может быть вам удобнее разговаривать по-английски? — спохватился я.

— Нет, нет, чтьо ви! Или мой русский так плёх?

— Нет, я вас прекрасно понимаю.

— Да, так вот… Я хотель уточни-ить, тот ли это Дэнис, которий семь лет назад, выкущаль все запас спиртное гостиница Националь, избиль всех сотрудник клуб на Новий Арбат и потом сильно пачкаль машин частний извозчик? — при этих словах я сильно напрягся. «Что бы это могло значить?» — пронеслось в голове.

— Кто вы, и что вам надо? — мой голос мгновенно похолодел.

— Ну я же спросиль?

— Я не собираюсь обсуждать эту тему! — отрезал я и прервал разговор. Через полминуты телефон зазвонил вновь, определился тот же незнакомый номер, что и в прошлый раз.

— Ты чего ко мне пристал, урод?! — Закричал я в трубку, не дав собеседнику сказать и слова. — Пошел ты…

— Дэнис, Дэнис… Как тебя прятать и от бандитов спасать, так «Стас, дорогой, помоги», а как все закончилось, так и забыл старого друга? Не стыдно?!

— Стас! Ты?! Ну разыграл! Ты где?!

— Я в Москве, Дэнис.

— Отлично, где мы встретимся?!

— Сегодня не смогу. Я только из Шереметьево, прилетел на симпозиум, чтобы сделать доклад. Завтра утром мое выступление, а ближе к вечеру самолет. Мы сможем увидеться только завтра в обед, если, конечно, ты не слишком занят и сможешь уделить время несчастному макароннику.

— Стас! О чем разговор! Где и во сколько?!

— Сможешь подъехать к Президент отелю в половине второго?

— Не вопрос! А связаться с тобой можно по этому телефону?

— Да, это мой итальянский номер. По нему меня можно и в Италии найти. Ну, Дэн, до завтра?

— До завтра, Стас!

— Давний приятель? — поинтересовалась Даша.

— Да, Стас Смилянский. Во многом благодаря ему я выпутался из той гнусной истории семь лет назад. Он вот уже пять лет трудится в университете Генуи в Италии. Все это время мы лишь обменивались письмами по электронной почте. И тут такая радость — увидеть заморского жителя живьем!

Таксист высадил Дашу, нагруженную фирменными пакетами и коробками, на Кутузовском. Девушка решительно отказалась отвечать на мои вопросы относительно ее сегодняшних планов на вечер, а также отвергла предложение проводить ее до квартиры. Частник повез меня дальше — на Фрунзенскую. На душе стало совсем плохо. Как теперь появиться перед женой, что ей сказать, что отвечать на ее вопросы? Былая решимость уйти от жены куда-то делась. Вопросы типа «а кому я нужен?» и «а куда я пойду?» оставались без ответа. Да и невозможно было вот так разом вычеркнуть все семь лет нашей совместной жизни, ведь было в ней хорошее, много хорошего…

С сильным внутренним напряжением я открыл входную дверь. Жена стояла в спальне перед иконами, держа молитвослов в руках.

— О, Пистимея на молитве! — оригинально пошутил я.

Катя, ни слова не говоря, закрыла дверь в комнату перед моим носом.

— Ну и фиг с тобой, — пробормотал я.

Холодильник бережно хранил для меня почти полную бутылку джина «Бифитер» и достаточно тоника. Смешав коктейль, я переоделся и устроился в гостиной перед телевизором, включив «МузТВ». На экране в рэперском экстазе кривлялись незнакомые негры, когда в комнату вошла жена.

— Денис, тебе не кажется, что нам надо поговорить? — голос ее был на удивление спокоен.

— Валяй, — я отключил звук. Движение темнокожих тел на экране стало напоминать жуткую шаманскую пляску.

— Ты изменил мне этой ночью? — Катя смотрела мне прямо в глаза.

— Да. Я тебе изменил. И получил от этого громадное удовольствие, — голос мой слегка дрожал. Я понимал, что сейчас, в этот самый момент происходит что-то непоправимое.

— И ты считаешь это нормальным?

— Да. Я не могу жить без физической близости с женщиной, извини. А у нас с тобой ничего не было последние года полтора.

— Десять месяцев.

— Что? — не расслышал я последнюю фразу, сказанную очень тихо.

— Десять месяцев, — повторила Катя. — Ты в последний раз вспомнил, что твоя жена еще и женщина — молодая, заметь, женщина ровно десять месяцев назад. Больше ты об этом не вспоминал.

— Ты хочешь сказать, что это я виноват?!