Философский камень для блаженного (для людей пожилого возраста) - Геннадий Исаков

Обеспокоенный непреходящей тревогой смотрит Солнце на Землю. Вращается беременная Разумом Земля. Что Разум во Вселенной будет, в этом сомнений нет. Но мучает вопрос: а состоится ли он на Земле? Что протянет нить от его солнечной сути к будущему Вселенскому Разуму? Вдруг и этот будет мертворожденным! Или хуже того - Сприганном.

Но не столько в этом причина его тревоги. Все полбеды. Главная беда была в другом.

Развивается Вселенная не однородно. Прохладные периферии тормозят общий процесс.

У него, у Солнца оказалось превышение Материи, а значит, разряжение пространства. Законы Материи здесь стали доминировать над законами Духа. Солнце не виновен был в таком казусе. Но закон доминирующей Материи вошел через организм родителей в организм его дитя. И предопределил в нем перекосы общего развития.

И вот, с тревогой Солнце видит нарастающее уплотнение пространства. Это началось недавно, когда прошел первый фронт, почти уничтоживший жизнь на земле. Пространство входит вглубь материи, пытаясь разрушить ее, расслабить, но и она отчаянно сопротивляется, выдавливая пустоты, уплотняясь, кристаллизуя минералы и тяжелые элементы мантии.

Но бесполезно. Пространство плавно, тихо наращивает свою мощь и материя - короткими и жесткими импульсивными срывами сдает свои позиции.

Что делать?

Солнце понимал, что прежней спокойной жизни приходит конец. Возможно, что Вселенная всю периферию загонит в горнило расчленения материи, сделав ее центром Галактики. Оплот материи - элементарная частица атома прекратит там свое существование, перейдя в иное качество.

Он сгорит там со своим семейством. Но вот малыш? Надо срочно показать Демиургу дитя не как своего несовершенного ребенка, а как совершенного внука Великого Духа, продолжателя его дел. Как его сделать таким? Как показать?

Глубокое раздумье окутало его лик. На Солнце проступили пятна. Конкретность изобретала способ порождения новой абстракции.

НОЧЬ

Я витал в пространстве над землей. Ощущение свободы будоражило душу, пьянило голову. Это часто происходило при моих полетах. Меня не беспокоило, что я не понимал свободу. Ну, делаю, что хочу, и все тут. Но чувствовалась какая- то незавершенность в цепи явлений. И вот сегодня вдруг возникло ощущение дыхания близкого и важного конечного События, придающего смысл всему.

День завершался традиционным зрелищем уходящего за горизонт солнца. Постановка его величественна и грандиозна. День, единственный и неповторимый, в вечности праздновал свою смерть. Эмоциональный накал, вызванный ясной грустью кровавого светила в феерии красок осени и ползучих полутеней под молчаливый гимн лучистых труб, возбудил Вселенную. И она стала приближаться, сбрасывая тонкие одежды эфира, чтобы принять смятенную землю в царственные свои объятия. Природа благоговеенно застыла в предчувствии События. Все мизансцены подчинены ведущей теме: ожидание Нереальности.

Голубые звезды в фиолетовом мраке, синие и сиреневые очертания в черном готовят декорации заступающих сказок. Призрачные плечи бытия охватывают образы таинственных духов, возникающих из вуали сумерек. Месяц рассыпал хрусталь.

Прозрачные Феи на гибких крыльях полетели к солнцу, легко преодолевая дыхание солнечного ветра, лишь оставляя на земле метущийся след. Вот и растворились в последних пурпурных лучах.

Маленькие Эльфы в цветочных шапочках при лунном свете завели свои звонкие хороводы. Пляшут, смеются. Лопочат о своем.

Огненным цветком Стожары распустились.

Прекрасная Сирин запела чарующую песнь свою на ветке дуба.

Низко склонившись над водой, сидят Русалки в плакучей иве. Расчесывают гребешком свои чудесные зеленые кудри. И тихонько распевают неземные восхитительные песни под шелест струн ветвей.

"Играют звезды в сени древ, их серебро вплелось в наряды,

Неслышнен танец юных дев - в луне купаются наяды.

Валькирии мгновенья ждут.

Уснул в кувшинках старый пруд,

В воде витает изумруд,

Как вздохи, лилии плывут.

Затих Эфир, пространства полон,

И слышит голос из под вод он:

Холодно милому спать в глубине,

Милый всем телом прижался ко мне.

Спи, успокойся, мятежник земной,

Будешь теперь ты навеки со мной.

Соткан чертог твой из девственных лилий,

Сладкие сны я навею, мой милый.

Праздничный танец скользит при луне,

Только не виден он мне в глубине.

Восток заалеет, наяды замрут,

Растает в тумане воды изумруд.

Камыш таинственен и густ

Внимает тайне нежных уст.(

Вредные Кикиморы отправились по путаным дорожкам пугать маленьких детей и дразнить запоздалых гуляк.

Безымень, скрыв голову, вышел поискать кого- нибудь, чтоб взять его лицо себе, а самого обречь на гибель.

Беда отложила клюку, присела отдохнуть к пеньку и развязывает свой узелок. Что там? Весточки с ее печатью, карты крапленые, хмель со змеей сушеной, кольца для левой руки. Черный кот на горбатом плече лижет серебристые лапки.

Аука с Лешим кружат путь, перекликаются эхом, зазывают путников в свою чащобу, словно в омут. Чтоб вволю пошалить.

Там ведьма выламывает березовую палку и летит на ней в паучий лес на Лысую гору, что близ Днепра, под Киевом. Собрать Тирлич- травы для превращения в красавицу, да травы Петровы Батоги, очень хорошей для порчи девиц. А оттуда - на пепелище отведать поминальных блинов. Остерегитесь счетоводы: "два" при ней не говорят, когда побить затеят.

Мохнатый Упырь нахмурился и думает, где б крови пососать.

Лишь добродушный Чур, стоит струганым столбом, блаженно взирает на причуды порождений мрака.

"Сорви Одолень-траву, желтую иль белую кувшинку, да присядь ко мне. Со мной не будет тебе страшно."

Мы тянемся к сказке, полагая, что она без нас не состоится. И пугаемся ее чарующего волшебства, обнаруживающего страшную бездну тайн подсознания.

Ночь, шествуя за солнцем в невесомом покрывале, волнами распростертом звездной порфирой, полой накрыла мир.

Я мчался в ее суть, как беглец. Я ни от кого не убегал. Я жаждал упоения, чтоб утонуть. Я растворялся в ней. Она стремительно охватывала меня, кружила вихрем, срывала одежду и плоть, поила ядом таинства миражей и иллюзий, обманывала звуками ночи. Она принимала только обнаженную душу, пронзенную нервом. Неестественность поднимала занавес над чудом сновидений.

Одинокая девочка, понуро ступая по черной своей тени, идет от света в забвение. Упавшая кукла невыразимо смотрит на закат. Сгорбленные и задумчивые бледные люди в белых саванах, как и она, по своим теням неотвратимо бредут к растворяющему их тяжелой черной волной морю - Дунаю, - воплощению образа смерти в представлении древних славян,.

- Кто ты?

- Зачем тебе знать это?

В России душа притягивает другую не потому, что нуждается в ней, а потому, что в уходящем в пустоту сквозь всех людей пространстве одиночества она жадно ищет такую, в которой обнаружила бы свою востребованность. Чтобы отдать себя ей. И забыться в великом искусе предназначения. Как в страсти по лжи о смысле.

- Чтобы понять твое явленье. Есть тебе имя?

- От кого?

Действительно, от кого? Кто создает символы вещей? Сумеречный разум для обозначения неведомой и пугающей тайны? То, что не имеет тайны, не имеет имени. Имя - всегда отчуждение. И мистическая бездна. От кого отстраняется смысл, облаченный в имя?

- От того, кто породил тебя.

- Кто породил... Кто породил неведомое в людях им самим? Я сплю, вернее тело мое спит. Как спят и эти люди. Что отражениями здесь бредут. Вот завтра поутру тела нальются жизнью и будут жить. И знать не будут, что путь наш все ж неотвратим. И днем и ночью мы идем. Мы - тень от них, мы - их судьба на поле бога. И суть людей в конечном виде.

- Любила ль ты кого?

- Любовь. Уход сквозь пространство и время к себе через другого. Слиянье в целое через него. Видел ли ты, как любят? Губами, зубами вгрызаясь в любимого, стараясь выпить, войти в него. Потому и губы красят цветом крови. Улыбаются гримасой боли и оскалом. Смеются, как рычат. С ненавистью за рок и за обман. В бессильном стремлении найти суть свою через него. Чтоб выйти гармоничным целым.

Но нет того. Не могут люди найти себя. Мешает Рок. Обречены мы быть раздельно. В любви кипят одни попытки нависший Рок преодолеть. И любят не того, кто есть, а желанный образ, наложенный на жертву. Но все напрасно, и суть идет туда, где гибель.

- Зачем искать через другого?

- Чтоб всех собрать в одно. И суть объединить. Чтоб через чувства Разум появился. Способный Рок прогнать. Но мчатся люди друг от друга. Как запертый зверь скребет когтями дверь или как раненый по полю ночью мчится и воет в бешенстве или в тоске, так человек не может ограниченность свою преодолеть. И вот пустой он и один.

- Так что ж, любовь - всегда мираж?

- Я тебе притчу расскажу.

Когда - то раньше, говорят, два брата - Месяца бродили в беззвездном небе, темном и пустом. И в долгом сумрачном молчаньи грустили каждый о своем. Брат старший, мудрый и седой, уже не ждал прихода наваждений. Забыв о том, как пела в нем тоска, как волновали прошлые желанья, он истину искал во тьме глубокой.