Тайны седого Урала - Лев Сонин

Видимо, недаром пора таяния ледников эпохи самого крупного оледенения Урала получила у специалистов название «время великих вод».

Вообще, периоды оледенения серьезно сказались на становлении современного облика Урала. И не только Урала. Позвольте познакомить вас с одним гидрографическим казусом, происшедшим в ту пору.

Мы уже упоминали выше, что ледниковые покровы на Русской равнине добрались до излучины Днепра у современного Днепропетровска и до широты города Ивделя на Урале. Ледники напрочь перекрыли и перекроили привычную дотоле структуру стоков рек. Так, реки бассейна Печоры стали стекать в Каму — через Вятку. Ледник неодолимой стеной под прудил и воды древней большой реки, некогда протекавшей в местности между нынешними городами Юрьевцем и Васильсурском. Она текла на север и впадала в пра-Унжу, принадлежащую тогда к бассейну Дона. Подпруженные воды, непрестанно пополняемые тающим ледником, переполняли чашу возникшего водоема и, изливаясь через возвышенность водораздела возле нынешней Казани, вливались в струи Камы. Постепенно они совершенно перепилили этот водораздел, образовали вполне достойное речное ложе. Так появилась великая река Волга.

Рассматривая дальнейший процесс становления бассейна Волги, геолог Г. Ф. Мирчинк пришел к убеждению, что он «…является, в сущности, историей усиления мощи Камы. Притоки Камы, постепенно нарастая в мощи и числе, создали современную Волгу. Исторически, в геологическом смысле этого слова, правильнее было бы считать Волгу притоком Камы…»

Не правда ли, глубоко символично, что струи уральской реки Камы скромно и неприметно превратились в великую русскую реку Волгу?

Не от такого ли гидрогеологического факта и пошла традиция, в соответствии с которой вся обильная мощь Урала неназойливо, негромко, но весомо стала олицетворяться мощью России…

Со времени первого большого оледенения Урала как появились, так до сего времени и сохранились все основные его климатоландшафтные зоны — тундровая (гольцевая), горно-таежная, таежно-равнинная, лесостепная и степная.

Вот так все на Урале сложилось к моменту появления здесь человека.

Как человек пришел на Урал

Люди на Урале появились совсем недавно. Это если сравнивать со временем появления человека вообще на нашей планете. Судите сами. По современным оценкам, самые первые люди на Земле объявились где-то около трех миллионов лет назад. Примерно через два миллиона четыреста лет они начали потихоньку, проникать на территорию нынешней России. И только еще через полмиллиона лет — примерно сто тысяч лет назад — первые люди появилась на Урале. Во всяком случае, ни геологи, ни археологи не находят более ранних следов людской деятельности на территории нашего края. Так что, по историческим мерам времени, люди только-только принялись осваивать Урал.

Как они выглядели, эти прапрауральцы? Пока мы точно этого не знаем — не найдено останков первых поселенцев Урала. Но приблизительный облик их представить можно: известные исследователи Урала археологи О. Н. Бадер и В. А. Оборин в книге «На заре истории Прикамья» высказывают мнение, что первыми уральцами стали самые что ни на есть обычные неандертальцы. Свое мнение они обосновывают установленным научным фактом, что люди на Урал пробирались несколькими путями (подробнее об этом поговорим несколько позже). Один из этих путей вел из Средней Азии на Южный Урал. И тут Бадер и Оборин кстати припомнили, что в Узбекистане академик Окладников отыскал полный скелет неандертальца (правда, совсем еще мальчишки), жившего примерно во время первоосвоения Урала. Воссозданный по этой находке антропологами облик неандертальца и был представлен ими как облик уральца эпохи проникновения людей на уральские земли. Итак, каков же он был?

Низкорослый, но, что называется, с широкой костью, плотный, мускулистый. Ноги неандертальца были несколько коротковаты, зато руки длинноватые, ухватистые. Может, потому, что приходилось ему часто прокрадываться по лесу, выслеживая добычу, или настороженно вслушиваться в его шумы, остерегаясь многочисленных врагов, привык он при ходьбе пружинисто сутулиться. Лицо этого человека носило явные признаки «обезьяньего родства» — убегающий назад лоб, приплюснутый широкий нос, толстенные надбровья нависали над небольшими глазами. В общем, на мой взгляд, вполне достойный портрет готового к самоутверждению бывалого землепроходца.

Чем занимались эти люди?

Думаю, что точно сказал об этом Константин Бальмонт:

В пещере начертил он на стенеБыков, коней. И чаровали, гривы.Он был охотник смелый и счастливый.Плясали тени сказок при огне…

Да, это были смелые и счастливые охотники — так следует из всех оставленных ими следов своей деятельности. Может, даже излишне смелые. Непонятно? Поясню. Пришельцы относились к так называемой мустьерской культуре (по имени пещеры Мустье во Франции, где найдены и подробно описаны одни из первых подобных стоянок наших предков). Так вот, мустьерский человек оставлял после себя буквально опустошенные территории. Археолог С. Н. Замятин исследовал стоянки того периода жизни неандертальца на Кубани (кстати, второго места, откуда мигрировали первожители на Урал). Так вот, на одной из стоянок он насчитал, что здесь было съедено около двух тысяч четырехсот зубров. Немало, учитывая, что охотничьи отряды меняли свои стоянки, как только путь для доставки к ним пищи крупного веса — в несколько сот килограммов — становился слишком длинен. Но оказалось, это далеко не полный объем трофеев древних охотников стоянки. Данные Замятина скорректировал другой известный археолог, Н. К. Верещагин, который задался вопросом: а насколько же найденное на стоянке число охотничьих трофеев соотносится с общим числом животных, убитых добытчиками с этой стоянки? Верещагин стал прикидывать — сколько зубров охотники не дотащили до базы, съев их по пути, сколько костей от зубров было просто разбросано по сторонам и не попало в учтенную Замятиным кучу, сколько всего растащили хищники, наконец, сколько костей просто смылось дождями и потоками после того, как стоянку покинули люди… Так когда Верещагин свел все свои цифры, оказалось — забито было по крайней мере в десять раз больше зубров, чем учтено Замятиным.

Верещагин пошел еще дальше.

Он задал себе более сложный вопрос: а сколько же было возможно организовать таких стихийных боен диких зверей тогдашним землянам? Сколько их было можно организовать хотя бы на месте нынешней европейской части нашей страны? Конечно, по его мнению, людей тогда здесь обитало немного. Высока была и детская смертность, и всякие саблезубые тигры не дремали, опять же пенициллина еще не изобрели. В общем, Верещагин пришел к выводу, что на Русской равнине и в Крыму тогда обитало около десяти — пятнадцати тысяч жителей. Дальше в ход пошла такая арифметика. Для пропитания, в общем, не столь уж и большой кучки людей (всего-то одна дивизия полного состава) требовалось им забивать в год около… 120 тысяч оленей. Или 80 тысяч лошадей. Или 30 тысяч бизонов. Или 10 тысяч мамонтов. Впечатляет? Откуда же взяты такие цифры? Получены они из анализа рациона современных канадских эскимосов, и поныне проживающих на северной окраине Американского континента и питающихся, как и их предки тысячи лет назад, почти исключительно плодами охоты. Так вот, каждый эскимос съедает в день, как подсчитал исследователь их быта Моуэтт, в среднем два килограмма мяса.

Естественно, никакой животный мир такого массированного истребления не выдюжит. Потому-то охотники, выбив дичь на одном участке Русской равнины, опустошив ее, вынужденно переходили на другой. Так и дотопали до Урала. Тем более что все же количество людей медленно, но вырастало. Следовательно, и зверей забивали побольше, — голод не тетка.

В то же время было бы неверно все многообразие поводов для миграции неандертальцев сводить к одной причине. Как не вспомнить, что именно к поре заселения Урала людьми надвинулся на Европу огромнейший вал ледника, перекрывший огромные пространства охотничьих угодий. Конечно, значительно сократились ареалы охоты. Но человек вновь доказал свою высокую приспособляемость. Как? Ко времени проникновения на Урал мустьерский человек был уже в некотором роде достаточно цивилизован. Он знал, как разжечь огонь, умел строить жилище, изготовлять одежду, создавать оружие из камня. И, что существенно, вполне постиг простую истину, что свежее мясо долго сохранить не удается. Оно портится. А ситуация вокруг диктовала необходимость дорожить добытыми трофеями: и мест охоты все меньше, и на глазах буквально убывали стада животных. Тогдашние люди скоро догадались о надежном способе хранить добычу — заморозить ее. Поначалу, видимо, так они делали в ледниках высоких гор. А затем, когда ледник пришел к ним на равнины, стали немедленно использовать и его. Так что охотники стали и по этим причинам обживать не очень, казалось бы, уютные для проживания зоны в приграничье оледенения. Обживая эту зону (а она в ту пору простиралась от места современной донской станицы Вешенской до современного Ивделя), неандертальцы, как утверждают археологи, не позднее чем за семьдесят тысяч лет до нас добрались до берегов Северного Ледовитого океана, по уральской, кстати, территории.