Свидетель - Ирина Баранова

Читать не получалось — ночной кошмар никак не шел из головы. Комнатка крохотная, но в углах все равно клубится темнота, огоньку свечки ее никогда не разогнать. Почему-то подумалось: интересно, а какая комната у Алекса? Наверняка не такой закуток, как у нее.

В этот момент телефон внутренней связи ожил.

— Мадам Следователь?

— Зачем так официально? Или имя мое забыл? — Координатора она терпеть не могла, а его издевательски-шутливую манеру изъясняться — еще больше. Сердце бешено забилось: в такую рань могут вызвать только на что-то чрезвычайное. — Случилось что?

— Да, мадам, сегодня есть работа для вашего величества, — в трубке раздался каркающий смех. — Сегодня у вас свидание. В административном секторе.

У Кристи засосало под ложечкой, а голос сорвался, когда она спросила:

— Что — в административном секторе?

— Убийство.

Вот те на! Она некоторое время еще стояла с прижатой к уху телефонной трубкой, не замечая, что на другом конце провода ее собеседник давно уже положил свою. Убийство в административном секторе… Кого бы там ни убили, но за этим наверняка стоит нечто большее, чем просто смерть.

Кристи взяла свою рабочую сумку, еще раз глянула в зеркало. Все. День начался…

Глава 2

ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ

И запах крови, многих веселя…

9 ноября, 04.57. Станция Гражданский проспект, административный сектор

До общей побудки оставался еще целый час, но народ, большей частью взрослые, уже проснулся и потянулся к умывальникам, а со стороны кухни повеяло теплом и запахло чем-то вкусненьким… Кристи сглотнула слюну: завтрак ей сегодня точно не светит. Ладно, переживет, не впервой! Зато никакой угрозы лишних килограммов, идеальная фигура без особого труда. Типа, как в старом анекдоте: гильотина — лучшее средство от головной боли…

К административному сектору надо идти через всю платформу: Рат устроил его в служебных помещениях, скрывающихся за огромным панно в торце станции. Кристи давно подмывало спросить, что подвигло его сделать столицей Конфедерации именно «Гражданку»? Ничего «столичного» — серенькая, обыкновенная. Лично она подозревала, что именно из-за этого панно — герба почившего в бозе огромного государства. Другие станции хоть были и красивее, но вот такого панно точно не имели. Рат же любил внешние эффекты, да и про государство это всегда вспоминал с теплотой, Кристи абсолютно непонятной. Откуда это у него? Разница в возрасте между ними всего лет восемь, можно сказать, что сейчас уже никакая. Но вот она про этот самый Советский Союз знала только из учебника да по рассказам, а Рат, оказывается, не только помнил, но и всегда подчеркивал, что Конфедерацию устроил по его образу и подобию. Что ж, не такое оно и плохое было, наверное. Лично ее эти «образ и подобие» вполне устраивали. Да и не только ее: люди тут не голодали, а за это что угодно потерпеть можно. Даже причуды Координатора, будь он неладен…

Кто из простых смертных двадцать лет назад представлял себе точно, что такое на самом деле метрополитен? Пожалуй, только диггеры. Кристи знавала одного такого. Он-то первый и просветил ее: метро — это не только станции да туннели по бокам. Тут помимо платформы и вестибюля еще куча разных помещений, а туннелей — и того больше. Знала бы, как дело повернется, побольше с ним на эту тему общалась бы. Так что, кое-какое представление о метро к моменту Катастрофы у нее имелось. И все равно, попав сюда, Кристи поразилась: подсобок было столько, что с лихвой хватило на обустройство станции, в одночасье превратившейся в жилище для нескольких сотен несчастных. А что касается кухни и душевых с туалетами, так они вообще, оказывается, тут заранее устроены были, осталось только приспособить к местным условиям.

Приспосабливать, правда, все пришлось. Это сейчас станция имела вполне обжитой вид, со сложившимся, относительно налаженным бытом. То, что было в самом начале, даже вспоминать не хотелось — кошмар. Но пережили, и живут. Вернее сказать, приспособились. Настоящая жизнь осталась там, на поверхности, в прошлом. Тут скорее эрзац…

— Ну надо же, уже тут как тут! Развлекаемся?

Как же ее раздражали эти любопытствующие! И ведь ничего их не берет, никакая Катастрофа! Вечные, как тараканы. Блин, испробовать проверенный способ?

Кристи нарочито громко произнесла:

— Так, уважаемые, мне нужны двое понятых. Потом надо будет все увиденное публично засвидетельствовать. Кто согласен? — и сама испугалась сказанному: что она мелет? Какое публичное засвидетельствование?

Толпа, однако, рассосалась в миг: ноги сделали даже те, кто и слова-то такого — понятой — никогда не слышал. Вот и миленько. А то нашли развлекушку, театр бесплатный…

Яркое пятно на фоне стены — вход, да уж, тут на освещении не экономят.

— Рат? — признать в сидевшем на пороге пожилом человеке в халате и тапочках на босу ногу всесильного хозяина Конфедерации было сложно. И дело не только в домашнем одеянии: Рат как-то сник, усох, уменьшился в размерах. А когда заговорил — просительным, виноватым каким-то голосом, — это впечатление только усилилось.

— Я всех выгнал, она… — Рат шумно вобрал в себя воздух, — она там одна… — и, не выдержав, он тихонько заскулил, но тут же уткнулся лицом в пушистый рукав.

Страшное дело — мужские слезы. За все свои сорок с хвостиком Кристи всего второй раз в жизни видела, как плачет мужчина. Причем в первый раз она наблюдала это задолго до Катастрофы, еще в своем родном городе.

— Рат… — Кристи вдруг захотелось погладить его, приласкать: она уже поняла, что произошло. — Как это случилось?

— Не знаю. Я даже не знаю, надругались над ней или нет, — Кристи невольно отметила: неисправимый матерщинник и хам, Рат употребил абсолютно нехарактерное для него и вполне литературное слово — «надругались».

— Нашел кто?

— Я. Минут сорок назад. Или с полчаса. Не знаю…

Кристи хотела уже задать следующий вопрос, но мужчина заговорил сам, не останавливаясь:

— Вышел от себя, в туалет проснулся, — Кристи опять отметила: это «в туалет»… Еще вчера Рат выразился бы более определенно… — В коридоре полумрак, мы никогда свет не выключаем, мало ли что? Она перед дверью лежала, голенькая совсем. Я испугался, знаешь, — Кристи поразилась его взгляду: так смотрят дети, когда не понимают, за что их наказывают взрослые, — холодно же, она простудится. А потом понял все… Сразу понял. Только вот за что? Не понимаю…… — и Рат опять уткнулся в рукав.

— Феликс…

Рат встал, Кристи обратила внимание, что от его стати не осталось и следа, перед ней, казалось, был глубокий старик, сгорбленный и несчастный.