Услышать Эмерсона и умереть, или Несколько эпизодов из жизни Израильского Хай-Тека - Александр Шамес

У меня накрылся усилок. Переводя это на понятный всем язык - в моем домашнем музыкальном центре испортился усилитель звуковых частот, к которому подсоединяются, с одной стороны - магнитофон и проигрыватели (обычный и лазерный), а с другой стороны - акустические системы - колонки. Ничего особо катастрофического не произошло. Однако, в силу моего личного отношения к музыке, эта простая бытовая неприятность сильно осложнила мою обыденную жизнь. Музыка - единственный фактор, позволяющий мне вне работы отвлечься от текучки и по-настоящему отдохнуть. Музыка меня эмоционально подпитывает и поддерживает мои скудные душевные силы. Без музыки я не могу. Жить, работать, отдыхать. Право, если бы дома сгорел холодильник, это бы доставило мне куда как меньше неудобств. Но сгорел именно усилитель - и я остался без музыки. Казалось бы, ну подключи ты свою лазерку к телевизору, где тоже вполне приличная акустическая система, или - сходи в магазин, купи новый усилитель и слушай свою музыку! Ан нет, не все так просто! Дело в том, что я еще и жуткий меломан, то есть - человек, относящийся к звуковоспроизводящей аппаратуре очень требовательно (чтобы не сказать - капризно!). Свой музыкальный центр я притащил с собой из Совка. В правоте этого поступка я убеждаюсь при каждом посещении местных лавок, торгующих аудио-техникой. Увы, но современная массовая аудиоаппаратура, несмотря на внушительный вид и множество красиво мигающих лампочек и дисплеев, в большинстве своем - "пластик шит" пластмассовое барахло. А те аппараты, которые полностью удовлетворяют меня по всем параметрам, стоят запредельные деньги. Таких денег у меня пока просто нет. Между тем, несмотря на колоссальное технологическое отставание бывшего СССР во всем, что не предназначено было стрелять, летать или взрываться, в последние, предраспадные, годы там можно было купить вполне пристойную аудио-технику. В процессе перестройки и ускорения Партия и Правительство увлеклись идеей конверсии, что выразилось в наказе боссам оборонной промышленности немедленно переключиться на выпуск "товаров народного потребления". Времена были еще не те, когда автоматы Калашникова и противотанковые ракеты "Стрела" перешли в разряд "товаров для народа". А потому военная индустрия отреагировала на призыв Партии весьма своеобразно, вывалив на прилавки пустых магазинов разнообразные усилители, акустические системы и магнитофоны, в которых использовался весь арсенал дотоле секретных технологий. За сущие копейки можно было приобрести аппаратуру такого класса, который на Западе гордо именуется "Хай Энд" (высший край), выпускается по индивидуальным заказам и продается в специальных магазинах. И если качество русской цифровой электроники по-прежнему оставалось весьма сомнительным, то аналоговая аппаратура - усилки, колонки, проигрыватели для винила - была просто великолепна. Прямо перед отъездом в Израиль я приобрел суперпроигрыватель "Корвет", великолепный 150-ваттный усилитель "Орбита" и многополосные многоблочные 300-ваттные акустические системы "Опус" к нему. Все это благополучно прошло таможню, перенесло транспортировку в Беэр-Шеву и радовало, в союзе с японским проигрывателем лазерных дисков, мой меломанский слух уже долгие годы. Но технике свойственно ломаться. Первым пришел черед усилителя.

Как человек, электронике не совсем посторонний, я первым делом попытался устранить поломку сам, как говорится - без ансамбля. Первого же взгляда на внутренности усилителя мне было достаточно, чтобы понять: проектировал, паял и настраивал эту штуку какой-то безымянный (но очень толковый!) русский умелец. Получилось талантливо, но абсолютно не ремонтопригодно. Принципиальной схемы к паспорту усилителя не прилагалось, а сами электронные компоненты вместо привычных букв и цифр были размечены звездочками и прямоугольниками. В общем, я даже не представлял, с какой стороны подступиться к ремонту. А потому оставил идею починки своими дилетантскими силами и принялся искать умельца. Клин клином вышибают. Понятное дело, найти подходящего мастера можно только среди наших - аборигены развращены изобилием деталей и невысокими ценами на массовую бытовую электронику. (Которую, в случае чего, дешевле выкинуть, чем ремонтировать.) Я сунулся в парочку местных теле-радио мастерских - сидящие там представители грузинской и румынской общин только сочувственно разводили руками. Вещица такого класса была им не по зубам. Так я и сидел без музыки. Пока, в один прекрасный день, кто-то из моих тель-авивских приятелей, осведомленных о моей беде, посоветовал съездить в Ришон-ле-Цион. Якобы там, в захолустной телемастерской, сидит гениальный русский (то есть - совсем русский) Парень, Который Чинит Все. Натуральный Левша. Ходил слух, что он, для смеха, отреставрировал древний телевизор КВН-49, который некая бухарская семья не решилась оставить в родном кишлаке. Теперь этот самый КВН стоит у него в мастерской и довольно неплохо принимает первый канал израильского телевидения. Звучало многообещающе. И я поехал в Ришон.

Все оказалось правдой. И старичок КВН-49 выдавал хорошую картинку плюс пристойный звук. И парень оказался действительно совсем русским длиннобородым и похожим на былинного богатыря. Звали его Михаилом Федотычем, и был он лет на 5 меня постарше. И был он гением. Я почувствовал это сразу, как только поймал его цепкий взгляд на внутренности моего многострадального аппарата.

- Елы-палы, накручено тут изрядно, - сказал Федотыч, поскребывая бороду, Наверное, разрабатывали у нас в Питере, в Гидроакустике, он же ПЯ-314. Был там один парень, Андроном звали. Так он всем меломанам Питера усилки лепил. Чую я, что и к этому чуду природы Андрон руку приложил. А вот эти блоки, с военными "Стартовскими" полевичками, - он постучал изолированным пинцетом по каким-то залитым эпоксидкой платам, - разрабатывала наша лаборатория. Для боевых генераторов инфразвука. Был там один псих, в питерском КГБ, генерал Ветлугин. Не слыхал? Очень психотронами увлекался. Вот мы ему эти штуки и сляпали. Гляди-ка, на доброе дело пошли! Заползай через недельку. Я твою пищалку реанимирую - лучше новой будет!

Через шесть дней я приехал в Ришон, запасшись бутылкой хорошего молдавского коньяка. Усилитель, конечно же, работал. Я щедро расплатился с Федотычем, после чего пригласил его поболтать под хороший коньячок. Он охотно согласился, и в ответ предложил мне тихо посидеть у него дома, пока жена на курсах, а дочка в школе. Спустя полчаса мы сидели в его съемной квартире с видом на далекое море, сосали коньячок под копченую свинку и с удовольствием вели обычный мужской разговор "за жизнь". Федотыч мне нравился все больше и больше. Судя по всему, и я ему был не отвратителен. Спустя несколько стопариков разговор стал более откровенным, и Федотыч поведал мне, что деньги он в своей мастерской зарабатывает хорошие - уже скопил на квартиру и приобрел хорошую тачку. Но кайфа никакого от работы той нет. Телики да видики сплошная рутина. Усилок мой его на короткое время развлек. А завтра - опять барахло починять. Скучно. В местные электронные фирмы, особенно военные, ему ходу нет. Во-первых, языкам он не обучен. Иврит не пошел, а английский - как у многих "совков" нашего поколения - только читать, да и то - со словарем. Во-вторых (и это оказалось самым существенным!), в Израиле Федотыч столкнулся с хорошо известной его семье по Совку проблемой пятого пункта. Его "некошерное" происхождение нешуточно мешало допуску к серьезным оборонным проектам, участвовать в которых он был бы счастлив. Он уже прикидывал начать сборы в новую Землю Обетованную - Канаду, но жена заупрямилась - хочет врачевать. А в Канаде с русским дипломом пробиться еще труднее, чем в Израиле. В результате - сидение в мастерской продолжалось. А неудовлетворенность собой росла.

Я слушал его исповедь и тихо радовался. Было видно, что в этом состоянии души Федотыча можно было брать голыми руками. Я поинтересовался, приходилось ли ему разрабатывать пленочные приборы. И, даже не дожидаясь ответа (несомненно - положительного!), с ходу предложил ему занять место главного электронщика в нашей фирме. С правом голоса и владением частью акций. После чего описал, чем мы занимаемся. Идея привела Федотыча в восторг. Он был так заинтригован, что даже не спросил про зарплату. (А зря. Больше, чем себе, я дать ему не мог, а в свете его телевизионных доходов зарплатка выглядела весьма скромно.) Но деньги его и в самом деле не сильно интересовали. Мы ударили по рукам. И наше, еще месяц назад выглядевшее абсолютно безнадежным, дело лихо двинулось вперед!

Часть вторая

Китоподобный "Боинг-747" величественно подрулил к залам прибытия аэропорта Сан-Пауло. Пользуясь привилегией пассажира бизнес-класса, Марк в числе первых сошел с трапа и без очереди прошел на паспортный контроль. В его синем, украшенном семисвечником паспорте стояла многократная бизнес-виза, полученная в бразильском консульстве в Тель-Авиве после того, как кто-то очень влиятельный, отрекомендовал директора "Крайо-Кона" в самых лучших тонах. Судя по всему, обладателей подобных виз в Бразилии уважали - уже через несколько минут Марк перешагнул желтую черту, традиционно разделяющую нейтральную зону иммиграционного контроля от собственно территории страны. Он скользнул взглядом по шумной толпе в поисках людей с табличкой "Крайо-Кон" - так было уговорено.