Аллигат 2 (СИ) - Штиль Жанна

Горничная, поставив сумку рядом с корзиной и шляпными коробками, бросилась открывать дверь.

Ещё не поздно остановить расторопную служанку и воспользоваться чёрным ходом для слуг. Но слова запрета застряли в горле. Если на вокзале ноги сами побежали с перрона прочь, то здесь словно намертво примёрзли к ступеням.

Ну что ж, — «виконтесса» стояла на нижней ступеньке нарядной лестницы и держалась за поручень. Кто бы ни был за дверью, она встретит его без тени страха и с гордо поднятой головой. Пока она не покинула стены этого особняка, она в нём хозяйка.

[1] Омнибус, в переводе с латыни — «для всех». Считается, что история британских омнибусов началась 4 июля 1829 года, когда каретный мастер Джордж Шиллибир из Блумсберри, побывав во Франции, представил общественную карету, запряженную тройкой лошадей. Внутри неё помещалось двенадцать человек и места считались преимущественно женскими. Десять человек размещались на крыше и ещё по двое пассажиров по обе стороны от кучера. Итого двадцать шесть мест, что стало стандартом для двухэтажных омнибусов до самого конца их существования. Плата за проезд взималась при выходе.

[2] Ковровая сумка. Похожую можно увидеть на картине «Назойливый господин», написанной в 1874 году немецким художником Бертольдом Вольцем (1829-1896)

Глава 3

«Виконтесса» не спускала глаз с открывающейся двери.

Мариам. Вздох облегчения сменился неприязнью и настороженностью — леди Линтон шагнула через порог с уверенностью хозяйки. Из-под чёрной удлинённой накидки виднелся край тёмно-зелёного платья из тафты в узкую серую полоску. В тон ему была изготовлена небольшая шляпка, украшенная лентами и чёрным ирландским кружевом. Крошечная сумочка с яркой вышивкой застыла в её руках.

— Леди Хардинг? — графиня, будто споткнувшись, замерла на месте и метнула взор на объёмную дорожную сумку и корзину у входа.

— Ах, это вы, — надевала Ольга шляпку, поглядывая на шокированную Мариам за своей спиной через старинное венецианское зеркало, отражающее в полный рост две женские фигуры. Отметила, что женщина не поздоровалась.

Неподдельное удивление на лице леди Линтон сменилось острым любопытством.

— Вы уезжаете? — произнесла она хорошо поставленным голосом с нотками напускного разочарования.

— Как видите, — развернулась к ней Ольга, надевая перчатки. — Сожалею, но не могу уделить вам ни минуты.

— Не смею вас задерживать, — с елейной улыбкой ответила Мариам. — Я к лорду Малгри, — добавила она, медленно стягивая перчатки.

— Его нет, как и лорда Хардинга, — предупредила «виконтесса», открыто отказывая гостье в визите.

— Я подожду, — не собиралась сдаваться графиня.

Ольга, шагнула к выходу:

— Разумеется, подождёте, но в другом месте. А сейчас, — широко распахнула дверь. Секундное замешательство леди внезапно доставило «виконтессе» невероятное, ни с чем несравнимое мстительное удовлетворение.

— Я намерена дождаться Мартина здесь. У меня есть от него приглашение, — возразила Мариам, подчеркнув близкие отношения с графом. Отбросив перчатки на столик, резким движением уложила рядом с ними сумочку.

Муха! Прилипчивая надоедливая муха, — возмутилась Ольга. Выпроводить женщину из особняка — не прибегая к насилию — стало для неё делом чести. Этикет? Она постарается не нарушить принятые в обществе правила поведения:

— Возможно, планы лорда Малгри изменились, и он не успел вас предупредить. Вам недопустимо оставаться одной в доме холостого мужчины в его отсутствие.

Леди Линтон вскинула голову. Серые глаза горели праведным гневом; губы дрогнули в презрительной усмешке:

— Я руководствуюсь только своим собственным мнением и не нуждаюсь в советах женщины, позволившей себе пойти на поводу своих низменных желаний. Вы посмели своим недостойным поведением обесчестить имя одной из многоуважаемых и влиятельнейших семей Лондона.

Ого! — затаила дыхание Ольга от неожиданности. Кажется, графиня в курсе происходящего. Интересно, от кого? Если она сегодня ещё не видела Мартина, то кто мог просветить её в так называемую любовную связь Шэйлы и Барта? Стэнли уж точно не станет с ней это обсуждать, а граф, похоже, сам узнал обо всём только утром. У леди свой человек либо в поместье Малгри-Хаус, либо здесь. Или она и есть тот «доброжелатель», кто подбросил анонимные письма.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Кто бы говорил! — «виконтесса» подступила к графине ближе, впиваясь взглядом в черты её выразительного лица. Сеть мелких мимических морщин испещряла его у уголков глаз и рта, но не портила. В свои сорок с лишним лет женщина Мартина, к которой Ольга его отчаянно ревновала, выглядела на тридцать. Искушение поставить зарвавшуюся особу на место было настолько сильным, что ей стоило большого труда сдержать, готовые сорваться с языка слова обвинения.

Случайность дала в руки Ольги сведения, которые способны погубить репутацию графини Линтон. Узнай граф Малгри правду, как бы он после этого отнёсся к Мариам, которую считает безупречной во всех отношениях? «Виконтесса» не была уверена, что скандал не выйдет за пределы двух семей и не затронет репутацию ещё одной семьи — Роулей. Куда потянется ниточка дальше, и кто ещё окажется втянутым в парижскую тайну графини Юлии Роулей — предугадать невозможно.

Ольга подавила вздох сожаления.

А вот Мариам была полна решимости. Она с вызовом вздёрнула подбородок:

— Что означает ваш небрежный возглас, леди Хардинг?

— Вам бы следовало в своих ничем не подкреплённых суждениях быть более сдержанной, леди Линтон. Палка, как известно, о двух концах, а в Евангелии от Марка сказано: «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы», — всё же не сдержалась она от прозрачного намёка.

— Что вы этим хотите сказать, леди Хардинг? — насторожилась гостья, не спуская с неё прищуренных глаз.

Мариам побледнела, но держалась отлично. Не знай «виконтесса» историю из первых уст, то усомнилась бы в причастности женщины к делам почти тридцатилетней давности.

Ольга с беспокойством глянула на напольные часы. Время! Оно неумолимо бежало. Фигурные стрелки часов заметно двигались.

— Прошу вас покинуть этот дом, графиня, — качнула она головой в сторону виднеющейся калитки.

Леди Линтон подхватила свою сумочку и перчатки, спрятала бесконтрольно прорывающееся чувство страха за холодной улыбкой:

— У такой женщины, как я, — она бросила последний взгляд на себя в зеркало и поправила ленту на шляпке, — всегда найдутся завистники и недоброжелатели. А вот вам, леди Хардинг, — окатила Ольгу тяжёлым взглядом, полным превосходства, — действительно пора уйти.

Не показав своего возмущения, она не спеша вышла. Проходя мимо виконтессы, приостановилась и, не поворачивая головы, с оттенком недовольства и раздражения, сказала:

— Надеюсь вас больше никогда не увидеть в стенах этого особняка.

Ольга ничего не ответила. Позвав горничную, указала ей на сумку и корзину и вышла следом. Мазнула невидящим взглядом по двухэтажному особняку и задавила в себе готовые прорваться слёзы. Графиня права — возвращаться сюда она не собирается.

«Виконтесса» не стала оглядываться и выяснять, уехала Мариам или осталась ждать лорда Малгри в экипаже. Возможно, она, немного выждав, вновь вернётся в дом, показав прислуге, кто в нём истинная хозяйка.

Всё это уже не имело значения для Ольги. Она испытала огромное облегчение от того, что её план, находясь на грани срыва, удался. Она едет в кэбе, за ней нет погони и при ней сумка с вещами. Их гораздо больше, чем было в саквояже. Кошель потяжелел, а от корзины с продуктами умопомрачительно пахнет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Женщина открыла крышку на корзине.

Ньют хрипло прокашлялся и сглотнул набежавшую слюну.

— Держи, — вручила ему «виконтесса» большой кусок мясного пирога.

— Спасибо, мисс.

Заметив, как мальчик вытащил из кармана замусоленный обрывок газеты и собрался завернуть в него угощение, удивилась: