Фрейд и психоанализ - Юнг Карл Густав

[46] Фрейд применял свой метод прежде всего к исследованию сновидений, одновременно уточняя и совершенствуя его. Здесь он обнаружил, по-видимому, все те удивительные ассоциативные связи, которые занимают столь важное место в неврозах. В качестве наиболее существенного открытия я бы отметил значимую роль, которую играют в сновидениях чувственно окрашенные комплексы и их символический способ выражения. Фрейд придает большое значение вербальному выражению – одному из важнейших компонентов нашего мышления, ибо двоякое значение слов есть излюбленный канал для смещения и ненадлежащего выражения аффектов. Я упоминаю об этом обстоятельстве потому, что оно имеет фундаментальное значение в психологии невроза. Всякий опытный аналитик знает, что это свойственно не только невротикам, но и нормальным людям; посему в интерпретациях, приведенных во «Фрагменте анализа истерии», как бы странно они ни звучали, он не найдет ничего неожиданного. Напротив, он обнаружит, что они вполне согласуются с его собственными наблюдениями. К сожалению, я вынужден воздержаться от подробного обсуждения выводов Фрейда и ограничиться лишь несколькими комментариями. С этими последними исследованиями необходимо ознакомиться любому, кто стремится вникнуть в текущий взгляд Фрейда на истерические болезни. Как подсказывает мой опыт, невозможно понять смысл «Трех очерков» и «Фрагмента» без досконального знания «Толкования сновидений».

[47] Под «доскональным знанием» я, разумеется, подразумеваю не дешевую филологическую критику, которой многие авторы подвергли эту книгу, а терпеливое применение принципов Фрейда к исследованию психических процессов. В этом и заключается суть проблемы. Ни нападающие, ни защищающиеся не добьются своей цели, пока дискуссия будет ограничена теоретическими основами. В настоящее время открытия Фрейда не допускают построения общих теорий. На данный момент единственный вопрос заключается в следующем: ассоциативные связи, о которых говорит Фрейд, действительно существуют? Бездумное подтверждение или отрицание ни к чему не приведут; необходимо смотреть на факты непредвзято, тщательно соблюдая правила, установленные Фрейдом. Пусть вас не отпугивает вездесущность сексуальности, ибо, как правило, мы сталкиваемся со многими другими, чрезвычайно интересными явлениями, которые, по крайней мере вначале, не обнаруживают никаких следов сексуального компонента. Совершенно безобидной, но в высшей степени поучительной процедурой, например, является анализ констелляций, указывающих на комплекс в ассоциативном эксперименте. С помощью этого совершенно безвредного материала можно без излишних затруднений изучить великое множество фрейдистских феноменов. Анализ сновидений и истерии значительно сложнее, а потому менее пригоден для начинающих. Без знания фундамента более поздние учения Фрейда совершенно непостижимы и, как и следовало ожидать, по большей части остаются непонятыми до сих пор.

[48] Посему я не без колебаний решаюсь рассуждать о дальнейшем развитии взглядов Фрейда. Моя задача особенно осложняется тем, что фактически мы можем опереться только на две публикации: это упомянутые выше «Три очерка по теории сексуальности» и «Фрагмент анализа истерии». До сих пор не было предпринято ни единой попытки систематического изложения и документирования более поздних взглядов Фрейда. В первую очередь рискнем подступиться к аргументации «Трех очерков».

[49] Эти очерки чрезвычайно трудно понять, причем не только тем, кто не привык к фрейдовскому способу мышления, но и тем, кто уже работал в этой узкой области. Первое, на что следует обратить внимание, – это на необычайную широту фрейдовской концепции сексуальности. Она включает в себя не только нормальную сексуальность, но и все перверсии, простираясь далеко в сферу психосексуальных производных. Говоря о сексуальности, Фрейд подразумевает не просто сексуальный инстинкт[15]. Еще одно понятие, которое Фрейд использует в очень широком смысле, – это «либидо». Данное понятие, первоначально заимствованное из «libido sexualis»[16], обозначает прежде всего сексуальные компоненты психической жизни, носящие волевой характер, и лишь затем – любую неумеренную страсть или желание.

[50] Инфантильная сексуальность, как ее понимает Фрейд, представляет собой совокупность возможностей для применения или «инвестирования» либидо. Нормальная сексуальная цель на этой стадии отсутствует, поскольку половые органы еще развиты не полностью. Однако соответствующие психические механизмы, вероятно, уже существуют. Либидо распределяется между всеми возможными формами сексуальной деятельности, а также между всеми перверсиями, то есть между всеми вариантами сексуальности, которые, в случае фиксации, впоследствии превращаются в подлинные перверсии. Прогрессивное развитие ребенка предполагает постепенное изъятие либидозного элемента из извращенных наклонностей; на первый план выходит формирование нормальной сексуальности. Высвобождаемая в ходе этого процесса энергия используется в качестве движущей силы для сублимаций, то есть для высших психических функций. В период полового созревания или после него нормальный индивид выбирает объективную сексуальную цель, и на этом его сексуальное развитие заканчивается.

[51] По мнению Фрейда, при истерии отказ от перверсивных инвестиций либидо в ходе инфантильного сексуального развития происходит гораздо труднее, чем у нормальных людей, а потому занимает более длительный период времени. Когда реальные сексуальные требования более поздней жизни в какой-либо форме затрагивают болезненную личность, ее заторможенное развитие проявляется в том, что это требование не может быть удовлетворено надлежащим образом, ибо наталкивается на неподготовленную сексуальность. Как говорит Фрейд, человек, предрасположенный к истерии, с детства несет в себе «некоторую долю сексуального вытеснения». Сексуальное возбуждение, в самом широком смысле этого слова, не разряжается в сфере нормальной сексуальности, но вместо этого вытесняется и вызывает реактивацию первоначальной инфантильной сексуальной деятельности. Это выражается прежде всего в фантазиях, столь характерных для истериков. Фантазии развиваются в русле, уже проложенном особым видом инфантильной сексуальности. Фантазии истериков, как известно, безграничны; следовательно, для сохранения психического равновесия необходимы эквивалентные механизмы торможения или, как их называет Фрейд, сопротивления. Если фантазии имеют сексуальную природу, то соответствующими сопротивлениями будут стыд и отвращение. Поскольку эти аффективные состояния обычно связаны с физическими проявлениями, возникновение физических симптомов неизбежно.

[52] Полагаю, конкретный пример из моего собственного опыта проиллюстрирует смысл учения Фрейда лучше, нежели любые теоретические формулировки, которые в силу сложности предмета могут показаться необычайно громоздкими.

[53] Речь идет об одной умной молодой женщине двадцати лет, страдавшей психотической истерией. Впервые симптомы проявились на четвертом году жизни. Пациентка сдерживала свой стул, пока боль не вынуждала ее к акту дефекации. Постепенно она начала прибегать к следующей вспомогательной процедуре: она садилась и, прижимая одну пятку к анусу, пыталась испражниться. Данная перверсивная деятельность сохранялась до седьмого года жизни. Фрейд называет эту инфантильную перверсию анальным эротизмом.

[54] На смену ей пришла мастурбация. Однажды, когда отец шлепнул ее по голым ягодицам, пациентка испытала явное сексуальное возбуждение. Позже она пришла в сексуальное возбуждение, увидев, как аналогичным образом наказывают ее младшего брата. Постепенно у нее выработалось подчеркнуто негативное отношение к отцу.

[55] Период полового созревания наступил в возрасте тринадцати лет. С тех пор ее фантазии приобрели исключительно перверсивный и навязчивый характер: пациентка не могла не думать о дефекации, когда ела сама или смотрела, как ест другой человек, особенно ее отец. Кроме того, всякий раз, когда она видела руки отца, она испытывала сексуальное возбуждение; по той же причине она не позволяла себе дотрагиваться до его правой руки. Со временем больная утратила всякую способность принимать пищу в присутствии других людей без постоянных приступов навязчивого смеха и возгласов отвращения: фантазии о дефекации в конце концов распространились на всех людей в ее окружении. Если ее поправляли или даже упрекали в чем-либо, пациентка показывала язык, судорожно смеялась, вскрикивала от отвращения или выражала ужас жестами: каждый раз она видела перед собой образ наказывающей руки отца и переживала сексуальное возбуждение, которое немедленно переходило в плохо скрываемую мастурбацию.