В плену снов - Питер Джеймс

Головная боль вроде немного утихла. Ники надул щеки и скорчил гримасу, глубоко задумавшись и что-то считая на пальцах.

– Три с четвертью. А теперь расскажи мне какую-нибудь сказку. Расскажи мне про драконов.

– Да ты ведь уже знаешь про драконов. Я же тебе про них вчера рассказывала на ночь.

Он откинулся назад в ожидании, прищурив свои большие голубые глаза.

– А ты продолжай, мамочка. Сделай вид, что сказка еще не кончилась. Ну, как будто дракон ожил и гонится за человеком, который его убил.

– Ну ладно. Жил да был однажды один ужасный-преужасный человек в стране под названием Ники-Здесь-Нет.

– А почему он был таким ужасным?

– Да вот такой уж был.

– А как он выглядел?

– Совершенно ужасно.

Ники устроился поудобнее, но уснул прежде, чем она закончила сказку. Она встала, и он тут же открыл глаза. Сэм наклонилась и поцеловала его.

– Спокойной ночи, тигренок.

– Так ты же сказку-то не закончила!

«Понял, – сообразила она. – Догадался. У детишек ум всегда острый, словно бритва».

– Я завтра закончу. Ладно?

– Ну ладно, – сонно согласился он.

– Пока-пока.

– Пока-пока, мамочка.

– Тебе свет оставить?

Он поколебался.

– Оставь, пожалуйста.

Она послала ему воздушный поцелуй и тихонько закрыла за собой дверь.

Сэм внимательно смотрела на телевизионный экран, где Гаррисон Форд танцевал с Кэлли Макджиллис при свете фар своего потрепанного автомобиля с откидными сиденьями. В глазах больно защипало, и она опять затосковала о том, что она… нет, что они потеряли, что никогда уже не будет по-прежнему.

Ричард неуклюже развалился на диване перед телевизором, рядом с ним стоял бокал с виски, наполненный, как всегда, на четыре пальца, и чуть подальше бутылка «Тичерз», почти пустая. Красноватый свет, мерцающий в глубине сквозь решетку камина, предназначенный имитировать пламя горящих поленьев, выглядел уютно, но не грел, и Сэм ежилась от сквозняка, которым тянуло с Темзы через зеркальные окна, идущие по фасаду, по всей длине квартиры.

В комнате царил полумрак: горели всего две настольные лампы, да мягкий оранжеватый свет уличного освещения вливался с Бермондси, с противоположного берега реки. Сэм перевела пристальный взгляд с экрана телевизора на дубовый обеденный стол, где она расставляла у каждого прибора красные бокалы для вина.

– Ричард, сколько бокалов поставить?

– Че-е-го?

– Бо-ка-лов. Сколько надо поставить? Я накрываю стол на завтра.

– Ну… нас должно быть одиннадцать.

– И по скольку бокалов каждому? – спросила она слегка раздраженно.

– По три. Будет шабли и красное вино. «Фолатье» урожая 83-го года, «Филипп Леклерк», ну и еще «Калон Сэгор» урожая 62-го года, оно последнее из моего 62-го года. И еще «Сотерн», вот действительно отличное вино, «Куте де Барсак» урожая 72-го года. – Он взял свой высокий бокал, осушил наполовину и закурил сигарету. Щурясь на экран, произнес: – Гаррисон Форд. По-настоящему классный фильм. – Он допил бокал, тщательно отмерил дозу в четыре пальца и налил из бутылки остатки виски. – Тебе понравится это шабли.

– Конечно, – сказала она.

– Арчи – это настоящий винодел, понимаешь, что я имею в виду? Натуральный продукт без всякого дерьма. Триста фунтов стерлингов надо выложить за бутылочку… Ну, еще лафит и разное прочее. Шик! Тебе должен понравиться Арчи. Он парень хороший.

– Я думаю, надо поставить еще и по бокалу для «Перрье». Его всегда все пьют. – Она посмотрела на мужа, но он снова уткнулся в телевизор. – А портвейн ты выставишь?

– Угу.

– Тогда нужны еще и бокалы для портвейна.

– Он отличный игрок, этот Арчи.

– Значит, у тебя будет с ним хорошая игра.

– Сити, Сэм. Он крупный игрок в Сити.

– Может быть, он и Ники чему-то научит.

Сэм подошла к серванту в углу и достала новые бокалы. За окнами завывал ветер, черные волны Темзы бились о пирс, сотрясая оснастку яхт. Она видела вспышки света на волнах и темные корпуса лихтеров, пришвартованных посередине реки. «Ну и тоска», – подумала она и пошла с подносом к столу.

– А твой знаменитый Андреас точно приедет?

– О… ну… да.

Ричард поерзал на диване и глотнул виски.

– Значит, я наконец-то познакомлюсь с ним. Как, ты говоришь, его фамилия?

– Беренсен.

– А у него есть какое-то жилье в Лондоне?

– Нет, он просто приезжает сюда по делам.

– Из Швейцарии? А чем именно он занимается? Он что-то вроде банкира, так ведь, да?

Ричард поскреб в затылке.

– Ох… да-да… банкир.

– И он действительно карлик?

– Да. – Ричард рассмеялся, несколько принужденно. – На самом-то деле он довольно высокий.

– И он сейчас твой самый крупный клиент?

– Да, я думаю, что-то в этом роде. – Сэм хмуро отметила про себя, что тон у него уклончивый. – Ну а у тебя как на работе? – поинтересовался он.

– Не очень спокойно. Мне вот и сейчас еще следовало бы быть там.

– Этот твой Кен слишком уж круто заставляет тебя работать. И твои бесконечные поездки – сумасшествие какое-то. Ты очень много разъезжаешь, ведь и сама знаешь, таракашка.

Он повернулся. Его худощавое лицо, прежде всегда такое свежее, в последнее время болезненно пожелтело и стало морщинистым, делая его старше тридцати трех. При мерцающем свете телевизионного экрана и отблесках камина она внезапно поняла, как он будет выглядеть, когда постареет и у него иссякнут силы, энергия, которые так оживляют его; он начнет ссыхаться и оседать, словно вампир из фильма ужасов. Ей стало страшно. Она боялась его постарения.

– Мне приходится разъезжать.

Он отпил еще на два пальца виски и снова сильно затянулся сигаретой. Запах дыма дразнил, искушал, она подавляла в себе желание закурить, и это раздражало ее.

– Я думаю, что ты проводишь недостаточно, времени с Ники, – упрекнул он.

– Я просидела с ним дома три года, Ричард. Ради него я пожертвовала своей карьерой.

Он наклонился и затушил свою сигарету.

– Разумный выбор, дорогая.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что это был твой выбор.

– Наш выбор, – уточнила она. – Я пожертвовала тремя годами. А ты-то чем пожертвовал? Почему же ты не жертвуешь тремя годами?

– Не будь смешной.

– Не вижу ничего смешного.

– Таракашка, я же не возражаю, чтобы ты работала, но как работаешь ты – это безумие, дни и ночи напролет. Ты притаскиваешь работу домой, половину своего времени носишься по Европе, прыгая в самолеты и выпрыгивая из них. Ты все время в отъезде. Франция. Голландия. Германия. Испания. Болгария… В прошлом году ты ездила только в Болгарию раз шесть. Мне кажется, ты не обращаешь внимания на Ники. Ты плохая мать.