Проклятая семья - Екатерина Хризолит

подмогу, но у самой двери остановилась, входить в эту проклятую комнату совершенно не хотелось. Снова крик Андрея, ему нужна была помощь, но кто бы помог ей самой. А может бросить все и уйти? Прямо сейчас? Пусть идти и некуда, но одну ночь она сможет переждать на ногах, а там посмотрит по обстоятельствам. Но снова крик и она, поддавшись порыву открыла дверь. Фонарь осветил комнату, и корчащегося на полу мужчину, который лежал весь в крови. Вся комната была залета этой кровью, темно красной, горячей, и отвратительно пахнувшей. Она никогда не пробовала кровь на вкус, но от одного запах, во рту появился этот металлический привкус. Её мутила, но она заставила себя подойти к старому другу, который нуждался в её помощи. Сказав что-то, она даже не услышала собственный голос из-за того, что все её внимание было приковано к этой крови. И сейчас она стояла в ней пачкая свой длинный халат, который она надела поверх пижамы.

— Вытащи, вытащи, вытащи их! — Хрипел мужчина и водил руками по своему телу.

Она видела в его теле блеск осколков от бутылки и подцепив один убрала его. Андрей дернулся, а крови стало только больше, но она продолжала вытаскивать из его тела стекло. Фонарь снова стал мигать, мешая работать и ей стала чудится фигура, смотрящая на них из дальнего угла, которая появлялась, как только фонарь выключится и скрывалась в темноте, но стоило ему включится как в комнате никого кроме их двоих не было. Елена снова сжала в руках свой кулон, но это не помогло и тогда она схватила скулящего на полу Андрея и потащила его прочь из комнаты. Фонарь будто накалился и осветил комната невероятно ярким светом, а затем погас. К счастью или, к несчастью, Елена успела вытащить из комнаты Андрея и закрыть дверь, теперь они сидели в коридоре он от того, что имел раны, она от того, что ужасно устала. А дверь со скрипом открылась, и некто пялился на них из угла, но попыток подойти не предпринимал, просто смотрел и от этого становилось ещё страшнее. Елена сильнее сжала свой кулон.

— На помощь! — Она крикнула из последних сил, но дом отказывался только тишиной.

Маргарита и Михаил стояли на кладбище над могилой их матери. Ветер тихонько шевелил высокую траву у деревянного креста, здесь давно не наводили порядок.

— Знаешь я всегда хотела поговорить с матерью, объяснится перед ней, рассказать, как у меня жизнь, чтобы она утешила меня. — Тихо говорила Маргарита, садясь на колени перед крестом и выдирая высокую траву. — И извинится перед ней, за то, что тогда накричала.

— Но ты ведь не виновата.

— Не перебивай меня. Я очень хотела с ней поговорить и когда я нашла эту книгу и увидела в ней ритуал призыва мертвого я решила, что это шанс. Тебе я говорить ничего не стала, знаю ты не веришь в подобное и считаешь меня полной дурой. Но я провела его в её комнате. Но у меня так ничего и не вышло. Точнее я думала, что у меня ничего не вышло. Но может все получилось? Может она просто не хочет со мной разговаривать.

Михаил молча положил руку на плечо сестре, она замерла, а затем продолжил убирать траву.

— Я призову её и позволю вселится в свое тело, а ты задашь вопросы и скажешь от меня извинения, я все записала на листке.

— Тут написано про жертвоприношение.

— Это нам понадобилось бы если бы делали переселение её души в мое тело навсегда. А так нам ведь просто поговорить.

Наконец она закончила убирать траву и нарисовав на земле странный символ значение, которого не понимала принялась втыкать в землю свечи и зажигать их.

— Явись перед дочерью своей, веселись в тело что крови с тобой одной прошу тебя, заклинаю тебя, приказываю тебе. — Она стояла на коленях и продолжала повторять одну и ту же фразу, и ей стало казаться будто что-то происходит необычная лёгкость наполнила её тело, а пламя свечей начало разгорается и расти в высь.

Настя сидела, закутавшись под столом, ей стало казаться что в доме стало значительно холоднее, и наблюдала как бабушка дрожащими руками подносит ложку ко рту и ест противную холодную манную кашу с комочками. Удивительно как такое просто действие давалось ей с таким большим трудом. На вверху начали раздавятся странные крики от чего сердце девочки застучало с такой силой о грудную клетку, что казалось сейчас вырвется наружу. Бабушка на это внимания не обратила, она сняла свой слуховой аппарат и ничего не слышала.

— Не бойся. — Такой тихий голос словно ласковый шёпот ветра.

Перед глазами девушки предстала невероятно красивая женщина, с самой доброй улыбкой на свете. Она светилась словно сказочная фея и погладила девочку по голове. От этого действия холод на мгновение сковал все детское тело, но тут же пропал. Насте было все равно на холод, ведь перед ней сидел самый важный человек чей образ хранился у неё на задворках памяти, и теперь она жадно смотрела, пытаясь запомнить каждую чёрточку этого лица.

— Мама. — Женщина лишь улыбнулась и приложила палец к губам призывая к тишине.

— Не стоит говорить ты беспокоить свою бабушку. А ей сейчас так плохо. Мне станет гораздо легче если ты поможешь мне избавить твою бабушку от нескончаемых переживаний и боли. — Только что она сидела, а затем в один миг исчезла и оказалась около дверей. Настя осторожно выбралась и поспешила за ней. Только она протянула руку чтобы взять маму за руку, как та тут же переместилась в коридор. Девочка снова поспешила за ней. Таким не хитрым образом они добрались до кухни.

— Чтобы людям становилось легче они пьют таблетки.

— Чтобы людям становилось легче они пьют таблетки. Возьми их и растолки в порошок, а затем добавишь их бабушке в кашу. И ей станет легче. Ты ведь хочешь, чтобы ей стало легче?

Настя кивнула и встав на табуретку достала до верхней полки. Там было огромное количество самых разных лекарств. Она неуверенно обернулась.

— Таблетки лечат, а значит, чем больше, тем лучше. Так что доставай все.

Звучало логично, и она достала их всех. Руки немного дрожали от холода, но она продолжала доставать каждую таблетку из упаковки, а затем давила их молотком для отбивной. А затем взяв руками получившийся порошок побежала помогать. Когда она зашла в комнату, мама уже была там. Она стояла прямо перед бабушкой, а та не обращала на неё никакого