4-02. Ripresa allegro mosso - Евгений Лотош

– Э-э… одну минуту, дэр капитан… – Джорджио принялся спешно шарить вокруг сиденья. Да где же клятые ремни? А, вот они…

– В общем, сержант, у тебя две минуты, пока нас до точки старта не довезут, и еще столько же, пока я предполетной проверкой занимаюсь. Учти, взлет у самолета короткий, ускорение почти четыре со, так что положи руки на колени, откинься на спинку и ни за что не хватайся. Если у тебя руки отломятся, мне плевать, но испортишь что-нибудь в кабине – прибью после посадки.

– Понял, дэр капитан.

– А теперь не отвлекай меня, я занимаюсь предстартовой проверкой систем.

В наушниках щелкнуло, и голос пилота пропал. Джорджио лихорадочно пытался разобраться в куче сбруи, и когда с грехом пополам закончил распускать слишком тугие ремни, застегивать кучу замков и напяливать маску, самолет уже стоял в начале ВПП.

– Готов, сержант? – снова прорезался в наушниках голос капитана Баркхорн.

– Да, дэр, – Джорджио судорожно прижал к брюху страшно мешающуюся сумку, стараясь держать ее как можно дальше от торчащей между колен рукояти штурвала. – Готов.

– Тогда стартуем. Контроль, "Ведьма-один" запрашивает разрешение на взлет.

Ответа диспетчера Джорджио не услышал, но несколько секунд спустя пилот продолжила:

– Поняла. Стартую. Счастливо оставаться, земля.

Тут же приглушенный шум двигателей резко усилился, и самолет двинулся по полосе, быстро набирая скорость. Джорджио почувствовал, как ускорение властно вдавливает его в спинку кресла. На грудь навалился слон, стало трудно дышать, сердце забухало в ушах. Руки налились тяжестью. Мелькнули и пропали стоящие вдоль полосы вертолеты "Мачисте" с собравшимися возле них бойцами побережного спецназа в полной боевой экипировке, и самолет резко прыгнул вверх. Уши заложило. Джорджио принялся усиленно их продувать, но, видимо, они поднимались слишком быстро, и тяжесть в перепонках быстро перешла в боль. Тут же самолет резко накренился, и Джорджио замутило. Он считал себя человеком, привычным к перелетам, но одно дело – вертолеты и транспортные самолеты, и совсем другое – верткий маленький истребитель.

– Контроль, заняла эшелон два пятьсот, – проговорил голос пилота. – Ложусь на курс один-семь-ноль, запрашиваю разрешение занять четыре пятьсот… Поняла, прыгаю на четыре-пять-ноль-ноль.

Самолет снова закрутило и дернуло вверх, и Джорджио опять пришлось удерживать тошноту. Впрочем, и на сей раз пытка окончилась быстро.

– Контроль, "Метла" заняла эшелон четыре пятьсот. Переключаюсь на гражданского диспетчера. Пока-пока, ребята. Контроль аэропорта "Морская звезда", здесь "Метла", повторяю, здесь "Метла". Следую от базы "Дельфин" в эшелоне четыре-пять-ноль-ноль, курс один-семь-ноль… Ты что, обалдел, дядя? Какой еще номер рейса? Экстренный перелет в Масаку… Ххаш, ладно, пусть официально: военный борт двенадцать ноль семь, позывной "Метла", выполняю срочное задание верховного командования, иду с базы "Дельфин" на базу "Клавел" в Масаке курсом один-семь-ноль, крейсерская скорость триста семьдесят… не мои проблемы, я не отвечаю за рассылку уведомлений… да можешь жаловаться кому угодно, а у меня приказ… короче, на радаре вижу перед собой несколько гражданских бортов, и если не хочешь, чтобы я кого-то протаранила… поняла, жду.

– У нас все в порядке? – осторожно спросил Джорджио.

– Гражданские остолопы в своем репертуаре. Нет у них в расписании нашего рейса, и предупреждений они, видите ли, не получали. Сейчас срочно мозгами ворочают, у старшего смены консультируются… Да, контроль, слышу. Поняла, ложусь на один-семь-четыре. Запрашиваю разрешение занять шесть пятьсот… Да, вижу встречный борт на радаре, сейчас разойдемся… все, впереди чисто. Поняла, занимаю шесть-пять-ноль-ноль… Спасибо, лапочка, ты просто душка. Если сяду у вас когда-нибудь, обязательно расцелую.

Самолет снова дернулся вверх, но на сей раз Джорджио справился с тошнотой легко – похоже, организм начал приспосабливаться потихоньку.

– Контроль, "Метла" заняла эшелон шесть пятьсот… да уже, уже, я ж не пропеллерное корыто, у меня реактивный гроб. Возвращаюсь на курс один-семь-ноль…

Через несколько минут трепа невидимая капитан Баркхорн облегченно вздохнула в наушниках.

– Все, сержант, избавились от гражданских на ближайшие полтора часа, – сообщила она. – Высота шесть семьсот, выше забираться не станем, там движки все еще неуверенно работают. Ты там как, кабину не заблевал?

– Никак нет, дэр капитан.

– Хорошо. А то я тут как-то раз гражданского катала. Вернее, вольнонаемного корреспондента "Боевой газеты". Тоже командование удружило – надо, мол, для поднятия духа ВВС, чтобы он статью забацал на собственном опыте. Так мы с Саней потом на пару кабину два часа оттирали – в пять раз дольше, чем полет длился. А я всего-то пару раз "бочку" крутанула. Напомни, как тебя зовут?

– Сержант второго класса Джорджио Каллавиро.

– Значит, Джорджи? Я Труда. Ну, как тебе моя птичка?

– Я впечатлен, дэр капитан. Я думал, что после Удара реактивная авиация еще на приколе стоит. Неужели победили проблемы с реактивными двигателями?

– М-м… Нет, не победили. Джорджи, между нами, девочками: что у тебя за дела с Чужими такие? "Эксперт по паладарам" – внушительно звучит, а что на самом деле?

Ошарашенный неожиданным вопросом, Джорджио замолчал. Правду говорят: некоторые девицы любопытством кошке не уступят. Можно ли ей рассказывать о происходившем?

– Алло, Джорджи? Ты там не заснул? – поинтересовалась пилот. – Или все настолько секретно, что даже намекнуть нельзя?

– Э-э… дэр капитан, я не уверен…

– Тогда давай меняться. Ты мне про паладаров, а я тебе про реактивные двигатели. Тоже, в общем-то, тайна, хотя официально ее не секретили. Годится?

Джорджио потянулся было к затылку, почесать, но рука наткнулась на твердую поверхность шлема, и от намерения пришлось отказаться. С одной стороны, в свое время генерал Сентетто строго-настрого предупреждал держать язык за зубами, и его приказ никто не отменял. С другой – паладары с тех пор успели из тайны превратиться в широко обсуждаемое явление… Додумать он не успел, потому что мир вокруг закувыркался. Джорджио начало бросать из стороны в сторону и назойливо выдирать из плохо пригнанных ремней, а желудок настойчиво попросился выйти на свежий воздух.

– Эй, сержант, жив? – прозвенел в ушах задорный голос капитана. – Извини, отвлеклась и пару педалей не в ту сторону нажала. Со мной такое случается от неудовлетворенного любопытства. Ты бы не тянул с ответом, а то я могу случайно парочку маневров уклонения отработать. Или тройку. Или побольше…

– Между прочим, дэр капитан, такое называется "шантаж". Или "пытки военнопленных", – пробурчал Джорджио, которому тоже стало весело. Ну девка, ну зараза! Наверняка с нее станется прямо сейчас заняться высшим пилотажем. – Противоречит международным конвенциям…

– Ну, мы же у себя дома, – рассудительно произнесла капитан. – Так что международные конвенции к нам не применимы. Рассказывай про паладаров, Джорджи, не тяни.

Самолет слегка качнулся из стороны в сторону, как бы предупреждая, и Джорджио сдался.

– Да, в общем, глупость одна, – пояснил он. – В конце осени мы прикрывали высадку первого паладара в Кайтаре. Потом в моей роте пару декад находился еще один паладар, генерал Саматта: изображал из себя новобранца, чтобы нашу военную систему изучить изнутри. Затем случился кольчон у Барны, которого паладары взорвали, и мне по ходу пришлось прикрывать детишек на Косом пляже…

– Там, где Карина Мураций школьников защищала?

– Вы помните, дэр капитан? Да, именно. После того еще немного по мелочам с ними общался, да и все. Не знаю, какой дурак меня "экспертом" назвал – я в них не больше, чем другие, разбираюсь.

– А зачем тогда в Генштаб летишь?

– Приказали – вот и лечу… дэр капитан. Приказы не обсуждаются.

– И только-то! – в голосе пилота явственно прозвучало разочарование. – Невелика тайна. Не стоит обмена, ну да раз уж обещала… В общем, Джорджи, я эйлахо.

Эйлахо? Ого. И так спокойно рассказывает постороннему? Кирис вот как-то не расположен, а она, значит, открыта нараспашку?

– То есть у вас внутри, дэр капитан, такая непонятная штука, отражающая электромагнитные волны? – уточнил он.

Ответом стало молчание. Такое долгое, что Джорджио даже неуверенно пощелкал по шлему на тот случай, если связь отключилась.

– Так-так… – наконец откликнулась капитан Баркхорн, и ее тон казался странно задумчивым. – Я-то думала, ты от неожиданности подпрыгнешь и башкой фонарь расколотишь. Но, значит, наш служака-сержант не новичок в этих делах, а? Джорджи, откуда ты знаешь про штуку в груди? Такие вещи вроде бы не афишируются.

– Мне… приходилось опекать одного человека. Эйлахо. Судя по тому, что рассказала ему Карина Мураций, у него в груди сидит непонятная хрень… прошу прощения, дэр капитан, странная штука, очень смахивающая на волюту, если зондировать электромагнитными волнами.