Избранники - Виктория Цветкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сетт мог бы сделать это, прибегнув к магии, — он один из немногих, кто способен восстанавливать материю при помощи некромантии. Но антимагические кандалы лишали подобной возможности. Что ж, Алес поморщился и обратился к тем крупицам магии природы, которые, милостью богов, достались ему от матери — чистокровной эльфийки. Тюремщики справедливо сочли его полуэльфом-полудемоном, а таким эльфийская магия, как правило, не подвластна. Очевидно, на этом строился расчет тех, кто похитил Алеса, но они просчитались.
Полудемон, владеющий магией природы, — парадокс, небывальщина, ошибка или шутка богов. Потому Алес держал втайне эти свои возможности, тем более они невелики. С помощью эльфийской магии, ценой невероятного сосредоточения, он мог залечить у себя царапину, а также наловчился сращивать два предмета в один — последнее давалось ему удивительно легко. В детстве, к ужасу матери, он много тренировался, порой соединяя живое с неживым. Например, мог, смеха ради, прирастить таракана к камзолу учителя (за это его в первый раз исключили из младшей школы). Ни одному чистокровному эльфу такое в голову не придет! Но у герцога Сетта помимо естественного ребяческого любопытства, таким образом сказывалось близкое родство с демонами, для которых не существует понятия живой или мертвый.
Эльфы черпают силу из окружающего мира, у них нет внутреннего источника магии. Живая природа для них — неисчерпаемый колодец. Однако и тут не все так просто. Для одних родов, или, как говорят сами эльфы, — домов, — источник магии в большей степени вода, для других — ветер. Например, мать Алеса — принцесса Отилия, урожденная энн’ДорГаллан — получает силы от токов растений. Естественно, надевать антимагические кандалы на эльфа — напрасный (и опасный) труд. А вот заточение в каменном мешке или в пещере без света и солнца — не убьет, но гарантированно обессилит представителя лесного народа.
Сейчас Алес оказался в таком каменном мешке. Правда (опять-таки повезло), у этой темницы имелись изъяны. Камни, которые так надежно глушат магию природы, давно раскрошились, кое-где густо поросли мхом, а то и хилой травкой. В бойнице на горсти занесенной ветром земли пророс желудь. Юный дубок, гордо покачиваясь на сквозняке, готовился разрушить стену башни сильными корешками. Вода сочилась из-под пола в углу — это век за веком пробивал себе дорогу крохотный родник. Магия природы неизменно берет верх над неживым, так и жизнь одерживает верх над смертью.
Юноша согнул длинные ноги так, чтобы они не касались жалящих темных лучей решетки, и, опустив голову, слегка наклонился вперед. Боль усилилась, но сейчас она была нужна, чтобы подавить посторонние мысли и держать их в узде. Светлые пряди, выбившиеся из стянутого шнурком на затылке хвоста, вновь упали на лицо, но Алесу сейчас было не до них.
Лучи вокруг него возмущенно полыхнули черным пламенем, когда он мысленно воззвал к силе Природы.
Разумеется, жизнь чахлых растеньиц в старой башне — слабенький источник магии. Алес едва ощущал поддержку от родника, а вот жизненные силы дубка, хотя он и был мал, оказались сильнее. Но их было явно недостаточно, чтобы залечить глубокую, рваную рану.
Целительское действие собранных крупиц энергии не стоило тех титанических усилий, которые Алес предпринимал, чтобы преодолеть сопротивление некро-лучей. И все же он пытался, просто для того, чтобы что-то делать. В самом деле, не валяться же, корчась от боли. Так, по крайней мере, он может контролировать и боль, и свое тело.
Внезапно все изменилось. Тонкую струйку, что бежала от растений к некроманту, захлестнул бурный поток живительной силы. Если магией можно захлебнуться, это чуть было не произошло с Сеттом. Он не смог мгновенно адаптироваться к мощной реке энергии, которая хлынула в него, словно водопад. Зажмурился, обрывая связь и резко поднял голову, отыскивая источник этого невероятно щедрого потока.
* * *
Долго искать не пришлось. У провала, который служил входом в соседнее заброшенное помещение, стояла белокурая эльфийка и, сжимая кулаки, гневно смотрела на него.
— Негодяй! Мальчишка! Ты вытягивал из меня магию, словно из чистого источника! Как тебе удалось даже сесть в этой клетке, она же создана, чтобы прижимать пленника к полу?
Юноша затуманенным взором уставился в прозрачные, суженные от ярости глаза красавицы. У него слегка кружилась голова, он был почти пьян от переполнявшей его чужеродной магии.
А эльфийка больше не дивилась тому, как пленнику, которого привезли полумертвым, удалось восстановить силы так быстро. Глядя в фиолетовые глаза с ромбовидными зрачками, в которых плавали зеленоватые искры ее собственной магии, она увидела демона. Существо противоестественное, враждебное эльфам и Андору, который гостеприимно принимает всех пришельцев, но только не это племя. И он крал ее магию! Ее глаза загорелись праведной ненавистью. Ни одному эльфу не придет в голову отнимать резерв у другого мага, будь он первородным или из младших рас!
А до Сетта медленно доходило, что он сделал. Из курса общей теории магии он, разумеется, знал, что существуют способы добровольно делиться силой, но чтобы так… отнять, на расстоянии, да еще у эльфийки, которая прожила не одну сотню лет и, разумеется, умеет ставить щит против любого воздействия. И он действительно смог это сделать в его-то теперешнем состоянии? Сетт незаметно повел плечом — боли не было, не ощущалось ее и в остальном теле. Сколько же он взял у нее, что чувствует такую бодрость? Ему хотелось вскочить, разрушить клетку из лучей, а потом вытрясти из этой леди душу и узнать, с какой стати его здесь держат.
— Я не знаю, о чем ты, леди, — из-под упавших прядей сверкнули дерзкие глаза. Красивый рот полудемона изогнула наглая усмешка. — Но готов рассмотреть претензии такой детки. Иди сюда и потеряешь еще больше энергии.
Не то, чтобы он, и правда, восхищался тем, что видел перед собой. Эльфийская красота — холодная, спокойная и вечная — разочаровала его довольно рано. Несколько лет назад, одна сиятельная эльфийская леди, заморочив Алесу голову, предпочла ему кузена Истиана, как более опытного, перспективного и богатого жениха. В результате Кариннэль энн’Беррион крупно просчиталась, а юный герцог Сетт разочаровался в женщинах, так что никакая божественная красота не могла теперь тронуть его сердце (по крайней мере, всерьез и надолго).
Красавица топнула ножкой, обутой в изящный сапожок.
— Наглый щенок… Да как ты смеешь!
— Как-то смею. Напомни свое имя, крошка, твоя мордашка
