Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Научные и научно-популярные книги » Психология » "Я у себя одна", или Веретено Василисы - Екатерина Михайлова

"Я у себя одна", или Веретено Василисы - Екатерина Михайлова

Читать онлайн "Я у себя одна", или Веретено Василисы - Екатерина Михайлова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 88
Перейти на страницу:

И когда "ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь, и поэтому, знаю, со мной ничего не случится", и "как я выжил, будем знать только мы с то­бой" — далее по тексту. Тексту, десятилетиями воспроизводившемуся как заклинание, хотя война давно закончилась: на школьных конкурсах чте­цов, на концертах — где угодно. Мужественный Симонов с трубкой озву­чил самую что ни на есть первобытную фантазию о женском всемогуще­стве: "она" может уберечь — или нет! — только одной силой чувства и мысли. Отголоски докатились до шестидесятых: "Я люблю вас нежно и жа­леюще, но на вас завидуя смотрю: лучшие мужчины — это женщины, это я вам точно говорю". Или "за то, что ты во всем передовая, что на земле дав­но матриархат" — рифмуется с "хохотать" и "такая мука — непередавае­мо".

И уже в мирные времена случилось так, что идея (или, скорее, пережива­ние) силы и самостоятельности для наших женщин часто выглядит не­привлекательной. Не потому ли, что она прочно связана в родовой памяти не с успехом, а с бедой, не со свободой, а с покинутостью, не с возможно­стями, а с необходимостью выживать? Сила эта сама себя не любит, она не "для", а "от". Шутки-прибаутки "на тему" отчетливо сигналят: надоело! Вот, к примеру, весьма характерный лимерик:

Гражданка одна из России

Влезала, куда не просили:

Из хаты с огнем,

Из стойла с конем

Пинками ее выносили.

Не лезь, то есть, пока не позовут (не призовут?) — спасу нет от твоего не­прошеного героизма по привычке! Извините, дяденька, мы не нарочно...

И никто не скажет наверняка, сколько времени уйдет на то, чтобы в жен­ском сознании сила и самодостаточность зазвучали и окрасились иначе, стали восприниматься как радостные, творческие, рожденные не для бара­ков и оборонных заводов — и не связанные с катастрофами, с прямым или символическим убийством мужчин. Наблюдения сегодняшней жизни к оп­тимистическому прогнозу не склоняют...

А что касается групп, которые не "должны", а на самом деле моделируют ситуации реальной жизни, даже если эти модели нам не очень нравятся... Странным образом возникает противоречивая картинка — двенадцать ак­тивных заинтересованных женщин, двое напряженных дядечек; при этом им приписывается статус, на который они даже и не претендуют. Это до­вольно нелепо: "мужская фигура власти" существует как мифологическая, составляет важную часть женской оценки ситуации — "как сядешь, что скажешь", — а реальные-то мужчины в этой ситуации оказываются в дву­смысленном и трудном положении. Их не слышат, им не доверяют... Пре­одолеть это, конечно, можно — и вспомнить группы, где удавалось про­рваться через барьер "гендерных стереотипов", тоже можно. Но... чем со­хранять верность групповому канону и мучительно добирать всякий раз "хоть каких-нибудь" мужчин, не честнее ли признать проблему?

Сегодня она, возможно, даже острее, чем десять—двенадцать лет назад. Если в дремучие советские времена существовала шутка — опять-таки компромисс агрессии с социальной нормой — про мужчину как "три Т" (тахта, телевизор, тапочки), то в нынешние времена мы уже узнали, куда он отправился, встав с тахты, и что за этим последовало. Как ни парадок­сально, слом привычного уклада только заострил — порой до карикату­ры — основные черты патриархатной культуры: ориентацию на власть, по­давление, силу. Телевизионная картинка заседания какой-нибудь Думы ви­зуально та же, что и картинка двадцатилетней давности: серые пиджаки. Разница в том, что сами пиджаки скроены получше. А их носители шеве­лятся пошустрее, а то и вовсе дерутся. Тузят друг друга, могут и коллегу- депутата, уважаемую даму, за волосы оттаскать. И дело не в том, что от­дельно взятый (крупным планом) психопат распускает руки, а в том, что он есть символическое выражение российской новой нормы. Да, ему сдела­ют замечание с предупреждением: ты, мол, Петрович, чересчур... ты гля­ди... Но скажут с пониманием, по-свойски. Потому что все действующие лица знают, что назавтра у соответствующего здания не будет стоять трех­тысячная толпа разгневанных женщин с гнилыми помидорами. А будут, как и каждый день, стоять опереточного вида путаны под бдительным при­смотром сутенеров на хороших машинах и дружественной милиции. И не­зависимым средствам массовой информации освещать тут будет решитель­но нечего — ничего нового, все и так все знают.

В общем, страна опять воюет, бесконечно выясняя, кто кого, — то есть в новых экономических условиях мужественно распевает все те же "старые песни о главном": власть, статус, принуждение. А то, что вместо "броня крепка и танки наши быстры" звучит блатной шансон, отражает лишь из­менившийся характер боевых действий.

И в регулярной армии, и в криминальной разборке место женщины опре­делено, и перспективы у этого "места", прямо скажем, незавидные: "у вой­ны неженское лицо". Но чего еще можно ожидать от общества, десятилети­ями работавшего на войну и покорение — ах, какой глагол! — то целины, то космоса? Удивительно ли, что все женское — "по умолчанию" понимает­ся как второсортное, неважное, не стоящее серьезного внимания? Расскажу всего один из коллекции профессиональных сюжетов новейших времен.

...Знакомьтесь: Геннадий, один из пяти мужчин, участников боль­шой учебной группы в большом городе N. Гена из бывших воен­ных, потом получил педагогическое образование и работает за­местителем директора по воспитательной части — или как это сейчас называется — в элитарной школе. Неистощим на выдум­ки: какие-то клубы, соревнования, перформансы и их проекты из него просто сыплются. Успешен: уважают подростки, ласкает на­чальство, любят женщины, полгорода просит о частной консуль­тации. Кажется, даже победил в своем регионе в конкурсе "Учи­тель года". Что называется, интересный мужчина: чеканный про­филь, косая сажень, ослепительная улыбка, великолепная пласти­ка, может и "техно" станцевать, и боевым приемом срубить. Ка­рьера на взлете. Вполне незаурядный путь, хорошая реализация своих данных, популярность.

—  Что гложет, Гена?

—  Я в принципе доволен жизнью, своим выбором. Мне нравится ра­ботать с этими ребятами, видеть результат. У меня есть буду­щее — кое-какие предложения все время поступают, причем ставки растут. Но! Вот какое "но"... Единственные люди, от кото­рых я не получаю и, наверное, никогда не получу той оценки, что мне, честно, очень хочется, — это ребята, знакомые еще с во­енного училища. Уходили из армии почти одновременно. Кто куда — большинство в бизнес. И вот они... не знаю, как сказать, чувствую только... не уважают. Нет, они звонят, когда надо детей пристроить или, там, вразумить... Но один прямо сказал: чем ты, мужик, занимаешься? Смотри, говорит, наши все — серьезные люди, ты один не при делах...

—   Гена, покажи нам этого друга — стань им и скажи все, что счита­ешь нужным, от первого лица.

Он пересаживается на другой стул, обращается к своему месту, как если бы остался там:

—   Ну, че ты, правда, в этой школе забыл? Это что, дело для настоя­щего мужика? У тебя же башка варит, внешность представитель­ская, языки... Нет, ну я, конечно, понимаю, мамы всякие нужны, мамы всякие важны... Но ты не прав.

И снова обмен ролями, и Гена отвечает другу юности Жоре... Правильными словами отвечает, но страшно собой недоволен. Потому что оправдывается, потому что получил упрек в недо­статке мужского начала, а как на него ответишь? Автомат Калаш­никова из-под стола покажешь?

Наша дальнейшая работа с Геной — это тоже другая история. И спасибо ему за пронзительную честность его обиды — девять из десяти молодых людей с похожим "раскладом" ни за что бы в ней не признались. А чувство, допущенное в сознание, — это уже шанс его прожить и перерасти. Так, по крайней мере, считают психологи и психотерапевты.

Вернемся к ним. Все, что "про семью", "для души" и в той или иной степе­ни имеет отношение к психологии, квалифицируется в патриархальном со­знании как женское, то есть вторичное, необязательное и в лучшем случае пригодное "для домашнего употребления". Студенты факультетов психоло­гического консультирования и психотерапии — это на самом деле студен­тки. Покупатели книг по популярной и даже узкопрофессиональной пси­хологии — это на самом деле покупательницы. Клиенты психотерапевтов (обоего пола) — в большинстве своем клиентки. Каковы же участницы женских групп — те, кому не жаль пожертвовать выходным днем, потра­тить силы и деньги на участие в тренинге — при том, что нет ни особой моды на такого рода занятия, ни пролезающей во все щели рекламы?

На мой взгляд, — конечно, пристрастный, я же их люблю и уважаю, — они совершенно замечательные. Умные, красивые и... счастливые. Пред­вижу недоумение: если счастливые, чего же по группам ходить? А в том- то и дело, что типичная участница такой группы приходит не "лечиться от", а "работать для". Иногда свой приход в группу они называют "подар­ком самой себе". Они поразительно трезвы и реалистичны: "Я понимаю, что проблему, которую я наживала годами, за один день не решишь. Что я надеюсь здесь получить, это новый взгляд и, может быть, энергию первого шага. А идти мне, конечно, придется самой". Это довольно типичное вы­сказывание.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 88
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать "Я у себя одна", или Веретено Василисы - Екатерина Михайлова торрент бесплатно.
Комментарии