Слова. Том I. С болью и любовью о современном человеке - Паисий Святогорец

Посмотрите: ведь Благий Бог никогда не попускает, чтобы великие испытания продолжались более трёх поколений. Он всегда оставляет закваску. Перед вавилонским пленением израильтяне скрыли в пустом колодце огонь от последнего жертвоприношения, чтобы потом зажечь от него огонь для новых жертвоприношений. И действительно – семьдесят лет спустя, когда они возвратились из плена, огонь для первого жертвоприношения был разожжён от найденного ими в колодце[16]. В любые тяжёлые времена ко злу увлекаются не все. Бог сохраняет закваску для грядущих поколений. Коммунисты и упирались семьдесят пять лет, и продержались семьдесят пять лет – как раз три поколения. А сионисты, несмотря на то что упираются уже столько лет, не продержатся и семи.

Грядут нелёгкие времена

Сейчас Бог попускает крепкую встряску. Грядут нелёгкие времена. Нас ждут великие испытания. Давайте отнесёмся к этому серьёзно и станем жить духовно. Обстоятельства вынуждают и будут вынуждать нас работать духовно. Однако эта духовная работа будет иметь цену, если мы совершим её с радостью, от своего произволения, а не оттого, что нас принудят к этому скорби. Многие святые просили бы о том, чтобы жить в нашу эпоху, чтобы совершить подвиги.

Я радуюсь, когда некоторые угрожают мне за то, что я не молчу и разрушаю их планы. Когда поздно вечером я слышу, как кто-то прыгает во двор каливы через забор, моё сердце начинает сладостно биться. Но когда ночные пришельцы просят: «Пришла телеграмма, помолись за такого-то больного!» – то я говорю себе: «Ах, вот оно что! Выходит, опять неудача!..» Я говорю так не потому, что мне надоело жить, но потому, что мне радостно умереть за Христа. Давайте же радоваться тому, что сегодня представляется такая благоприятная возможность. Того, кто желает мученичества, ждёт великая мзда.

В прежние времена начиналась война и человек шёл сражаться с врагом, защищая своё Отечество, свой народ. Сейчас мы вступаем в сражение не ради защиты Отечества. Мы идём в бой не для того, чтобы воспрепятствовать варварам сжечь наши дома, надругаться над нашей сестрой и нас обесчестить. Мы ведём войну не за национальные интересы и не за какую-то идеологию. Сейчас мы сражаемся либо на стороне Христа, либо на стороне диавола. Кто с кем – расстановка сил предельно ясна. Во время оккупации ты становился героем, если не приветствовал немца. Сейчас ты становишься героем, если не приветствуешь диавола.

Так или иначе, нам предстоит увидеть страшные события. Произойдут духовные битвы. Святые ещё больше освятятся, а нечистые станут ещё более скверными[17]. Нас ждёт гроза, и наша борьба имеет цену, потому что сейчас наш враг – это не Али-паша, не Гитлер и не Муссолини, но сам диавол. А поэтому и награда наша будет наградой небесной.

Бог, яко Бог Благий, да управит зло во благо. Аминь.

Часть первая. О грехе и диаволе

«Живя вдали от Сладкого Иисуса, мы пьём горькую чашу».

Глава первая. О том, что грех вошёл в моду

Геронда, мы слышали, будто Вы сказали кому-то о том, что будет война. Это правда?

– Я-то ничего не говорю, а вот народ говорит всё, что ему вздумается. И даже если я что-то знаю – кому я стану об этом говорить?..

– Война, геронда, это такое варварство!..

– Если бы люди не «облагородили» грех, то они не дошли бы до этого варварства. Но ещё большее варварство – нравственная катастрофа. Люди разлагаются и душевно и телесно. Один человек сказал мне: «Люди прозвали Афины джунглями, но, посмотри, ведь никто из этих джунглей не уходит. Все говорят: „Джунгли!“ – и все в эти джунгли сбредаются». До чего же дошли люди! До состояния животных. Знаете, как у животных: сперва они входят в хлев, испражняются, мочатся, потом навоз начинает разлагаться, перегорать, и животным становится тепло. Им нравится в стойле и не хочется никуда из него уходить. Я хочу сказать, что так и люди ощущают «тепло» греха и не хотят уходить. Они чувствуют зловоние, но им неохота уходить от тепла. Если в хлев войдёт новичок, то он не сможет выдержать этого зловония. А другой уже привык, он постоянно живёт в хлеву, и смрад его не беспокоит.

О грехе и диаволе

– А некоторые, геронда, оправдываются тем, что такая греховная жизнь не в наши дни началась. «Посмотри, – говорят, – что творилось в древнем Риме!..»

– Да, но в Риме люди поклонялись идолам, были язычниками. И апостол Павел в Послании к Римлянам обращался к язычникам, принявшим святое крещение, но не отставшим ещё от злых привычек[18]. Не надо брать за образец примеры наибольшего упадка из каждой эпохи. Сегодня грех ввели в моду. Подумать только – ведь мы же православный народ, но до чего мы докатились! А о других народах даже и говорить нечего… Но хуже всего то, что нынешние люди, повально увлекаясь грехом и видя, что кто-то не следует духу времени, не грешит, имеет капельку благоговения, – называют его отсталым, ретроградом. Таких людей задевает, что кто-то не грешит. Грех они считают прогрессом. А это хуже всего. Если бы современные, живущие в грехе люди, по крайней мере, признавали, что они живут греховно, то Бог помиловал бы их. Но они оправдывают то, чему нет оправдания, и поют греху дифирамбы. А считать грех прогрессом и говорить, что нравственность отжила свой век – это, кроме всего прочего, самая страшная хула на Святого Духа. Поэтому если кто-то, живя в миру, подвизается, хранит свою жизнь в чистоте, то это имеет немалую цену. Таких людей ждёт великая мзда.

В старые времена распутник или пьяница даже на базар стыдился пойти, потому что люди стали бы над ним насмехаться. А если женщина погуливала, то она и нос-то из дома боялась высунуть. И, можно сказать, это являлось некой сдерживающей грех силой. А сегодня, если человек живёт правильно, если, к примеру, девушка живёт в благоговении, то про неё говорят: «Да она что, с луны свалилась?» И вообще, в старину, если люди мирские совершали грех, то они, несчастные, переживали чувство своей греховности и становились маленько посмиренней. Они не высмеивали тех, кто жил духовно, но, напротив – любовались ими. А в наши времена те, кто грешат, не чувствуют за собой вины. Уважения к другим у них тоже нет. Всё сравняли с землёй. Если человек не живёт по-мирски, то грешники делают из него посмешище.

Людей обличает совесть

Франция – это не какая-нибудь там развивающаяся страна, она шагает впереди многих. Но тем не менее в последние годы[19] 80 000 французов стали мусульманами. Почему? А потому, что грех вошёл у них в моду, но их обличает совесть, и они хотят её успокоить. Древние греки, желая оправдать свои страсти, придумали себе двенадцать богов. Так же и французы – постарались найти себе такую религию, которая оправдывала бы их страсти, чтобы этот вопрос их больше не беспокоил. Мусульманство, можно сказать, их устраивает: жён можно брать, сколько хочешь, а в жизни иной эта вера обещает плова – непочатый край, сметаны – хоть пруд пруди, а мёду – просто море разливанное. И если умершего омоют после смерти тёплой водой, то он якобы очищается от грехов – сколько бы их ни было. Идут к Аллаху чистенькими! Да что тут ещё нужно? Так всё удобно! Но французы не найдут себе покоя. Они стремятся к внутреннему миру, но не найдут его, потому что страстям оправдания нет.

Что бы ни придумывали люди, за каким бы бесчувствием они ни прятались – покоя они всё равно не находят. Стремясь оправдать то, чему нет оправдания, они терзаются в душе. Они издёрганы изнутри. Поэтому несчастные ищут себе развлечения, бегают по барам и дискотекам, напиваются пьяными, смотрят телевизор… То есть их обличает совесть, и, чтобы забыться, они занимаются глупостями. И даже когда спят – думаешь, они спокойны? У человека есть совесть. Совесть – самое первое Священное Писание, данное Богом первозданным людям. Мы «снимаем» совесть с наших родителей как фотокопию. Как бы человек ни попирал свою совесть – она всё равно будет обличать его изнутри. Поэтому и говорят: «Его червь точит». Ведь нет ничего слаще, чем мирная, спокойная совесть. Такой человек чувствует себя внутренне окрылённым, и тогда он летит.

Отходя от Бога, человек испытывает адскую муку

Я не помню дня, в который не испытывал бы Божественного утешения. Перерывы иногда бывают, и тогда я чувствую себя плохо. Таким образом, я в состоянии понять, насколько плохо живёт большинство людей. Они отошли от Бога и поэтому лишены Божественного утешения. Чем дальше человек отходит от Бога, тем ему труднее. А если иметь Бога, то можно не иметь ничего больше и ничего больше не желать. Всё дело в этом. Если же у человека есть всё, но нет Бога, то он испытывает внутренние мучения. Поэтому, насколько возможно, нам необходимо приблизиться к Богу. Только близ Бога человек находит радость – настоящую, вечную. Живя вдали от Сладкого Иисуса, мы пьём горькую чашу. Когда ветхий человек становится человеком – сыном царским, он питается божественным наслаждением, небесной сладостью и переживает райское радование, уже в этой жизни отчасти ощущает райскую радость. От меньшей райской радости человек каждый день переходит к большей и большей. Он задаётся вопросом: «Неужели в раю есть что-то выше того, что я переживаю сейчас?» Он переживает такое состояние, что не может заниматься никаким делом. От этой божественной теплоты и сладости его ноги гнутся в коленях, словно свечи. Его сердце захлёбывается, трепещет от радости, хочет прорвать тонкую глиняную перегородку грудной клетки и улететь – потому что земля и всё земное кажутся сердцу ничего не стоящими пустяками.