Меченые злом - Виталий Гладкий

Ладно, допустим и впрямь дети работали по наводке. Тогда можно предположить, что Мишку вели. За ним следили. Дождались, пока он будет дома один, и… Вполне вероятно.

Но тогда возникает закономерный вопрос, с какой стати безобидному калеке прицепили "хвост"? Что он мог знать? Что искали в его квартире? Нашли? Не похоже. Иначе Мишку не подвергли бы допросу с пристрастием.

А может все гораздо проще? Например, самая заурядная месть. Миша за свою бытность в угрозыске немало всякой швали отправил на тюремные нары. Что ж, нужно покопаться и в старых делах.

Есть еще вариант – чеченский след. Хотя… Это раньше чечены были борзыми, сейчас им не до сведения каких бы то ни было счетов с сотрудниками правоохранительных органов.

Идет война, и сейчас месть чеченцев сводится в основном к террористическим актам. Но проверить эту версию тоже не мешало бы.

Черт возьми! Фактов – ноль, одни домыслы. Проверка версий может растянуться на месяцы, а тем временем убийца заметет все следы…

Задумавшись, Артем не услышал стук в дверь, а когда вернулся к действительности, то увидел, что в кабинет вошла девушка в джинсах и кожаной куртке с многочисленными "молниями".

– Вы ко мне? – спросил он несколько взвинчено.

– Если вы майор Чистяков, то да, – коротко улыбнувшись, ответила девушка.

– По какому вопросу?

Независимое поведение девушки, которая в своем наряде выглядела в казенных стенах чересчур легкомысленно, почему-то вызвало у Артема легкое раздражение.

– А если по личному, то вы меня выгоните, даже не выслушав?

Нет, эта наглая особа явно напрашивалась на неприятности. Да она просто издевается над ним!

– Ни в коем случае, – уняв свое ретивое, сдержанно ответил майор; не хватало еще сорваться и наделать глупостей; тем более что перед ним стояло существо того пола, к которому Артем всегда и везде относился с настороженностью, как бы не сказать – предубежденностью. – Но я прошу вас перейти к делу. У меня времени в обрез.

– Меня прислал к вам полковник Леонидов. – Девушка вдруг посерьезнела.

Только теперь Артем понял, что девушке было отнюдь не двадцать с небольшим хвостиком. Хотя выглядела она молодо, но сразу затвердевшие черты лица и жесткие складки у губ подсказали майору, что ей никак не меньше тридцати. Ему даже показалось, что он знаком с нею.

– Я вас слушаю, – сухо сказал Артем.

– Сесть не пригласите? – В голосе странной посетительницы звучала неприкрытая ирония.

– Извините. Пожалуйста… – Майор с подчеркнутой вежливостью указал на стул.

Девушка уселась с какой-то хищной грацией. Похоже, она была спортсменкой или занималась ныне модным шейпингом.

– Я ваш новый сотрудник, – просто и как-то буднично сказала девушка.

– Не понял… – Артему показалось, что он ослышался.

– Сотрудник. Пардон – сотрудница. – В черных глазах девушки плясали озорные чертики.

– Так это… это вас дали мне в помощь!?

– Точно. Но если вы думаете, что…

– Стоп! – вскричал совсем потерявший голову Артем. – Больше ни слова. Простите, я сейчас…

С этими словами он выскочил из кабинета, словно пробка из бутылки с теплым шампанским. Так быстро по коридорам управления майор никогда не бегал.

Встречающиеся по пути сотрудники смотрели на него как на сумасшедшего.

Леонидов, морщась, пил кофе. Он до смерти не любил этот напиток, но его половина гдето вычитала, что кофеин очень даже способствует семейной жизни, и теперь бедный Петр Каллистратович обязан был выпивать на работе не менее трех чашек. Полковник даже в мыслях не держал, чтобы не выполнить наказ своей благоверной. Когда наступал час приема "чудотворного" напитка, в кабинет к шефу лучше было не заходить; он буквально зверел, несмотря на свой, в общем-то, покладистый, мягкий характер.

– П-Петр… К-каллистратович!!! – заикаясь от переполнявших его чувств, вскричал с мольбой и негодованием Артем. – Это издевательство!

– Ты о чем? – Полковник отреагировал на внезапное появление своего подчиненного с весьма подозрительным спокойствием.

– Мне… в помощники… бабу!?

– Во-первых, не бабу, а капитана милиции, во-вторых, она имеет большой опыт оперативной работы… – Полковник отхлебнул глоток и на его лице появилось страдальческое выражение.

– А в-третьих? – спросил, наливаясь мстительной желчью, Артем.

– А в третьих… – Петр Каллистратович вдруг побагровел. – Майор! Ты! Мне! Мешаешь! – Его голос внезапно заржавел.

– Товарищ полковник! – не сдавался Артем. – Я согласен на Сипягина. Буду работать с ним. Вы были правы – Сипягина нужно побольше нагружать оперативной работой.

– Ты мне тут уши не чеши…

Допив кофе, полковник прополоскал рот минералкой. И сразу подобрел.

– Артем Александрович, дорогой, иди трудись. Новая сотрудница действительно очень опытный сыщик. Скажу больше – только смотри, нигде не сболтни! – она почти два года работала под прикрытием. Можно сказать, ходила по лезвию ножа. Операцию провела блестяще, за что и получила орден. Вот так, майор. А сейчас ей нужно войти в наш ритм.

И кому, как не тебе, нашему лучшему оперативнику, – польстил полковник, – ввести ее в курс дела.

– Но…

– Иди, иди… – махнул рукой Леонидов. – Мне через час на ковер к генералу. Нужно подготовится. Морально в том числе.

Артем сдался. Приказ есть приказ, ничего не поделаешь. Он мысленно посочувствовал шефу, которому предстоял очень нелегкий разговор, и медленно поплелся обратно.

Девушка смотрела на него вопросительно и с беспокойством. Похоже, она чисто интуитивно поняла внутренние терзания майора и теперь не знала, как к нему подступиться. Артем осторожно, будто сидение стула было утыкано иголками, сел и спросил бесцветным голосом, стараясь загнать свои эмоции поглубже:

– Извините, как вас?..

– Капитан Гольцова! – бойко отрапортовала девушка, не дав ему закончить фразу; и добавила гораздо тише, будто смутившись: – Марина…

– А по батюшке?

– Викторовна.

– Артем Александрович. Будем знакомы. Как вы относитесь к кофе? – Артем натянуто улыбнулся.

– Положительно.

– Тогда, Марина Викторовна, мы сейчас сообразим по чашечке… – Он включил кофеварку.

– И немного побеседуем.

Девушка с серьезным видом кивнула. И только теперь Артем понял, из-за чего ему показалось будто он знаком с девушкой. Работа в милиции всегда накладывает неизгладимый отпечаток; даже на такие миловидные девичьи лица, как у капитана Гольцовой. Рыбак рыбака видит издалека…

Глава 4

Леха Саюшкин шел в "малину". Это если называть место тусовки ворья разных "мастей" по старинке. На самом деле современная "малина" представляла собой достаточно просторный бар, правда, не в центре города, но неподалеку, с шикарной стойкой, барменом-пройдохой, отнюдь не дешевыми путанами и не менее дорогим пойлом весьма подозрительного, несмотря на фирменные наклейки, происхождения и качества.

От прежних старорежимных правил содержатель притона оставил главные: в баре гужевались только свои, неоднократно проверенные, а полуподвальное помещение "малины" имело два тайных запасных выхода на разные улицы; так сказать, во избежание.

В бар не допускалась даже местная братва, бандиты и отморозки, так как воры считали себя кастой избранных. Иногда в полуподвал захаживал участковый, но только за "гостинцем" – содержатель притона не хотел портить отношения с властью, хотя мог не платить никому, имея такую "крышу" как воровской кагал.

Бар назывался "Волна", несмотря на то, что до ближайшей реки было не менее пяти километров. Может, его окрестили в честь расположенного неподалеку пруда – глубокой грязной лужи, образовавшейся на месте котлована, вырытого в незапамятные времена под закладку фундамента для так и не построенного дома. А возможно первый владелец бара был большим романтиком и мечтал о Рио-де-Жанейро, пальмах, золотых песчаных пляжах и мулатах в белых штанах.

Как бы там ни было, но содержатель "малины", обрусевший украинец Москаленко, не стал менять название. И теперь взгляду прохожих представали выщербленные ступеньки, ведущие вниз, невзрачная железная дверь с большим нестандартным глазком и выцветшая вывеска, нарисованная блудливой рукой художника-недоучки. На ней были изображены разбушевавшееся море, яхта под белым парусом и загорелая девушку с бедрами, напоминающими кузов гитары.

Внешний вид бара, расположенного в полуподвальном помещении старого четырехэтажного дома послевоенной постройки, совсем не соответствовал внутреннему содержанию. Интерьер и антураж были выдержаны в лучших традициях нового времени: много мрамора, бронзы, фальшивой позолоты, искусственных цветов и портьер с рюшами. Все это резко контрастировало с темными клетчатыми скатертями, которые не мог отстирать даже широко разрекламированный порошок "Тайд". Блатная братва тушила о скатерти окурки, наводила длинными концами скатертей глянец на обувь и марала их оружейной смазкой. Потому владелец "малины" счел разумным не выбрасывать деньги на ветер и скатерти менял лишь тогда, когда они совсем приходили в негодность.