Надежды и муки российского футбола - Олег Мильштейн

Это очень не просто. Это разные виды деятельности: игрок и тренер. Это абсолютно разные виды деятельности. Кончился матч, ты пошел домой со своим переживанием, но ты один или со своей семьей, а у тренера двадцать и более человек «своих» и еще двадцать противников, и он все время должен анализировать. Поэтому прав был Михаил Давыдович Таваровский, когда сказал, что мозг тренера не отдыхает, работает двадцать четыре часа в сутки. И, конечно, нервная нагрузка тренера неизмеримо выше, чем нервная нагрузка игрока, – это другое творчество. Если ты создаешь команду, ты подбираешь исполнителей. И если исполнитель тебе выдает спектакль, то это высшее удовлетворение!

Мой переход из одной профессии в другую был очень сложный – знаете почему? Все произошло как-то очень неожиданно. Это было в 1959 году в Южной Америке, в Колумбии. Мы (я играл в «Спартаке») сыграли с командой «Сайта Фе» – это, как мне кажется, была одна из лучших игр в моей футбольной жизни – и я сказал себе: «Все! Я закончил!» Мне тогда было 33 года. Мне говорили: «Ты что, ты еще можешь играть!» – «Нет, я закончил, я хочу уйти сам, не ждать, пока меня попросят». И вдруг подходит ко мне Старостин и говорит: «Ты знаешь, мы хотим заменить Гуляева, и мы видим в тебе тренера». Я ему говорю: «Николай Петрович, ну как же я могу стать тренером, если я вот только сегодня или вчера играл с такими игроками, как Нетто, Исаев, Ильин, Сальников… Я совсем неопытный». Он: «Поможем». Он односложно бросал такие фразы. Как приказ. Решение принято. Позже некоторые архируководители бросали ему упреки, что он никого не воспитал. Это неправда. Воспитать руководителя таким же, как он, – это тоже надо было уметь. Вот почему я никого не воспитал? Было безумно тяжело, поначалу особенно, потому что теми игроками, с которыми я вчера играл, надо было руководить. Постепенно все-таки у меня устанавливались хорошие отношения с ребятами, постепенно набирался опыта. Но довольно быстро я все-таки убил в себе игрока. Именно так: менял мозги. Потом, когда закончил тренерскую деятельность, я еще раз «поменял мозги» – на чиновничьи.

Коммерциализация футбола в стране и в мире, заработки футболистов. Актуальная и злободневная тема. И как футболу не превратиться только в средство коммерциализации! Он уже настолько коммерциализирован, что, как говорится, дальше некуда. Судя по мировым тенденциям в этой сфере, я, честно говоря, не знаю, куда дальше возрастать гонорарам. Финансовые возможности клубов должны быть настолько велики, настолько раздуты, чтобы удовлетворить весь этот беспрерывный спрос! Сегодняшняя тенденция такова, что клубы начинают потихоньку трещать и уже подумывают о снижении сумм контрактов и уровня зарплат.

Вот первое, что проскользнуло в прессе: договорились снизить зарплату тренеру «Милана» Челлоти на двести тысяч долларов, и он согласился. Но согласятся ли другие? Люди очень болезненно воспринимают, когда их бьют по карману. Поэтому Бог его знает, как дальше будет, если клубы пойдут по пути снижения выплат. Не исключено, что могут быть забастовки. Но то, что коммерциализация захлестнула футбол и спорт вообще, это факт. Об этом писал даже великий Йохан Круифф. Он считает, что коммерциализация где-то даже выхолостила футбольную зрелищность. Безусловно, такая опасность существует. Как будет дальше, по какому пути пойдет футбол, трудно сказать, но я здесь вижу очень большие проблемы как у них, так и у нас. Это, конечно, одна из базовых, глобальных проблем мирового футбола.

Футбол и средства массовой информации. За рубежом деньги футболу делает телевидение. У нас этих денег нет. Вот заключили контракт со вторым каналом, который худо-бедно показывает футбол (в основном игры премьер-лиги), стали показывать матчи Еврокубков и Лиги чемпионов не только наших команд, но и других. Это, безусловно, какой-то прогресс, но по масштабности наше телевидение, конечно, значительно уступает западному.

От комментатора многое зависит в восприятии самой игры, в понимании футбола – с этим я абсолютно согласен. У каждого свои симпатии и пристрастия, но, надеюсь, вы согласитесь, что о репортажах Николая Николаевича Озерова и Котэ Махарадзе можно сказать, что это были высокоинтеллигентные репортажи. Они, Озеров и Махарадзе, не навязывали свое мнение, а вели репортаж, то есть описывали то, что происходит на футбольном поле, и помогали зрителю понимать происходящее. Это как раз то, что, по-моему, и должен делать комментатор. Может быть, они так хорошо вели свои репортажи потому, что были актерами по профессии? Но я могу привести в пример Евгения Майорова, не актера (царство им всем небесное, ведь их всех троих уже нет!), репортажи которого были мягки, интеллигентны, лишены навязчивости. Женя был выдающимся хоккеистом, но, ведя репортажи хоккейных матчей, никогда никого не поучал – все четко, аккуратно, тактично.

Уткин, как и многие другие сегодняшние комментаторы футбола, считает, что очень тонко разбирается в футболе. Я его знатоком футбола не считаю. Вот кто действительно тонко разбирается в футболе, так это, безусловно, Володя Маслаченко. Но иной раз и он злоупотребляет долгими пассажами и углубляется в дебри, понятные лишь специалистам. Но это понятно и простительно: он – человек от футбола, и он правильно говорит, очень точно объясняет. Его конек – действия вратаря. Это особенно интересно: и как он их хвалит, и пассажи о том, как бы он что-то там сделал. Это его особенность – и это его право, кстати. Тут не должно быть стандартизации, шаблона.

Очень своеобразным был Вадим Синявский, основоположник футбольного радиорепортажа. Легенда!

А вот из пишущих о футболе журналистов я бы назвал Витенберга. Ни он, ни Филатов никогда не шли на оголтелую критику. Они были очень корректными, уважительными по отношению и к игроку, и к тренеру; мягко, тактично, объективно оценивали игру, футбольные дела, проблемы. Это имеет колоссальное значение для людей футбола и самого футбола, конечно. Но сегодня ведь как: чем острее, тем лучше. Вот и выплескивают на страницы печати все, что угодно, не задумываясь о пользе дела, о последствиях для людей и для футбола в целом.

Меценат (или спонсор) в первоначальном значении – покровитель искусства. Сейчас без меценатов – хоть в искусстве, хоть в спорте – никуда. Они и в советские времена были. Вот Щербицкий, человек высокопоставленный, секретарь ЦК компартии Украины. Не вмешиваясь в дела команды, которые он всецело доверял такому магистру, как Валерий Лобановский, Щербицкий знал о киевском «Динамо» все, даже дублирующий состав, и делал все, чтобы главная команда Украины была действительно сильнейшей.

Меценатом советского типа был Шевченко, секретарь Ворошиловградского горкома КПСС. При нем в городе были построены стадион, спортивная база, многие спортивные сооружения. По понятиям и категориям того времени в Ворошиловграде была довольно сильная футбольная команда. Сейчас они отмечают тридцатилетие своего чемпионства.

Таким меценатом был и Дегтярев, секретарь Донецкого обкома.

В 1973 году мне пришлось работать в Армении, секретарем ЦК партии республики там был тогда Кочинян. Он своему «Арарату» достаточно уделял внимания, ничего не скажешь.

Сегодняшний спонсор такой: если команда играет не так, как ему хотелось бы, он заявляет: «Я платить не буду» – рыночные отношения! Так же ведут себя так называемые менеджеры, президенты клубов. Мы назубок их знаем.

Так же в вопросах найма на работу. Вот я составил примерный список безработных тренеров: большинство москвичи; из Украины обращаются, из Белоруссии – люди известные, довольно неплохие специалисты, а работы нет. Раньше на работу тренера брала федерация футбола, а еще раньше Управление футбола Спорткомитета. Сейчас работодателям – президентам клубов, спонсорам и прочим – выгодно пригласить тренера, которым они будут управлять, которого они запросто завтра же могут уволить. Так они часто и делают: они хозяева клубов, клуб – их частное дело. Тут все кардинально изменилось. Сегодня к нам приходят: «Никита Павлович, помогите устроиться на работу». А я развожу руками: «Рад бы помочь, но не могу. Мы, РФС, не нанимаем на работу. У нас есть своя кандидатура, мы только можем рекомендовать ее клубу. Но решает клуб!» На этом все кончается.

Самая большая проблема, как я считаю, это проблема детско-юношеского футбола. Сегодня это моя боль и моя самая большая забота, чтобы была восстановлена та структура подготовки резервов, которая была в советские времена. У нас была одна из лучших в мире (если не лучшая!) система подготовки резерва: у нас были специализированные футбольные школы, школы-интернаты, спецклассы, школы олимпийского резерва, финансировалось это все государством. Сегодня эту нашу систему довольно успешно применяют такие передовые футбольные державы, как Франция, Германия, Италия, а у нас это все рухнуло. Сейчас некоторые наши клубы принимают меры к подготовке спортивного резерва. Частный пример: команда клуба ЦСКА, куда пришел Гинер, толковый, вдумчивый, деловой менеджер. Он уже построил несколько футбольных полей с искусственным покрытием в Москве на Преображенке. То же самое делают и другие клубы, но этого еще недостаточно. С учетом нашего климата сегодня очень остро стоит проблема строительства футбольных полей с искусственным покрытием с подогревом.