Ранние стихотворения (1896-1910) - Гийом Аполлинер

Перевод Г. Русакова

ПИЗАНСКАЯ НОЧЬ

Пизанки с темнотой выходят помечтатьВ сады где светляков дрожащие уколыГде стонут за стеной то флейты то виолыУшедшую любовь пытаясь наверстать

Вздыхатели уйдут отплакав сладкогласоА может невзначай припомнив что вот-вотУстало прокричав пройдет с огнем обходПизанок мучит страх от приближенья часа

Той тьмы где светляки дрожащие вокругСверкают до утра как слезы сожаленьяА на душе у вас еще не стихло пеньеЗвучит виол д'амур вибрирующий звук

Потом настанет миг о нежные созданьяТот миг когда нельзя не подчиниться снуПройдет дозор чей крик нарушит тишинуКак жалоба любви просящей состраданья

И слушая родник слабеющий в кустахБезмолвно замерев почти с наклоном БашниПизанки ждут прихода их любви вчерашнейПугаясь тишины и пряча смертный страх

Перевод Г. Русакова

НА УГЛУ

Старики горемыки стоят, башмаками стучат на ветру ледянящем,Не подвернется ли, ждут, работенки какой завалящей,Стоят и молчат, меж собой не знакомы и так друг на друга похожи.Порой то один, то другой пробормочет: «О Господи Боже…»

Их толкают прохожие в теплых пальто, их водой обдают экипажи,Старики горемыки стоят, стоят терпеливо на страже,А пойдут проливные дожди,Воротник пиджачка приподымут, подбородок опустят к грудиИ сквозь кашель про Бога словечко соленое скажут.

За неделей неделя — стоят, а потом в захудалой больницеКашель последний и последняя мысль: «Что ж, сыграем, брат, в ящик».И заплачет старик, как больной мальчуган, которому ночью не спится,И умрет, бормоча: «Уж теперь-то Господь работенкой снабдит подходящей».

Перевод М. Ваксмахера

БУДУЩЕЕ

Когда охватит страх всевластных всемогущихКогда им не унять озноб воздетых рукТо выйдя из руин спокойны в самой гущеНагих покойников наваленных вокруг

Мы медленно пойдем светясь счастливым взоромМы будем созерцать улыбки мертвецовСпустясь под эшафот пройдем по мандрагорам[30]Кто ранен кто убит пустяк в конце концов

Повсюду будет кровь и мы в багровых лужахСклонясь найдем свои спокойные чертыА в красных зеркалах неистовствует ужасЛюбовники мертвы и здания пусты

И все-таки мы рук ничем не замараемЛишь будем созерцать как некогда Нерон[31]Все рушится горит округа вымираетИ тихо запоем как пел когда-то он

Мы будем петь огонь и чистоту горнилаМогучесть силачей увертливость шпаныГероев на одре и факелы-светилаЧьи нимбы как венцы на нас водружены

Мы будем петь весну напор телесной тягиВрачующее глаз обилие смертейПредчувствие зари ночную свежесть влагиИзвечность бытия счастливый мир детей

Нам больше не нужны ни вымысел о вдовахНи почести ярма ни пушечный набатНи прошлое И впредь в лучах восходов новыхМахины Мемнона уже не зазвучат[32]

В жару от мертвецов потянет душным смрадомА уцелевшим смерть на воле сужденаТела да солнцепек Земле того и надоДля русой красоты и тучного зерна

Чума земную твердь очистит от позораКто выжил заживут без горести и мукВ добре и чистоте А море и озераПомогут им отмыть следы с кровавых рук

Перевод Г. Русакова

УБИЙЦА

Каждый день лишь открою глазаПредо мной появляется женщинаВ ней я вижу проснувшись с утраВсе что было со мною вчера

Я на днях заглянул под навесЕе длинных волос и увиделЛес дремучий нехоженый лесГде сплетаются в зарослях темныхВетви мыслей моихА в лице ее в каменных домнахО мой утренний врагВчера отливали и плавилиВсе металлы мной сказанных словА ее кулаки настороженно сжатыеКак кувалды чугунные беспощадныеУзнаю в них о да узнаюВ этих молотахВолю свою

Перевод И. Кузнецовой

ОСЕНЬ И ЭХО

Владыка осени вершит моей судьбоюМне тягостны цветы и сладостны плодыЗа каждый поцелуй винясь перед собоюЯ в запахах ловлю предчувствие беды

Ты здесь моя пора духовного крепчаньяЛадони блеклых дев легли на твой нарядС цветов ни лепестка не опадет в молчаньеИ голуби летят прощально на закат

Вот жизнь моя ее непрочная основаЯ жду прихода толп стекающих гурьбойА милая моя печалится и сноваТвердит что цвет любви как время голубой

Прохожие спешат И страстные желаньяЖарой воспламенен лепечет каждый ротТот рвется жить в саду порою созреваньяТот требует любви забыв что сам урод

Я слушаю смотрю я слышу все повторыСтенаний а поля а горы а лесаНе спят и я ищу хотя бы след которыйСмеясь забыла та что дразнит голоса

Вот здесь она спала трава едва остылаПрилягу переклик передразню с землиА голос мне в ответ все с той же звонкой силойХохочет на бегу и прячется вдали

Я вижу для тебя о нимфа лишь забаваДавно любимое поэтами и мнойВсе женщины как ты У вас дурная славаС трагических времен покрытых сединой

Ведь пламенный Орфей убит руками женщин[33]Страдающий Терамб скрывается в кусты[34]Мне мерзостны цветы Они подобье женщинЯ мучаюсь от их бесстыдной наготы

Моя душа вошла в свою скупую поруЯ слышу вполуслух тяжелых яблок стукА между рук моих расчетливо и спороДля блеклой мошкары готовит сеть паук

Перевод Г. Русакова

ЛА ГРЕНУЙЕР[35]

Под берегом острова друг о дружкуБьются бортами пустые лодкиНынче не встретишьНи в будни ни по воскресным днямНи художников ни МопассанаЧто засучив рукава катали вдоль острова дамПышногрудых и тупоголовыхАх лодочки-лодки как много печали тамПод берегом острова

Перевод М. Яснова

НИЩИЙ

Когда придет твой час ты в киммерийском мраке[36]Прохожий не ищи меня среди тенейПаромщик плоть мою швырнет на корм собакеА духу припасет удел того страшней

Слоняясь вдоль реки где длятся перелетыТуманно-белых птиц у вод небытияЯ вспомню про твои грошовые щедротыПри виде богачей дрожащих как и я

Будь проклят Ни гроша в моей убогой плошкеА ты спеши в театр где умиляя дамПлаксивые шуты страдают понарошкеЯ молча боль мою Харону передам

Я клянчу день-деньской кручусь без передыхаИ только темнота спасенье для меняНазавтра я пойду кляня лихое лихоПриветствовать зарю встречать Электру[37] дня

Тебе презрен мой труд а с ним и твой похожеТебя корежит боль и я судьбе не радЯ плакал народясь и ты наверно тожеНо я бесслезно жду когда придет Танат[38]

Коль праведная боль теперь не много значитТы вырядись шутом напяль наряд срамнойПусть высунув язык фигляр толпу дурачитЯ подожду когда Танат придет за мной

Перевод Г. Русакова

БЕГСТВО

В ладье с возлюбленным сбежала королева.Король на берегу смятением объят,И в такт его шагам, неистовым от гнева,На пышной мантии жемчужины бренчат.

Гребцы запели в лад — о волшебство напева!И в лодке беглецы, закрыв глаза, молчат;Пусть будет справа риф, призыв сирены слева,Король могуч и стар, и нет пути назад.

А мерзости кругом — останков да скелетов!Как будто их сюда нарочно принеслоВсплывают из глубин то склизкое весло,То рыжий клок, то бок медузы, фиолетов.

Ужасно бегство, и неведом эпилог.И с мантии летят жемчужины в песок.

Перевод М. Яснова