Письма с Дальнего Востока и Соловков - Павел Флоренский

Единственное, что теперь может отец, — это передать свой жизненный опыт детям, утвердить в них выработанное им мировоззрение—писать им письма. И они становятся тем единственным ручейком, ручейком любви, что связывает отца с детьми, тем единственным способом, которым он может передать себя. Ho сказать «передает»—не совсем точно. Он обсуждает с ними темы, волнующие и детей и его. Опыт жизни не оборван, его пространство продолжает расширяться и упрочиваться, как опыт всего рода: «Мое желание, впрочем, ограничивается пределами вашей работы, а самому делать что нибудь не хочется — очень я устал (и отстал) созидать, тогда как довести до конца ничего не удается. Центр тяжести существования перешел уже из меня в вас, и мои мысли пусть развиваются в вас, в маленьком, в Мике…» (19.ѴІ.37 г.).

Что мог подарить детям о. Павел, находясь на Соловках? Только свою любовь, тепло живого слова. Ho это слово не мыслилось им лишь как собственное слово, собственная мысль. Строки из «Посвящения» к поэме «Оро» и об этом тоже:

Увы, в голодный, жуткий год

Какой подарок кто найдет?

Искал кругом, что Мику дать —

И дар нашелся: благодать.

Хотелось мне, чтоб Божья тишь

Тебя укрыла, мой малыш.

Был старец—праведный Давид.

Сам в рое жалящих обид

И жгучих язвий, Бога Сил

Он Имя сладкое хранил.

Однажды видит он во сне

Судьбу мою — награду мне.

Двойную благодать сулил

Излить провидец Иоил

Во дни предельные скорбей.

Мы не дошли до крайних дней,

Но сон вещал, что Бог двойным

Мне разум просветит Святым

Дыханьем уст Своих, что ждет

Меня и мудрость и почет.

И вот, двойную благодать

Тебе решил я передать…

На Соловках средоточием всех переживаний становится семья, а точнее, триединство личности, семьи и рода. Личности оформленной, неповторимой, но в то же время тысячами нитей связанной со своим родом, а через него—с Вечностью, ибо прошлое не прошло. В семье род находит равновесие оформленных личностей, неслиянных и нераздельных, в семье происходит передача опыта рода от родителей к детям, дабы те не выпали из пазов времени. He случайно именно это шекспировское выражение вспоминает Флоренский, поздравляя старшего сына Василия с рождением сына:

«Мне конечно очень радостно, что это произошло при нашей с мамою жизни. Ты, я, мой отец и дед росли и родились уже без дедов, а кроме тебя—и без бабушек, и в детстве я часто думал с горечью, почему у меня нет ни дедушки, ни бабушки. А у твоего сына есть два деда, две бабушки и три прабабушки (а может быть четыре? не знаю). Поэтому будет, кому баловать, и он будет вправлен в паз времени, если выразиться по–шекспировски («Время вышло из своих пазов», —говорит Гамлет). Быть в пазе времени очень важно для понимания жизни и правильного ее направления» (7.ѴII.36 г.).

Противостоять хаосу можно лишь утверждением личности, вбирающей в себя опыт своего рода, внимающей ему, и в этом важнейшее звено — передача опыта от родителей детям.

Отрезанность от семьи резко обострила это чувство, и, чтобы выстоять, сохранить себя, Флоренский ушел в своих детей, через них соединяясь с Вечностью. Постепенно выступает на первый план и звучит в полный голос уже другая тема — тема воплощения, и прежде всего воплощения себя в детях и тем самым преодоления Времени: «Воплощение есть основная заповедь жизни, — Воплощение, т. е. осуществление своих возможностей в мире, принятие мира в себя и оформление собою материи» (25.ѴПГ.36 г.).

Именно воплощением преодолевается небытие. Поэтому Флоренский пишет Воплощение с большой буквы, как и прежнее упоминание о Высшей Воле, напоминая о главном Воплощении, единожды свершившемся в мире.

Заканчивая, снова обратимся к Посланиям Апостола Павла, которые, возможно и подсознательно, священник П. А. Флоренский имел в виду, обращаясь к своим детям, подобно тому как Апостол обращался к Детям Христовым.

«Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; И от истины отвратят слух и обратятся к басням. Ho ты будь бдителен во всем, переноси скорби, совершай дело благовестника, исполняй служение твое. Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; А теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем возлюбившим явление Его. Постарайся придти ко мне скоро» (2 Тим. 4, 3—9).

П. В. Флоренский, А. И. Олексенко

Письма с Дальнего Востока

1933 год

Москва

Лефортово, Проломный проезд,

д. 43 (ВЭИ), корпус III, кв. 12

Анне Михайловне Флоренской

Дорогая Анна[2040] в настоящее время я нахожусь на Лубянке (Лубянка, 14)[2041]. Прошу тебя доставить мне носильное белье, также простыню. Носовые платки у меня есть, пожалуй пришли один. Относительно еды‑как хочешь, т. к. на Лубянке питание удовлетворительное. Если пропустят, то пришли 2—3 луковицы, т. к. отсутствие овощей может быть вредно.

1933. V.23 П. Флоренский

г. Загорск

Моск. области

Анне Михайловне Флоренской

Пионерская, 19

Дорогая Анна, пишу тебе несколько мелочей. Я здоров, только безпокоюсь о вас и о маме[2042]. Белья у меня достаточно, пожалуйста не присылай больше. Относительно провизии будь поумереннее или вовсе не присылай, т. к. здесь пища совершенно удовлетворительная. Денег постарайся достать из «Техн. Энциклопедии», а если там не получишь, то продавай, что захочешь. Целую вас всех.

1933. VII. 11 П. Флоренский

г. Загорск (б. Сергиев)

Московской области Пионерская, 19 Анне Михайловне Флоренской

Адрес: г. Свободный Д. — Восточной обл. лагерь ОГПУ

№ 3. 1933.ѴІІІ.18. Дорогая Аннуля, пишу тебе из Свердловска. Наш этап остановился здесь в доме заключения, где нас встретили хорошо — вымыли, обстригли, накормили и поместили в сравн. хорошие условия. Доехать до Свердловска было не легко, особенно из за блатных, т. е. воришек, которыми был полон вагон. Еду я с П. Н. Каптеревым [2043] и еще несколькими в таком же роде. Всех обокрали весьма сильно и вероятно при дальнейшем следовании дочистят остающееся; бороться с этим злом почти нет возможности, т. к. в этапных условиях воровство ненаказуемо. Я здоров. Думаю о вас. Напиши мальчикам, что я их целую и желаю воспользоваться своим путешествием как можно плодотворнее. Кира[2044] пусть передаст мой поклон своему руководителю [2045] С нами находятся т. с. мальчишки лет по 20. Крепко целую Олю [2046] и Тику[2047], кланяйтесь маме [2048] и Ане[2049], обо мне пожалуйста не хлопочите—мне так противны люди и я столько насмотрелся на них, что теперь не хочу ни с кем связываться. Будет. М. б. вам даст о себе знать доктор Ник. Ник. Печкин, примите его ласково. Вообще же избегайте людей, т. к. я боюсь, что будут ссылаться на меня люди не заслуживающие того, чтобы с ними имет[ь] дело. В частности Игорь Петрович и Ник. Ник. Комша. Мы далее едем в г. Свободный на Д. Востоке, но когда — неизвестно. Будет еще остановка в Иркутске и б. м. в Новосибирске. Книг у меня нет никаких и я почти разучился читать — придется Тике учить меня. Крепко целую тебя, дорогая. He грусти.

П. Флоренский

Москва

Плющиха. Угол Долгого пер. и Новоконюшенного

д. 12, кв. 7 Ольге Павловне Флоренской

1933.ѴІІІ.18. Дорогая мамочка, пишу тебе из Свердловска, где пришлось застрять, вероятно, на неск. дней. Ехать до Свердловска было не легко, как будет дальше—не знаю. Мое назначение— в г. Свободный на Дальнем Востоке, но м. б. оттуда пошлют еще куда‑нибудь. Это время я очень безпокоился о твоем здоровьи, но потом узнал от Анны, что ты чувствуешь себя не плохо. Радуюсь, что повидался с тобою прошлым летом. Сейчас узнал, что поедем отсюда 21–го августа. За последние года я не раз радовался за Госю[2050], т. к. ей предстояло бы вынести очень много, и она не смогла бы выдержать. Ничего не знаю, как живут Лиля[2051], Шура [2052] и Андрей[2053]. Когда будешь писать им, передай им мой привет. К большому сожалению у меня нет очков, и я не могу видеть дорожных пейзажей, хотя в этапном вагоне и при очках эти наблюдения были бы затруднительны. На этапе всех обкрадывают воришки, которых в вагоне большинство, поэтому ехать надо имея лишь самое ничтожное количество вещей. А кроме того сопровождающие выпрашивают решительно все и рвут из рук. Все голодны, оборваны и в жалком состоянии. Целую тебя, дорогая мамочка. Привет Люсе[2054] и тете Соне[2055]