Тигр наступает - Григорий Бабаков

— Вот если бы они вернулись, — отозвалась Наташа, пробираясь вслед за Сергеем по склону ручья, — был бы тебе кадр. Видел, какие у этого Аполлона кулачищи?

— Кулачищи я у него не разглядел, а вот как он глаза на тебя пялил, заметил. Производишь впечатление даже на туристов. Придется это учесть… И вот что, — добавил он уже серьезно, — твое дело снимать, а как от кулаков увернуться — позволь уж мне думать.

Они стояли над ручьем, который бурлил и пенился в глубоком ложе, перепруженный во многих местах валежником и камнями. По вязкому илу возле самого уреза воды протянулась ровная строчка каких-то маленьких следочков. Наташа подумала, что Сергей-то наверняка знает, какой зверек здесь ходил, где он живет и чем питается. Да и есть ли в этом лесу что-либо такое, чего бы не знал Сергей? И если Сергей убежден, что нужен фильм об охране природы, об охране этого самого леса, то она будет снимать такой фильм.

Дремов нервничает

— Евстрату Потаповичу — пламенный.

Иван Лукич Дремов протиснулся в узенькую калитку небольшого скверика, разбитого напротив здания райисполкома. Размахивая желтым портфелем с огромными блестящими пряжками, он подошел к скамеечке, на которой в одиночестве грустил директор бани Синегубов.

— Топится, топится в огороде ба… — шутливо запел было Иван Лукич, но, заметив, как вытянулось при этом лицо приятеля, оборвал частушку на полуслове.

Он сел рядом. Вечерело. Мимо проходили люди, многие из них здоровались: в небольшом городке все, как правило, знают друг друга.

— Понимаешь… — Синегубов доверительно склонился к Ивану Лукичу. — Такое вокруг творится, что и понять невозможно. Старею, должно быть! Старею… Слыхал, мне грязную воду на огурцы напустили?

— Грязную воду?! — с притворным удивлением спросил Лукич, хорошо, однако, зная о случившемся по рассказам.

— Неужели?!

— Да! И еще записку на грядке оставили. В стихах. — Синегубов порылся в кармане пиджака, достал сложенный листок. — Вот!

Чтобы тля на огородеНе водилась никогда,Вам нужна, Евстрат Потапыч,Эта мыльная вода!                Привет! Тигр.

— Ишь ты! — удивился Иван Лукич, увидев подпись «Тигр».

Невдалеке показался начальник милиции Ильиных.

Иван Лукич поднялся и шагнул навстречу высокому, стройному и улыбчивому капитану.

— Как дела, Петр Савельевич? Не разобрался еще?

— В нашем ремесле спешить нельзя, — с достоинством проговорил Ильиных, сдерживая улыбку. — Нужна вдумчивая и кропотливая работа.

— Ну-ну… Дело, конечно, не спешное… — Иван Лукич кивнул в сторону Синегубова. — Но вот Евстрат Потапыч тоже цидулю получил с такой же подписью. Собирай, брат, улики! Это тебе…

Иван Лукич умолк, потому что завидел секретаря райкома Бушуева, который неторопливо шагал рядом с учителем математики Жуковым.

Иван Лукич подтянулся, приготовясь поздороваться, и прислушался к их разговору.

— Одобряю, одобряю, — говорил Бушуев. — Только без перегибов. Пусть молодежь берет это в свои руки.

— Серьезность и важность всей затеи они прекрасно понимают, — отвечал Жуков. — Значит, Николай Николаевич, поддержка будет? В случае чего мы — прямо к вам.

— Добро! Действуйте!

Бушуев пожал учителю руку, они расстались. Раскланявшись с Иваном Лукичом, Бушуев увидел сидящего в садике Синегубова и весело проговорил:

— Евстрат Потапыч! Хвалю за инициативу. — Бушуев засмеялся, подмигивая Ивану Лукичу. — Какую аллею Синегубов подарил городу! Прохожу сегодня по Нагорной, а липки шумят листвой. Благодать!

— Да я… — заикнулся было Синегубов.

— Не скромничай, не скромничай. Заслуженную похвалу можно принимать спокойно… И тебя, Дремов, тоже надо поздравить! — еще пуще засмеялся Бушуев. — Не подозревал я, Иван Лукич, что ты такой лихой декламатор! И так хорошо «Правила охоты» знаешь! Значит, нагонка зайцев производится без ружья и в специально выделенных для этой цели местах?

Иван Лукич сослался на то, что ему очень некогда, и поспешил прочь. Он шел почти бегом и даже не обратил внимания на пухлогубого парня, который пристально посмотрел на него, повстречавшись, а затем побежал вдогонку.

— Дядь Ваня! — сначала нерешительно, а затем радостно воскликнул парень. — Дядь Ваня!

Иван Лукич вскинул глаза.

— Васька?.. Василий?..

Они расцеловались.

Обнимая племянника, Иван Лукич похлопал его по спине, и рука попала в какую-то дыру на куртке. Иван Лукич взял Василия за плечи и рывком повернул его кругом. На щегольской куртке туриста зияла большая дыра с коричневыми закраинами.

— Прожег у костра, — стал оправдываться племянник. — Уснул ненароком. Уголь из костра вылетел!..

Но Иван Лукич слушал невнимательно. Мысли его были заняты другим: «Кто такой тигр?»

Метод засечек

Виктору снилось: Сергея и его поймали в невод. Они барахтаются в мокрой, наполненной скользкой тиной и водорослями мотне и никак не могут выбраться. Вокруг — бородатые рыбаки. Один, радостно ухмыляясь, все старается поддеть его, Витьку, на длинную рыбью кость. Откуда-то вынырнул пузатый Иван Лукич и закричал:

— Не отрывайте им головы! Не отрывайте! Я на них Рогдая наганивать буду!

Но в самый критический момент — откуда ни возьмись — Сережкин дед в форменной фуражке. Вскинув к плечу ружье, он грозно произнес:

— Всеми способами, кроме общеопасных!.. — и нажал курок.

Выстрел! Сноп огня полыхнул из ружейного ствола.

Виктор испуганно открыл глаза. Рядом в костре ярко пылали еловые ветки — Сережкина постель. Виктор осмотрелся. Сергея поблизости не было.

«Опять сбежал. Сбежал и не разбудил», — решил Виктор.

Стояли сумерки. На запад уплывали остатки дождевых туч, дул влажный ветер. Налетая слабыми порывами, он упруго раскачивал своды ветвей над головой.

Тщательно погасив костер, Виктор по мокрой после дождя траве двинулся к опушке. На вершине холма, в зарослях осинника, остановился, полюбовался узенькой полоской зари. В пойме над лугами бродили белесые сгустки тумана. Птицы молчали. Только в болоте коростель ржаво скрипел монотонную песню. Для Виктора эта песня не была однообразной, хотя и строилась из нескольких звуков. Голос птицы то был похож на унылый скрип сухого дерева в лесу, то на утиный кряк, то вдруг раздавался призывно и нетерпеливо. В споре с Сергеем Виктор как-то утверждал даже, что эти короткие звуки дергач издает в такт ударам своего маленького птичьего сердца. А сейчас?

В голову приходили строчки и рифмовались по привычке:

Проплывали тучи стороною,Ветерок за ними мчался вскачь,А в лугах за спящею рекоюТосковал и нервничал дергач.

Издалека, с темных заречных бугров, долетел протяжный гудок паровоза. И не успел он замереть, как над камышовым болотом поплыл густой, низкий вой. Коростель на минуту затих, будто прислушался к скорбному протяжному звуку.

«Она! — обрадовался Виктор. — Наконец-то выдала себя!»

Он вынул из нагрудного кармана маленький план местности, вычерченный на бумаге, и карандашом поставил стрелку в том направлении, откуда доносился вой. Тут же, на оборотной стороне листа, записал четверостишье о дергаче.

Мысли его опять вернулись к волкам. Волки эти были совсем особенные. Они не нападали на колхозных овец, не таскали собак из деревень, да и людям на глаза не попадались. Они вели себя очень тихо, и никто из местных охотников не догадывался, что совсем рядом, под городом, поселилась волчья семья. Первым об этом проведал дед Сергея. Часто на дорогах он стал замечать волчьи следы, а потом напал и на остатки трапезы серых разбойников. Волки зарезали косулю. Старый лесник понял, что где-то недалеко волчий выводок.

Заняться уничтожением его у Антонова не было времени. Ждать осени, когда работы станет поменьше и когда можно будет провести облаву, он тоже не мог. За лето волки успевают изничтожить множество лесных зверей и птиц. Леснику особенно было жалко косуль. Когда-то эти грациозные животные во множестве водились в окрестных лесах. Но после нескольких зим, когда снега были особенно глубоки, численность косуль резко сократилась. Перед весной снег в лесу сковывала крепкая корка наста. Косули резали себе ноги и не могли передвигаться. Они десятками скапливались возле дорог и у зародов сена. Здесь они становились легкой добычей волков, бродячих собак и браконьеров. В последние годы косули вновь появились на территории лесничества. Теперь их тщательно охраняли. Специально для них лесники косили сено и выкладывали его зимой в кормушки. Все шло хорошо — и вдруг эти волки…