Светская дурь - Бен Элтон

На секунду гул затих. Это был интересный вопрос.

– На самом деле я вовсе не уверен, что в случае легализации наркотиков количество зависимых людей сильно возрастет. Эксперименты в Голландии показывают, что этого не будет, но я снова спрашиваю вас: даже если оно возрастет, не будет ли вам все равно, ведь эти люди будут под надлежащим присмотром и опекой и, прежде всего, не будут покушаться на ваши видики?

Фойе палаты общин, Вестминстер

Ассистентка Питера Педжета чувствовала, что ее сердце от волнения готово выскочить из груди. Она слышала гул изнутри зала заседаний и знала, что ее босс находится во львином рву. Саманта была с Питером почти четыре месяца и прошла с ним весь путь, приведший к этому моменту. Она чувствовала, что это почти такой же ее день, как и его. Не в состоянии больше выдерживать напряжение, она позвонила маме на мобильный телефон:

– Он сейчас внутри, мам. Кажется, они его на куски рвут.

Зная о предстоящем от дочери, мать Саманты смотрела дебаты по парламентскому каналу и уверила Саманту, что Питер восхитительно справлялся с ситуацией.

– О, он просто великолепен, мам. Он сегодня утром рассказал мне всю речь, сидя на скамье Парламентской площади. Потрясающе, его страсть, его преданность, то, во что он верит. Он единственный настоящий мужчина на этом чертовом сборище. Премьер-министр по сравнению с ним просто ублюдок. О, мам, ты бы видела, как мы работали вместе, прямо в тени здания парламента. Я так гордилась, что он выбрал меня, чтобы прорепетировать речь. Он даже согласился с парой моих замечаний! Я знаю! В его речи есть момент, когда он говорит о нашем флаге, обернутом вокруг гроба полицейского, и, когда он говорил о нем, я взглянула вверх и увидела, что флаг развевается над зданием, и на меня словно вдохновение снизошло, поэтому я сказала, что он должен провести сравнение между этими двумя флагами. Он сказал, что идея просто превосходная, и пообещал ее использовать! Он это сделал? Боже, просто поразительно! Но это все он, конечно, то есть именно он всё это провернул. Он просто супер, вот. Утверждает, что жена помогает ему в работе, но я сомневаюсь, сама подумай, куда там ей. Да что она знает? Она просто скучная серая мышка. Хотя я правда думаю, что с его стороны очень мило поддерживать ее. Честно, мам, было так здорово пройти с ним всю речь… На нас смотрел Биг-Бен, на крыше Вестминстерского аббатства играли лучи солнца, так романтично… И потом он поднялся и сказал: «Пожелай мне удачи!» Я пожелала, и он меня поцеловал! Прилюдно! Он никогда этого раньше не делал… Нет, я не смешная. Просто я думаю, что это знак, вот и всё.

Палата общин, Вестминстер

Объекту этого девичьего восхищения было жарко в зале. Питер хотел снять пиджак, но он знал, что под мышками у него на рубашке мокрые круги. Жаль, что он не надел рубашку посветлее. Он был достаточно опытным политиком, чтобы знать, что потные подмышки могут смыть впечатление от всей речи, обеспечив себе больший обзор в прессе, чем обсуждаемые вопросы. Хотя в данном случае речь Питера была такова, что, разденься он догола, это показалось бы мелочью по сравнению с его словами. Он был возбужден накалом страстей в палате, которого не видели здесь с безумных дней миссис Тэтчер.

– Я не одинок в своих мыслях, госпожа спикер. Я вижу среди собравшихся достопочтенных членов парламента тех, кто видит всё так же, как и я, хотя они и боятся признать это. И позвольте сказать вам следующее: сам начальник полиции моего избирательного округа, коммандер Барри Леман, согласен с каждым произнесенным мною здесь словом. Он был моим доверенным советником во время подготовки моего законопроекта и с радостью выступил бы перед парламентским комитетом, чтобы представить точку зрения полиции.

Госпожа спикер заметила, что никакие полицейские офицеры, высшего или низшего чина, не могут выступать на парламентском комитете. Госпожа спикер поинтересовалась, означало ли это, что коммандер Леман представляет официальную точку зрения лондонской полиции.

– Нет, госпожа спикер, я подозреваю, что это не так, равно как мои взгляды не представляют официальной политики моей собственной партии. И всё же коммандер Леман и я абсолютно уверены, что именно закон убивает офицеров в войне против наркотиков! Потому что закон отказывается признавать абсолютно очевидный факт, что война проиграна! Да, проиграна, госпожа спикер! Неужели эта палата будет вечно довольствоваться самообманом? В этой стране и, несомненно, во всем мире достаточно людей употребляют наркотики, чтобы сделать жизнь еще более жалкой. Но исключительно, госпожа спикер, исключительно потому, что они должны покупать их у преступников! Мы проиграли войну! Мы живем сейчас под игом победоносной армии оккупантов! Армии наркобаронов, гангстеров, «толкачей», торговцев, убийц, мелких воришек, проституток, грабителей, коррумпированных представителей власти и всех низших представителей криминальной экономики, огромной мировой торговли, существующей вне рамок закона. Разве не можем мы, сидящие в этой палате, в палате – матери всех парламентов, гордой колыбели демократии современного мира, разве мы не можем снова повести мир за собой? Набраться храбрости и сделать невероятное! Сделать то, что в один момент выдернет ковер из-под ног девяноста девяти процентов преступников этой планеты? Разве мы не можем легализовать, легализовать, обратите внимание, а не декриминализировать все наркотики?

Когда всё закончилось, Питер Педжет стоял в холле палаты, моргая в лучах своей мгновенной славы. Это был один из самых великих парламентских дебютов, потому что, несмотря на семнадцать лет службы, это был дебют со всех точек зрения. Отличная, зажигательная речь, какой собравшиеся в холле истомленные ожиданием журналисты не могли припомнить на своем веку. К концу своего выступления, как отметил сам Питер, он, без сомнения, начал производить благоприятное впечатление на многих своих коллег, и количество одобрительных хлопков по спине не уступало количеству злобно оскаленных физиономий. Это не означало, что половина членов парламента собирается проголосовать за полную легализацию, но многие были благодарны Питеру за то, что он набрался храбрости и вынес вопрос на обсуждение. Особенно потому, что все были уверены: его законопроект – это профессиональное самоубийство. Никто в последние годы не разжигал столь мощных и яростных дебатов. Питер Педжет моргал в свете вспышек и, улыбнувшись при виде своей восхищенной ассистентки, понял, что наконец привлек всеобщее внимание.

Дом Леманов, Далстон

Через десять минут после того, как коммандер Барри Леман вышел из дома, зазвонил телефон.

– Дом Леманов, слушаю.

– Миссис Леман?

– Да. Кто говорит?

– Я бы хотел поговорить с вашим мужем.

– Как вас представить?

– Друг.

– Я знаю всех его друзей. Полагаю, у вас есть имя?

– Пожалуйста, передайте трубку мужу, миссис Леман. Это в его интересах.

Кристина Леман нажала кнопку записи на автоответчике, подсоединенном к плинту телефона. «Интересно, слышал ли звонящий щелчок», – подумала она.

– Извините, но мы не разговариваем с людьми, которые отказываются назвать свое имя.

– В таком случае можете передать ему сообщение?

– Конечно.

– Скажите, чтобы отказался от поддержки законопроекта Питера Педжета.

– А, понятно…

– И скажите, чтобы прекратил интересоваться коррупцией отдела по борьбе с наркотиками.

– Если у вас есть что сказать по любому из этих вопросов, вы можете отправить сообщение в полицейское управление Далстона или на электронный адрес моего мужа в лондонской полиции, можете…

– Скажите, чтобы закончил заниматься тем, чем он занимается, или мы прикончим его. Вы слышали, миссис Леман? Вы меня понимаете?

– Я записываю наш разговор.

– Можете записывать что вам угодно, миссис Леман. И раз вы уж всё записали, дайте-ка это послушать своей дочери. Которая посещает кингсвудскую школу для девочек. Которая одна ходит по утрам каждую субботу на занятия драматического кружка. Которая ходит в баскетбольную секцию по понедельникам с шести до восьми вечера, откуда ее подбрасывают до угла Джексон-роуд, и которая идет домой напрямик через задние дворы. Вы поняли, миссис Леман?

Палата общин, Вестминстер

Министр внутренних дел теневого кабинета яростно смотрел по очереди на спикера и на Питера Педжета.

– Госпожа спикер, за все годы, что я являюсь членом этой палаты, а это не меньше пяти парламентских сроков, я никогда не испытывал такого отвращения, как сегодня от комментариев, представленных моим достопочтенным коллегой, членом от Северо-Западного Далстона. У меня в голове не укладывается, что такой безответственный человек со столь опасными и анархическими воззрениями может оставаться членом парламента ее величества. В равной степени меня поражает, что полицейский офицер высокого ранга, на чью поддержку он ссылался, коммандер Барри Леман, открыто поддерживает употребление наркотиков и остается при этом сотрудником лондонской полиции. Если и существует точка, в которой могут сойтись во мнении все вменяемые и здравомыслящие люди в этой стране, так это то, что людей, особенно молодых людей, особенно детей, необходимо защищать от наркотиков! Я думаю, этот основополагающий принцип важнее партийной принадлежности. И всё же нам пришлось сидеть и слушать, как член этой палаты, рядовой член парламента, предлагает нам легализовать эти смертельно опасные вещества. Предлагает предоставить их любому заскучавшему подростку, который вдруг вообразит, что хочет попробовать, что это такое. Мне противна сама мысль об этом. Неужели премьер-министр немедленно не вразумит заблуждающегося коллегу? Неужели он не снимет законопроект с обсуждения? Не изгонит его из своей партии, из партии, которая, при всех своих многочисленных ошибках, никогда не предоставляла убежища поборникам преступников и сторонникам анархии!