Освобождённая возлюбленная - Дж. Уорд

Вжик. Вжик. Вжик…

С полным отвращением он запустил бесполезную штуковину в мусорную корзину, и потянулся к освинцованной перчатке, обтягивающей его руку. Стянув кожу с ладони, Ви уставился на сияющую руку, сжал пальцы, выгнул запястье.

Конечность была словно огнемёт, отчасти атомная бомба, способная расплавить любой металл, превратить камень в стекло и сделать кебаб из любого самолёта, поезда или автомобиля по желанию. Она также была причиной, по которой он мог заниматься любовью со своей шеллан, и одним из наследий его божественной мамочки.

И вот же блин, второе зрение было столь же забавно, как и «рука смерти».

Подняв смертоносное оружие к лицу, Вишес поднёс конец самокрутки ближе, но не вплотную, иначе испепелит его систему поставки никотина, и придётся скручивать новую. На что ему не хватит терпения и в хороший день, что говорить о сегодняшней ночи…

О, восхитительная затяжка.

Прислонившись к стене, он утвердился тяжёлыми ботинками на линолеуме и закурил. Отрава не особо вылечила его поганое настроение, но немного отвлекла от адской рефлексии, которой он съедал себя последние два часа. Натянув перчатку на руку, ему захотелось использовать свой «дар» и поджечь что-нибудь, что угодно…

С его близняшкой, по другую сторону стены? Лежащей в больничной койке… парализованной?

Господи Иисусе… прожить три сотни лет и узнать о существовании родной сестры.

Отличный ход, мамуля. Охрененный просто.

Он полагал, что уже миновал проблемы со своими родителями. Но, опять же, один из них давно спокойно почивал. Если Дева-Летописеца последует примеру Бладлеттера и откинется, Вишесу стало бы мило и сладко на душе.

Учитывая положение вещей, этот эксклюзив с шестой страницы, вкупе с сумасбродной затеей Джейн отправиться в одиночку в человеческий мир, делал его…

Ага, не описать словами.

Вишес достал мобильный. Проверил его. Убрал обратно в карман кожаных штанов.

Чёрт возьми, это так типично для неё. Джейн сосредотачивалась на чём-то, и всё, хоть жалуйся на неё президенту. Ничего более не имело значение.

Не то, чтобы он иначе относился к делу, но в подобных ситуациях он бы оценил хоть толику новостей.

Долбаное солнце. Удерживало его в четырёх стенах. По крайней мере, отправься он со своей шеллан, «великому» Мануэлю Манэлло не представилось бы и возможности сказать «ну, я даже не знаааю». Ви просто бы вырубил ублюдка, закинул его тушу в Эскалейд и привёз бы эти талантливые руки к Пэйн для операции.

По мнению Вишеса, свободная воля была привилегией, а не правом.

Когда он достиг конца самокрутки, затушил окурок о подошву ботинка и бросил в ведро. Захотелось выпить, смертельно… причём, не соды и не воды. Пол-ящика Грей Гуза лишь слегка притупят чувства, но существовала вероятность, что ему придётся ассистировать при операции, поэтому он должен быть трезв, как стёклышко.

Возвращаясь в смотровую комнату, плечи Вишеса были напряжены, его гланды крепко сжались, и на долю секунды он не знал, сколько ещё сможет вынести. Лишь одна вещь гарантированно пошлёт его в нокаут — очередной финт его мамаши, и было сложно узнать что-то более ужасное, чем эта ложь номер один.

Проблема в том, что жизнь не приходит с механизмом наклона, встроенным по умолчанию, с целью остановить игру, когда твой автомат для игры в пинбол становится слишком неустойчивым.

— Вишес?

Он быстро закрыл глаза, услышав этот тихий, низкий голос.

— Да, Пэйн. — Перейдя на Древний Язык, он закончил, — Это я.

Он вышел в центр комнаты, решив примоститься на крутящемся стуле у каталки. Растянувшаяся под несколькими одеялами, Пэйн была обездвижена, шейный корсет растянулся от её подбородка до ключицы. Внутривенный катетер соединял её руку с мешочком, висящем на стойке из нержавеющей стали, чуть ниже располагалась трубка, именно к ней был прикреплён установленный Еленой катетер.

Несмотря на то, что выложенная плиткой комната была вычищена до блеска, и оборудование с медикаментами пугали так же, как чашки и соусницы на кухне, Вишес чувствовал себя так, будто они пребывали в грязной берлоге, окружённые сворой медведей гризли.

Было бы лучше, если бы он смог выйти наружу и прикончить ту сволочь, которая довела Пэйн до подобного состояния. Загвоздка в том… что тогда он должен будет завалить Рофа, но это было бы чрезвычайно возмутительно. Огромный ублюдок был не просто королём, но и братом Вишеса… наряду с маленькой деталью о том, что сюда Пэйн попала из-за согласованных между ей и королём действий. Устраиваемые последние два месяца сеансы спарринга поддерживали их в оптимальной форме… и, конечно же, Роф понятия не имел, с кем сражался по причине своей слепоты. Что это была женщина? Ну, да. Бои происходили на Другой Стороне, на которую запрещён доступ мужчинам. Но отсутствие зрения у короля означало, что он упускал то, на что пялился Ви и все, кто входил в эту комнату: длинная чёрная коса Пэйн была того же цвета, что и волосы Ви, её кожа была того же коричневого оттенка, и она была сложена подобно ему — высокая, стройная, сильная. Но глаза… чёрт, её глаза.

Ви потёр лицо. Их отец, Бладлеттер, заделал бесчисленное число бастардов прежде, чем погиб в схватке с лессерами давным-давно в Старом Свете. Но Ви даже представить не мог, что у него есть родственница.

Пэйн была другой. У них была одна мать, причём отнюдь не дражайшая мамэн. А Дева-Летописеца. Прародительница всей расы.

Дрянь, вот кто она.

Взгляд Пэйн переместился на Ви, и он перестал дышать. На него смотрели бриллиантовые радужные оболочки, такие же, как у него, а тёмно-синюю окаёмку вокруг них он каждую ночь видел в зеркале. Ум… интеллект, таящийся в этих арктических глубинах, был того же рода, что и у него.

— Я ничего не чувствую, — сказала Пэйн.

— Я знаю. — Качая головой, он повторил, — Знаю.

Её рот дёрнулся, будто при иных обстоятельствах она могла улыбнуться.

— Ты можешь говорить на любом языке, котором пожелаешь, — сказал она на английском с акцентом. — Я свободно говорю на… многих.

Как и он. И значит, Вишес не мог сформулировать ответ аж на шестнадцати языках мира. Он потрясающий умник.

— Есть известия… от твоей шеллан? — запинаясь, спросила она.

— Нет. Ещё болеутоляющего?

Её голос был слабее, чем перед его выходом в коридор.

— Нет, спасибо. Они заставляют меня… чувствовать себя странно.

Потом последовала длинная пауза.

Которая становилась ещё длиннее.

И длиннее.

Господи, может, он должен был взять её за руку… всё-таки, она чувствовала тело выше талии. Да, но что он мог предложить ей в этом плане? Его левая рука дрожала, а правая несла смерть.