Жизнь и приключения Заморыша - Иван Василенко

Наконец у двери что-то завозилось, и в зал, грохоча сапогами, ввалился огромный детина с бычьей шеей и красными глазами. Он тяжело опустился на заскрипевшую табуретку и ударил кулачищем по столу.

- Половой, стакан водки!

Никита затоптался на месте, не зная, что ему делать.

- Здесь водкой не торгуют, - строго сказал отец. Здесь общество трезвости.

- Что-о? - взревел детина. - Ты откуда взялся, шкелет нечастный? Вот я возьму тебя за ногу и...

В это время с улицы донесся стук колес. Детина заглянул в окно и со звериным воем бросился к двери.

И мы увидели, как он одной рукой схватил с воза огромный куль, положил его себе на плечо и скрылся в толпе.

Никита перекрестился.

- Пронесло, - сказал он побледневшими губами. - Ох, Степан Сидорыч, вы ж не знаете, кто это был. Это ж сам Пугайрыбка, грузчик с порта. Такой громила, что его даже полиция боится.

- А, черт! - с досадой выругался отец. - Первый посетитель - и тот разбойник.

После Пугайрыбки зашел лысый старик с топором за поясом, видно, дровосек.

- Та-ак, - протянул он, усаживаясь за столом. - С открытием, значит. Хорошее дело. Ну что ж, побалуемся чайком. Неси-ка, милый, чайничек.

- Извольте подойти к буфету и взять чек, - сказал Никита.

- Чего это? - не понял старик.

- Чек возьмите в буфете. Заплатите деньги, тогда получите чай.

- Да ты что? - уставился на Никиту старик. - Боишься, что я убегу?

Никита развел руками.

- Такой порядок.

Старик похмыкал, но все-таки к буфету подошел и выложил на стойку медяки. Отец выдал ему чек и объяснил, что этот чек он должен отдать половому. Никита взял у насупившегося старика листочек и принес его обратно отцу. Отец проверил, тот ли это чек, и нанизал его на стальную наколку. Потом всыпал в маленький чайник ложечку чаю, а на розетку положил два кусочка пиленого сахару. Со всем этим Никита пошел на кухню и принес оттуда стакан с блюдцем, розетку с сахаром, заварной чайничек и большой чайник с кипятком.

- Вот это порядки! - покрутил старик головой. - Настоящая бухгалтерия с канцелярией.

Пришел нищий на костылях и с котомкой за плечами. Он принес с собой селедку и потребовал тарелочку, "косушку" и пару чаю.

- Никаких "косушек", - сказал Никита. - Это тебе не трактир с музыкой, а обчество трезвости. Иди к буфету,, плати деньги, а мне неси чек, тогда и чай подучишь.

Нищий долго сидел и размышлял. Потом надел котомку и заковылял из чайной.

Долго никого не было. Никита опять начал дремать.

Голова его опускалась все ниже и ниже. Но тут муха садилась ему на лицо, он вздрагивал, со злобой хлопал себя ладонью по щеке, а через минуту опять задремывал.

Наконец пришло сразу трое. Это были крестьяне. Они принесли с собой сало и черный хлеб. Боясь, что крестьяне тоже уйдут, отец не стал требовать деньги вперед. Они поели и принялись пить чай.

Отец подошел к столу и, показав двумя руками на "тот" зал, спросил:

- Не угодно ли газетки почитать?

Крестьяне переглянулись.

- А чего в них? - спросил один. - Может, война?

- Нет, войны, слава богу, нету. Разные новости: местные, столичные, иностранные.

Крестьяне опять переглянулись.

- А про землю ничего не пишут?

- Про какую землю? - не понял отец.

- Слух такой идет промежду мужиков: землю скоро делить будут.

Отец пугливо глянул на дверь и строго сказал:

- Это политика. Здесь политикой заниматься воспрещается. Здесь общество трезвости.

- Так, так, - закивали мужики. - Это правильно.

Они молча допили чай, заплатили деньги и так же молча ушли.

Отец выписал чек и отдал его Никите. Тот долго держал листок в руке, видимо, размышлял, что с ним делать. И положил его перед отцом на стойку.

В полдень приехала старая барыня в матерчатых туфлях. Она повязала кружевной фартук и, переваливаясь с боку на бок, пошла по залам. Отец ходил за ней и пританцовывал. Барыня понюхала воздух, провела пальцем по столу - нет ли пыли - и уселась за буфетом.

- Разрешите доложить, мадам Капустина: посетители обижаются, что нужно деньги платить вперед. Некоторые даже уходят. Не привыкшие, - сказал отец.

- Ничего, - прошамкала барыня, - привыкнут. Порядок есть порядок, а беспорядок есть беспорядок. Беспорядок всегда нарушает порядок, а порядок всегда пресекает беспорядок. Так им и скажите.

- Слушаюсь, - поклонился отец и шаркнул ногой.

Барыня еще немного посидела и уехала.

- Черт бы их побрал, этих дам-патронесс! - сказал отец. - От них пользы как от козла молока.

- Это ее дом на Полицейской улице? - спросил Никита. Огромадный такой!

- Ее. Что там дом! Муж ее председатель в банке, сорок восемь тысяч рублей в год огребает.

Никита даже пошатнулся.

- Сорок восемь тысяч?! Очуметь можно. Мне бы хоть тысячу! Хоть бы сто целковых!

Отец засмеялся:

- Ну и что б ты на них сделал?

- Что?.. Нашел бы что!.. Перво-наперво сапоги б себе купил. Домой бы на деревню уехал, оженился бы. Корову купил бы, вола...

Подъехала коляска.

- Еще одна!.. - вздохнул отец и пошел из-за буфета навстречу барыньке с усиками.

Барынька ласково улыбнулась отцу, кивнула Никите, а мне опять сунула мятную лепешечку.

- Ну, как вы здесь? - защебетала она. - Да у вас никого нет! Что, дух трезвости гонит всех прочь? Мадам Капустина уже приезжала? Ужасно скучная старуха! А... - Она запнулась и порозовела. - А капитана Протопопова еще не было? Впрочем... - Тут она взглянула на золотые часики, висевшие у нее на груди. - Впрочем, еще без четверти час. Ну что ж, если у вас никто чай не пьет, выпью я. Можно?

Все столы у нас были покрыты клеенкой, но для дамыпатронессы отец бросился собственноручно накрывать стол скатертью.

Никита с такой быстротой помчался в пекарню за печеньем, что на его плече захлопало полотенце.

Барынька пила чай, откусывала беленькими зубками печенье и рассказывала:

- Я больше люблю миндальное. Но его почему-то здесь не делают. У моего мужа свой пароход, он каждый месяц делает рейс в Марсель и обратно, и капитан всегда привозит мне свежее миндальное печенье. А вы любите миндальное?

Отец шаркнул подошвой.

- Так точно, мадам Прохорова, люблю.

- Вот видите, значит, мы во вкусах сходимся. А клико вам нравится?

- Как же-с, мадам Прохорова, как же-с! Печенье - высший сорт!

- Что вы! - Барынька расхохоталась. - Клико - это вино.

Она все болтала и болтала. Потом опять глянула на часики и прошептала:

- Полное неуважение к даме...

Но тут зазвенели шпоры. Барынька бросилась навстречу офицеру.

- Миль пардон, миль пардон! - весело сказал офицер. Задержался на маневрах. - Он повернулся к отцу и сделал строгое лицо: - Что же это у вас пусто? Нехорошо, нехорошо!

Отец растерянно молчал.

- Но я же говорила, что сюда нужен Поль де Кок! - Барынька топнула ножкой. - Завтра же пришлите ко мне человека!

- Кок Коком, а вот без музыки тут не обойтись, - сказал офицер. Он ударил себя ладонью по лбу и крикнул: - Эврика! У директора кожевенного завода Клиснее есть фонограф. Замечательная штука! Клиснее привез его из Парижа. Едемте! Приступом возьмем!

- Не даст, - поморщилась барынька. - Я Клиснее знаю: скряга.

- Даст! Он привез себе уже другой фонограф, еще лучше этого.

Офицер подхватил барыньку под руку, и они укатили.

Отец задумался. Думал, думал, вынул из кошелька две медные монеты и бросил в кассу.

- Черт с ней! - сказал он. - Пусть этот чай пойдет за мой счет. На, Никита, чек.

Никита подержал чек в руке и сам нанизал его на стальную наколку.

Появился еще один посетитель. Хотя это был тот красноносый бродяга, которого вчера выводил городовой, отец с Никитой и ему улыбался.

Красноносый заказал чай, вынул из кармана бутылочку и ударил донышком по ладони. Пробка вылетела.

Он с бульканьем выпил водку и крякнул.

Отец и Никита сделали вид, что ничего не замечают: побоялись, что и этот посетитель уйдет.

- В меру можно, в меру можно, - бормотал красноносый, прихлебывая из блюдца чай. - Утречком шкалик, в полдень шкалик, сейчас вот шкалик. К вечеру, даст бог, еще настреляю копеек двадцать, а то и полтинник, - тогда уже и полбутылочку на сон грядущий можно. Так-то... У каждого своя мера. Так-то...

Напившись чаю, он мирно пошел к выходу, но у самых дверей столкнулся с толстой барыней. Красноносый посторонился и вежливо сказал:

- Просю, мадам. Только сразу не напивайтесь. Утром шкалик, в полдень шкалик, а на ночь можете и полбутылочку.

- Эт-та что такое! - накинулась барыня на отца и покраснела. - Поч-чему тут пьяный?

Отец испугался и затанцевал:

- Это-с природный алкоголик, мадам Медведева. Он, мадам Медведева, перейдет с водки на чай постепенно...

Отдышавшись, барыня начала проверять кассу. Она подсчитывала медяки и чеки и подозрительно посматривала на отца. А подсчитав, злорадно сказала:

- Восемь копеек недостает.

- Не может быть, - твердо ответил отец.

- А я вам говорю, недостает! Что же я, по-вашему, лгу?