О, мой бомж - Джема
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девушка тоже будто почувствовала разряд, проскочивший между нами, смутилась и ретировалась в одну из дверей.
Несколько минут хлопали дверцы шкафов, выдвигались ящики. Наконец раздался ее голос:
— Проходите, пожалуйста.
И опять мозг нарисовал картину, что я сейчас войду и увижу ее лежащей на кровати в кружевном нижнем белье и чулках с подвязками. Она изогнется призывно дикой кошечкой и мурлыкнет:
— Проходи, скорей, я тебя заждалась.
От этих фантазий яйца аж свело.
— Ну что же вы не идете? Снова задумались? — это уже говорила феечка из реальности. Видимо, ей надоело ждать, и она вышла сама со стопкой мужской одежды, сунула ее мне в руки.
— Можете надеть. Не стесняйтесь. Вас никто не побеспокоит, — посмотрев на меня, она зачем-то добавила: — В гостиной оденьтесь.
Будто решила, что я такой тупой, что прямо здесь и начну напяливать на себя вещи.
Глава 7
Я скрылся в комнате и плотно прикрыл за собой дверь. Шмотки швырнул на диван. Огляделся. — Обстановка небогатая, скромная, старенькая мебель, уставшие от жизни обои. Но зато все чистенько и аккуратно.
Посмотрел, чем же меня снабдила красавица. Вещи определенно мужские. Принюхался, пахнут порошком. По крайней мере, чистые. Интересно, откуда у нее одежда? На всякий случай? Для залетного мужика? Только рассчитана на каких-то хлюпиков. Футболка облепила меня так, что страшно сделать неосторожное движение, чтобы не по швам не треснула. Штаны коротковаты, но, слава Богу, широкие и сели относительно нормально, не как как трико балеруна.
Ладно, сойдет. Я уже чистый, одетый. Для женщины простой и непритязательной вполне могу сойти за красавчика.
Не стал заставлять даму ждать. Прошел на кухню. Стол был уже накрыт, чай дымился в кружках.
— Садитесь, чаю попьете, — пригласила феечка к столу. — Подошла одежда? — она достала из холодильника вазочку с вишневым вареньем и поставила на стол.
— Тесновата, — признался я.
— Муж был худее вас.
При упоминании о муже ее лицо изменилось, стало печальным и отстраненным.
— Был?
Может, он умер, а я помогу ей сейчас облегчить скорбь?
— Он умер? — вложил в голос максимум сочувствия, на которое был способен к незнакомому человеку.
— Живой… пока, — вздохнув, сказала она и уставилась в стену.
А мне представилось, что ее благоверный лежит сейчас в палате интенсивной терапии, опутанный проводами, и готовится отправиться в путешествие к свету по туннелю, пока его женушка подыскивает ему замену. Причем среди самой социально незащищенной категории граждан.
— Он в больнице? — придал голосу трагизма.
— Не знаю, — с удивлением ответила она. — Я не слежу за его перемещениями и состоянием здоровья. Мы развелись полгода назад.
— Хотите об этом поговорить?
Бля, что я несу? Прямо психотерапевт из трущоб. Выезжаю на дом. Работаю за еду.
— Нет, — она решительно мотнула головой.
— Знаете, есть эффект попутчика, — я сложил руки в замок на столе, — когда легче поделиться своими проблемами с человеком, которого больше никогда не увидишь.
— Это не тот случай. Вы ешьте лучше. А то остынет. Или вы не любите блинчики с мясом?
После ее слов я принялся яростно пилить ножом блинчик, иначе заподозрит неладное. Не может человек, живущий на улице, проявлять равнодушие к домашней еде.
— Я просто стесняюсь, — нашелся я.
Откусив кусочек блина, похвалил стряпню и промычал якобы от удовольствия:
— Уже забыл, когда так вкусно ел. Вы отлично готовите.
— Разогреваю, — поправила она меня. — Мне не для кого готовить, а для себя проще купить полуфабрикаты или заказать готовую еду, — она наколола на вилку кусок блина и зависла, не донеся вилку до рта.
Я пытался понять, куда она смотрит. Неужели на бицепсы мои залипла.
Она подтвердила мою догадку.
— Вы в прекрасной физической форме. Для человека, живущего на улице.
Вторая часть комплимента прозвучала довольно сомнительно. Для человека, живущего на улице… Опустила, так опустила. Зря, что ли, три раза в неделю хожу в дико дорогой и крутой фитнес-клуб. Соображай, Горский! Дай ей вразумительный ответ.
Я прокашлялся и выдал:
— Сейчас современные многоэтажки строят со спортивными зонами. Тренажеры там, турники всякие, — она уставилась на меня с интересом, и я воодушевился. — Бегаю регулярно, — подумал, что перегнул палку и добавил: — преимущественно от ментов и собак.
— А живете где? Я вас впервые вижу.
— То тут, то там, — неопределенно пожал плечами. — Я человек мира, куда хочу, туда лечу.
— Можно личный вопрос? — она смутилась и это выглядело очень мило. — Наверное, это все же не мое дело, но как вы оказались на улице?
— Меня предали друзья, которых я считал лучшими, — я едва не скрипнул зубами. А что? Даже врать не пришлось.
— Расскажете?
— Нет, — я улыбнулся. — Мы же не попутчики в поезде. У нас не тот случай, — вернул я ей ее же фразу.
— А у вас красивая улыбка. И зубы такие ровные. Белые. Как виниры у актеров.
Да ты мастер комплиментов, феечка. Начинаешь за здравие, а заканчиваешь за упокой. А еще наблюдательная. В рот как жеребцу на рынке заглянуть успела.
— Генетика у меня хорошая.
— И чихать вы перестали, — к чему-то сказала она.
— Иммунитет у меня что надо. А здесь тепло, отогрелся.
— Вам еще чаю? Вы пейте, пейте на здоровье. Мне скоро спать ложиться. Но я вам с собой могу в термосе чай сделать. Возвращать не надо. Будет вам подарок от меня. Я вам блинчиков еще с собой заверну и лекарств на всякий случай.
Неужели уже выпроваживать меня решила? Чаем напоила — и адьес! А я еще к своей цели совсем не продвинулся. Придется идти ва-банк.
Отхлебнул чаю и поморщился, прикоснулся к синяку, будто боль адская. Хотя болело и в самом деле, но довольно терпимо.
— Сильно больно? — в голосе ее послышалась тревога.
— Нормально, — я опять поморщился.
— Давайте я вам мазь принесу.
Она вышла из кухни и вскоре вернулась с аптечкой. Рылась в ней перебирая тюбики, наконец достала довольно объемный с изображением какой-то не внушающей доверия травы.
— Бадяга хорошо помогает при ушибах, — она с деловитым видом пояснила она, открутила крышку и выдавила мазь на палец. — Кстати, где вы так хорошо научились драться? Я была впечатлена.
— Улица научила, — усмехнулся я. — Приходится биться с товарищами за еду. Но я всегда выхожу победителем.
Она подошла ко мне и осторожно коснулась пальцем синяка, размазывая мазь.
От этого невинного прикосновения меня опять торкнуло
