Перекрестки (СИ) - Леонова Светлана

- Ребенок сейчас для нас слишком дорогая обуза. Ты сядешь в декрет на три года, а мне одному все тянуть?

Света даже сразу не нашла, что ответить. Она растеряно бросала взгляды по углам, не фокусируясь на каком-то одном предмете, а мысли в голове стали метаться, словно шарики от пинг-понга. Может ей все же померещилось его

- Ну... А как же все живут? Это же ненадолго...

- У меня большой кредит висит, - Никита в ярости швырнул вилку на стол, и та с глухим звоном ударилась о столешницу.

- Какой кредит? - едва слышно и не веря тому, что услышала, прошептала Света.

- Мы с отцом решили полностью сделать машину, чтобы она была как новая.

- А почему ты со мной не поговорил? - недоуменно спросила Света.

- Тебя это не касается.

- Никит, мы с тобой ведь семья...

Но он лишь категорично прервал ее, не желая ничего слушать.

- Завтра же утром пойдешь к врачу. Где у нас делают аборты?

Эти слова как острый клинок вонзились в разум, а затем их яд медленно засочился по венам, добираясь до сердца и души.

- Никит, как ты можешь, это же наш ребенок. Твой! - Света пыталась достучаться до мужа, воззвать к его чувствам. Она в отчаянии ухватилась за его руку и с мольбой посмотрела в глаза.

Никита лишь откинул ее руку и удивленно посмотрел.

- Как ты себе представляешь нашу жизнь с ребенком? У нас нет ни собственной квартиры, здесь у нас в комнате даже развернуться негде, не то, чтобы детскую кроватку поставить. А на какие деньги ты ему все покупать будешь? На что ты собираешься потом жить? Почти вся моя зарплата пойдет в погашение кредита. А родители не обязаны нас содержать.

Света опустила голову, стерев слезу со щеки. Она все еще никак не могла поверить в то, что слышала. Она отказывалась в это верить. Любимый мужчина не просто отказывается от своего ребенка – он хочет прервать его едва зародившуюся жизнь. Откуда, откуда в нем столько черствости и эгоизма?

- Я не хочу делать аборт. Ты хоть понимаешь, на что меня толкаешь? Это же убийство.

- Сейчас ребенок для нас только обуза.

Весь вечер она пыталась переубедить мужа сохранить маленькую жизнь, дать им обоим шанс на новый шаг в их совместное будущее. Но отражение его глаз говорило само за себя: он не отступился от своего решения. И этот камень преткновения был куда больше и серьезнее, чем пустые обвинения, которые едва не разрушили их семью немногим ранее.

Ночь не смогла увлечь в объятия сна, и Света лишь сидела на подоконнике, разглядывая пустую улицу и урывками смотря на спящего мужа. Он спал спокойно, словно ничего и не случилось. Словно их разговор совершенно не затронул ни одной струны его души. А Света уже в сотый раз задавалась вопросом: неужели он и правда не рад? За то небольшое время, что они были женаты, она ни разу не слышала, чтобы он заводил темы о детях. Даже родившиеся малыши их знакомых и друзей мало его интересовали. Света как-то не обращала на это внимания: многие мужчины не испытывают сентиментальных чувств к чужим детям. Делясь с мужем радостной вестью, она ожидала чего угодно, но только не такого. Что она упустила в нем? Чего не заметила? На что закрыла глаза? Откуда в нем столько эгоизма? Или же это ее вина в том, что любимый мужчина стал таким? Может быть, ему настолько понравилось внимание к себе, что он не желает его ни с кем делить?

В ту ночь Света извела себя беспокойными мыслями. Она так и не смогла сомкнуть глаз. Настал момент, когда ей все же нужно принять верное решение, как поступить, как жить дальше. Если раньше стоял вопрос, сохранять семью или нет, то сейчас все изменилось. Сейчас нужно было решить: отставлять ребенка с отцом или становиться одинокой матерью. Она не даст никому права решать, жить ее ребенку или нет. Он будет жить. А уж в семье с родным отцом или без него – это будет зависеть от самого Никиты. Если он так же будет настаивать на избавлении (ужасное слово «аборт» резало по живому словно нож), то Света уйдет. Такое решение далось трудно. Бессонной, полной слез, тяжелых размышлений и воспоминаний ночью.

Рано утром она отправилась в женскую консультацию. Еще даже не успев выйти из подъезда, Света услышала позади себя недовольный голос мужа – что ж, этого вполне можно было ожидать.

- Куда собралась?

Она обернулась и как можно увереннее ответила:

- К врачу.

- Хорошо. Я пойду с тобой.

Света лишь пожала плечами. Спорить с ним было бесполезно, а оказаться в эпицентре нового скандала с самого утра она не горела желанием. Развернулась и направилась к выходу из подъезда, когда была резко остановлена за руку. Света с удивлением посмотрела на удерживающую ее руку Никиты, а потом перевела недовольный вопросительный взгляд на него самого.

- Отпусти, - только и проговорила она.

- Этого ребенка сейчас не должно быть, ты меня поняла? – жестко напомнил он тоном, не терпящим возражений.

- Есть сроки, на которых прерывание не делают, - уклончиво ответила Света и увернулась из захвата мужа, но тот вновь поймал ее, резко прижал к стене и ухватил пятерней за лицо, приблизившись почти вплотную, настолько близко, что его дыхание ощущалось на коже.

- Я сказал, этого ребенка не должно быть. Любыми методами. Пока еще за тобой осталось право выбора метода.

От его равнодушного и ледяного взгляда стало страшно и зябко. Света почувствовала, как по спине пробежал озноб. Да что же с ним такое случилось, какой дьявол в него вселился? Она совершенно не узнавала того мужчину, за которого выходила замуж. Тот Никита все же был более человечным, сопереживающим, он интересовался ее мнением, желанием. Они строили свои планы на общее будущее. Тот, что предстал перед ней сейчас, был самым настоящим монстром, у которого напрочь отсутствует чувство милосердия и жалости.

- Я опаздываю, - только и произнесла она.

Оттолкнув от себя Никиту и не найдя препятствий с его стороны, Света направилась в консультацию. Мужчина следовал рядом с ней, не отставая ни на шаг. Весь путь они проделали в тягостном молчании, каждый в своих мыслях. Перед самыми дверями Никита снова остановил ее, ухватившись за локоть и, больно впившись пальцами в кожу, развернул к себе лицом, предупреждающе взглянув. Света совершенно не удивилась тому, что он вошел в кабинет следом за ней. Судя по тому, что доктор его не выгнал из кабинета, можно было понять, что такие посещения врача парой были в норме. Ей оставалось только надеяться, что Никита, с его патологической неприязнью к выражению чувств и эмоций на публике, не устроит здесь сцен. С огромным стеснением и под неодобрительный взгляд врача она отвечала на все вопросы, а потом направилась на УЗИ.

- Один плод, размер соответствует семи неделям... Сердце прослушивается... - врач водил датчик по животу и вглядывался в экран дисплея, немного хмурясь.

- Доктор, мы не будем сохранять этого ребенка, - вмешался совершенно спокойный голос Никиты. - У вас делают подобные операции?

Кровь ударила в виски, а сердце бешено забилось о ребра. Как все же может быть человек настолько черств и жесток, чтобы избавиться от собственного ребенка? Если ему он не нужен, то для нее малыш станет желанным. Он сделал выбор за нее: пусть растить его придется одной, все ж лучше, чем с таким отцом, который абсолютно не хочет его появления на свет и готов на любые ухищрения, чтобы этого не произошло.

- Я буду сохранять беременность, - твердо ответила Света, поднимаясь с кушетки.

- Мы все обговорили с тобой еще вчера... - тихим вкрадчивым голосом, не предвещающим ничего хорошего начал Никита.

- Я не стану делать аборт. Если тебе не нужен ребенок, тогда я сама буду растить его.

В глазах мужа Света уловила блеск ярости. А это означало, что ничего хорошего ждать ей уже не приходится.

- Извините, - подал голос доктор, - такие операции делаются только с личного согласия женщины. И вас, мужчина, я попрошу выйти из кабинета. Вы мешаете вести прием. - Видя, что он даже не обратил никакого внимания на сказанное, доктор повторил строже. - Покиньте кабинет.