Измена. Я не предавала тебя (СИ) - Екатерина Гераскина

— В кого ты меня превратила? Я не лошадь ездовая!

— Я встала с колен и посмотрела в наглые глаза Лорда.

— Ложись на брюхо. И если не поторопишься, то останешься без еды и молока. Перейдешь на подножный корм из мышей и питье из луж.

— Фу-у-у. Умеешь же ты вдохновлять на добрые дела.

Кто бы знал, что для Лорда ловля мышей — сущее наказание. Он их боялся. И как говорил, это ему передалось от меня.

Оборотень не сопротивлялся, когда я взваливала его на бок огромного кота. Вообще казалось, что даже когда бедняга открывал глаза, он все равно совершенно ничего не осознавал. У меня же сердце щемило от беспокойства.

— Не вздумай влюбиться в этого плешивого.

— О чем ты? Я бы любому помогла, кому требовалась помощь. — Я аккуратно переступала через упавшие ветки и кочки, придерживала волка за раненый бок, чтобы тот не свалился с широкой спины Лорда. Серое, почти бездыханное тело волка резко контрастировало с угольно-черной шерстью кота-переростка.

— Дожил. Меня уже краюхой хлеба и крынкой молока попрекают. И кто? Ведьма, что должна души во мне не чаять? — ворчал кот, но смиренно нес поклажу.

— Ты только не прибедняйся. Хлеба ты отродясь у меня не ел, только мясо. А молока выпиваешь столько, что мне корову для тебя отдельную заводить надо.

— И все же! Где это видано, чтобы благородный кот таскал на себе собаку.

— Он оборотень.

— Он такой же оборотень, как я — тигр. И нет там человека. Так, намек на прямоходящего.

Я щелкнула пальцами перед мордой Лорда, и тот подавился следующими словами.

— Надоел. Неси быстрее. Ты сущее наказание, а не фамильяр. И никакой ты не родной, а словно чужой. Моя волшба не может быть такой чёрствой, холодной и бессердечной, — процедила я от досады, что мне в услужение достался такой бездушный наглец. И зачем только Лес его даровал?

Вскоре мы уже достигли моего жилища. Я все время переживала, что побитый жизнью оборотень по дороге испустит дух. Мне было больно смотреть на этого некогда величественного и крепкого волка. Его серая шкура была вся перепачканной в крови и грязи. Но что могло с ним произойти, что он утратил разум и стал зверем?

С тех пор как под недовольное кряхтение, пыхтение и осуждающий блеск глаз Лорда, я сгрузила оборотня на пол в гостиной, прошел почти час. Я потянула волшбу из кота, заполняя свой резерв. Хотя о каком резерве могла идти речь, когда я даже не чувствовала конечности питомца. Словно его и не было. Сколько бы я ни думала об этом феномене, склонялась к тому, что мои силы напрямую зависят от места, то есть от нахождения рядом Леса. Я как будто напрямую черпала их из него. В городе я была обычным человеком, здесь же чувствовала неограниченный личный запас. Лорда об этом бесполезно было спрашивать, тот словно знал сведения о ведьмах урывками. На него иногда набегало озарение, но тут же сходило на нет. После очередного такого прозрения он и решил, что нам срочно нужно продолжить род. Завести непременно дочь и непременно избавиться от супруга. Был уверен, что все ведьмы так делают. Но сейчас не о нем.

Я поспешно забежала в комнату, где уже лежал раненый. Бегло посмотрела в его сторону. Он спал. Сама же взяла чистую простыню, бинты, мази и горькие настойки. Торопливо заскочила на кухню за тазиком с водой. Мне казалось, я чувствую, как время убегает сквозь пальцы. Лес роптал за окном. Я ощущала всем сердцем, что нужно спасти волка.

Упала на колени рядом с ним. Кончики пальцев начало покалывать. Я поспешила промыть раны. Плеснула на бок бедняге прохладной жидкости. Греть ее не было времени. Волк дернулся. Я делала это снова и снова, вытирая тряпкой грязь. Руки тряслись, когда я обрабатывала следы от когтей, оставленные на его теле. Сильнопахнущая мазь привела в чувство волка, но тот, повернув морду в мою сторону, даже не оскалился, снова уронил ее на пол. Я переместилась к его пасти и, раскрыв ту, влила горькую обезболивающую и противовоспалительную настойку. Захлопнула пасть, пока ее обладатель конвульсивно дернулся. Часть зелья начало вытекать сквозь острые зубы, я погладила волка по горлу, чтобы тот все проглотил. И только когда достигла цели, отпустила его. Умостила голову волка себе на колени, стала гладить. Даже пронзительный прищур зеленых наглых глаз в углу комнаты не мешал мне. Как же в этот момент я хотела обладать даром исцеления, а не только иметь возможность слышать Лес…

Я прислонилась спиной к стене, подтянула тело волка поближе к себе, все так же держа его голову на своих коленях. Укрыла израненное тело простыней. Да так и уснула, хотя не собиралась…

А проснулась только вечером следующего дня. Обессиленная и одна. Волка рядом не было…

Как через вату я слышала привычное ворчание Лорда. Оно успокаивало. Значит, ничего ужасного не произошло. Я села на полу, на котором спала, и размяла шею. Все тело болело. Все же пол — не самое удобное место для сна. Да и как только я могла на такое долгое время отключиться? А ведь… у меня же раненый воин! Путаясь в собственной юбке, я торопливо поднялась на ноги. Но на пороге чуть было не запнулась о кота, что суетливо топтался рядом в гостиной и ворчал без устали.

Я добралась до двери, распахнула ее и громко выдохнула. Боец спал. Потрогала его лоб, жара не было. А то, что раненый продолжал так долго оставаться без сознания, так это нормальная реакция пострадавшего организма на заражение, которому тот подвергся. Ранения, нанесенные порождениями Пустоши, были весьма токсичны. Я сделала воину перевязку, снова напоила его зельями, а уже потом, когда вышла, тихо прикрыв дверь комнаты, все же обратила внимание на недовольного Лорда.

— Что случилось? Где оборотень? — Я привалилась спиной к стене и пригладила растрепанные волосы.

— Где, где! Натоптал. Замарал полы и ушел в закат. Пес шелудивый. Вот и делай добрые дела после этого. А я, между прочим, голодный. Дозваться тебя не мог. Пришлось присматривать за тобой и за тем больным. — Кот качнул головой на дверь позади меня. — А я что? Нянька, что ли?

— Как он себя чувствовал?

— Да почем знать! Нашел же в себе силы дверь открыть, так пусть идет. Ты что могла, все сделала.

— Так, ладно. Есть хочется, — протянула я и снова помассировала затекшую