Добро пожаловать в город ! (сборник рассказов) - Шоу Ирвин

-- По-моему, ты этого не почувствовал.-- Датчер говорил с закрытыми глазами, голова его покоилась на подушке.-- "Ждешь, ждешь этого целых шесть лет, и каждый раз, как только прогремит выстрел, ты, спохватившись, говоришь себе: "Ну вот, началось!" Но ничего не происходит, ты, как всегда, усердно читаешь газеты, читаешь каждый день, и вот, когда это случилось, ты даже этого как следует не чувствуешь. Мы почувствуем все позже, мы все почувствуем позже..."

-- Что ты собираешься делать сейчас?

-- Как "что"? Спать! -- засмеялся Датчер.

-- Спокойной ночи! -- пожелал Макамер.

-- Спокойной ночи.

Опять эти картины поплыли в его мозгу... Бомбардировщик приземлился, и парнишка-пилот накренил крыло, чтобы убедиться, вышло ли шасси. А он, Датчер, шел с толстой женщиной в костюме, отороченном мехом рыжей лисицы, на мексиканский ипподром. Там каждая дорожка загажена крысами; самой молодой беговой лошади не менее девяти лет от роду; там эти люди из Голливуда, в ярких шарфах, в темных очках на носу и в туфлях из оленьей кожи, вместе со своими агентами и красотками -- победительницами еженедельного конкурса красоты, азартно проматывают свои громадные, так легко доставшиеся им деньги на этой пыльной мексиканской жаре, толкуя только о сексе и о долларах и бесконечно повторяя: "Колоссально, потрясающе! Он в этом году на высоте, он стоил "Метроголдуин" целый миллион!" Идет война, и она ведь касается и этих праздных, беспечных, фривольных людей,-- на их головы не падают бомбы. "Я останусь здесь, в Голливуде,-- думал Датчер,-- если только смогу вынести это свое творение -- "Убийство в полночь" -- и все будущие "Убийства". Не хочу больше писать книги! Честная книга -- это всегда нелицеприятная критика. Зачем мне терзать себя, критиковать этот бедный, развратный, безумный, разрываемый на части, переживающий агонию мир? Позже, критика -- позже..." Разносчики газет завывают на улицах у отеля.

"Вот он я,-- думал Датчер,-- здесь, в отеле, далеко от дома, в компании с умирающей нелюбимой девушкой, одураченной на час, и киносценаристом,-- он бродит от одной студии к другой, словно беженец, регулярно, неделя за неделей, и на лице его явное выражение нищего, выпрашивающего не милостыню, а работу,-- и с этой гадалкой по руке -- ее можно купить на ночь за три дешевых комплимента и десять минут замысловатых намеков. Непостоянный, ревнивый, законченный эгоист, подвержен настроению, успех в будущем не грозит, линия жизни короткая..."

"Англия! Англия!" Мальчишеские голоса, дрожащие на ночном ветру, слабо доносились до него через окно.

"Мне стыдно за себя,-- размышлял он. Я встречаю трагический час мира в скорбном и комическом наряде. Пришло время для какой-то благородной и потрясающей акции. Но кто поручит мне благородную и потрясающую акцию?"

-- Мне хотелось бы обратиться к Европейскому континенту,-- произнес он вслух.

-- Что ты сказал? -- прошептал Макамер.

-- Так, ничего.-- Датчер натянул одеяло до подбородка.-- Знаешь, что я собираюсь сделать?

-- Ну?

-- Жениться. У меня будет жена, и я буду жить на ферме, выращивать кукурузу, пшеницу и виноград, наблюдать, как зимой падают хлопья снега, и резать свиней; во всем следовать временам года. На какое-то время мне хочется стать вовлеченным в вечное движение жизни.

-- Ясно,-- откликнулся Макамер.-- А мне только что приснилось, что Мервин Лерой предлагает мне работу. Не так уж плохо, не так уж плохо, очень плохо...-- И умолк.

-- Следовать временам года...-- повторил Датчер, пробуя на вкус эту фразу.-- Следовать временам года...

Закрыл глаза -- и тут же увидел опять: бомбардировщик замер на месте, парнишка-пилот выскочил из него, чувствуя наконец под собой твердую, холодную землю. Широко улыбнулся, чувствуя, как резко спало напряжение и под мышками потекли ручейки пота.

"Я это сделал, я это снова сделал!" -- повторял он с облегчением, широко шагая по летному полю на командный пункт, чтобы доложить командиру об успешном вылете.

"ОСНОВНЫЕ ТЕЧЕНИЯ

АМЕРИКАНСКОЙ МЫСЛИ"

Эндрю диктовал текст:

"Флэкер. Ну, парень, по-моему, с меня довольно. Лучше тебе обо всем рассказать.

Звуковые эффекты: звук закрывающейся двери, ключ

медленно поворачивается в замочной скважине.

Бадди. Тебе никогда не заставить меня говорить, Флэкер.

Звуковые эффекты: звонкая пощечина.

Флэкер. Может, теперь, парень, ты изменишь свое мнение? Где Джерри Кармайкл?

Бадди (смеется). Тебе хотелось бы об этом узнать, Флэкер?

Флэкер. Да (медленно, с явной угрозой в голосе).

И я это выясню. Так или иначе выясню. Понимаешь меня?

Звуковые эффекты: слышится завывание сирен; громче;

сирены стихают.

Диктор. Как вы думаете, заговорит ли Бадди? Заставит ли его Флэкер назвать местонахождение спасенного сына железнодорожного короля? Отыщет ли его вовремя Дасти Блейдс? Включайте ваш приемник в понедельник, в это же время" и т. д.

Эндрю опустился на кушетку, задрал ноги, потянулся, вздохнул, наблюдая, как Леонора заканчивала, скрипя пером, писать его диктант в своей тетрадке для стенографии.

-- Тридцать баксов,-- сказал он.-- Еще тридцать. Ну как, устраивает?

-- Угу,-- пробормотала Леонора.-- Одиннадцать с половиной страниц. Все отлично получилось, Энди.

-- Конечно.-- Эндрю закрыл глаза.-- Можешь поставить свою тетрадку рядом с "Моби Диком" на полке в библиотеке.

-- Это так волнует! -- Леонора встала со своего места.-- Не понимаю, почему они жалуются?

-- Ты очень хорошая девушка.-- Эндрю поднес руки к глазам и стал ожесточенно тереть их кулаками.-- У меня на глазах будто деревянные дверные петли. Ты хорошо спишь по ночам?

-- Нельзя тереть глаза,-- Леонора надела пальто,-- от этого только хуже. Так завтра, в десять?

-- В десять. Буду спать -- разбуди, вырви из объятий Морфея. Оставим на этой неделе в покое Дасти Блейдса, с его судьбой, и перейдем к дальнейшим приключениям Ронни Кука и его друзей. Сорок долларов за каждый сценарий. Мне всегда больше нравилось писать о Ронни Куке, чем о Дасти Блейдсе. Увидишь, как подействует на мой талант лишняя десятка.-- И открыл глаза.

Леонора стояла у зеркала, надевая шляпку. Если смотреть на нее искоса -- не такая уж дурнушка. Ему очень жаль Леонору -- ну абсолютно ничего привлекательного -- круглое розоватое лицо, волосы свисают, как веревочки. Никто никогда не связывал в разговоре ее имени с каким-нибудь парнем. Шляпка у нее ярко-красная, отделка сбоку -- какое-то странное сооружение, вроде лестницы... И смех и грех! До Эндрю вдруг дошло, что шляпка на ней новая.