Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1 - Виктор Васильевич Ананишнов

скамьи. К тому же Симон дважды, подчеркивая это, с улыбкой упомянул полузабытое Иваном собственное школьное прозвище – Грибок, полученное в начальных классах за малый рост.

Иван же встретил их такими словами, мол, товарищи мои новые, забирайте меня со всеми потрохами! Делайте со мной что хотите, так как прораб из меня как из утки селезень, а начальство-то меня не любит и обижает. Монтажники же будто сговорились и норовят меня, бедного, довести до тюрьмы, нарушая правила техники безопасности!

Дон Севильяк смеялся славным, но таким могучим смехом, что дребезжали в окнах стёкла, и время от времени ласково отзывался дверной звонок.

Они выставили умопомрачительно дорогой коньяк и непринуждённо, но напористо попросили есть. Иван быстро накрыл на кухне стол и накормил их, чем мог.

Коньяк пошёл хорошо, бутылка большая, так что успели обсудить всё и вся.

Договорились об отказе со стороны Ивана делать самостоятельные попытки перемещения во времени и о том, что с завтрашнего дня у него появится учитель, он всё расскажет, покажет и познакомит с азами их общего дела – вернее они сказали нашего общего дела – ходьбы во времени.

Так вот после всего этого Иван и задал свои вопросы: для чего это они в прошлое воскресенье устроили цирк – перенос тела, то есть его самого, в другое помещение, отгрохали просторное царское ложе, воскурили дорогие благовония? К чему понадобилось такое странное поведение и одеяние дона Севильяка, показная вспыльчивость и показная же якобы обескураженность Симона от некоторых заявлений Ивана, и тому подобные кривляния?

Вот Симон и принял на стуле позу фараона, отвечая Ивану:

– …поверил бы ты нам?.. С твоим характером, Ваня, даже близким друзьям твоим трудно, а уж незнакомым и подавно. Мы же тебя изучили, прежде чем придти к тебе. Оттого мы, подумав, решили устроить, как ты выразился, цирк… И признайся, – Симону очень хотелось, чтобы Иван признался, у него даже лицо округлилось, – тебя эта непонятная обстановка потрясла? Да? А вид уважаемого Севильяка убедил тебя в необычности происходящего?.. Ха-ха! И ты поверил нам! Мы всё правильно рассчитали!

Симон залился колокольчиком, дон Севильяк радостно подхватил, вызвав переполох среди слабо устойчивых предметов: всё вокруг задребезжало, зазвонило, затукало.

– Но я вас тоже… Тоже… – напыжившись, Иван, наконец, вставил сквозь смех и своё словечко. – Разговором о терминологии потряс! Ты, Симон, чуть не готов был на меня с кулаками наброситься? А?

Гости рассмеялись ещё веселее.

Захлебнувшись смехом, дон Севильяк парировал:

– Ах, Ваня, мы все твои штучки предвидели.

– Ну да, – усомнился на мгновение Иван и тут же сразу поверил ему.

– Конечно, мы не знали точно, что ты нам преподнесёшь конкретно, но готовы были ко многому. – Иван был восхищен ими, Симон видел его горящий взгляд и продолжал: – Так что мы тебя, Ваня, раскусили полностью, и ты сработал, как сейчас говорят, по схеме. Вот!

– Так вы что, – поперхнулся Иван, – и увольнение мне из СМУ устроили?

Он мог поверить во всё, что они скажут: начальника на него натравили, монтажнику ногу в кабельное кольцо засунули, даже Ступакова подпоили. Да и на него как-то воздействовали, чтобы он поступил так, как им нужно.

– Э, нет. Ты себя, Ваня, плохо знаешь, – Симон укоризненно поднял белёсые брови и погрозил пальцем. – Уж здесь-то мы ни при чём. Хотя догадываемся, как это безобразие выглядело… Рубил сплеча, наговорил сорок бочек арестантов, хлопнул дверью. Так?

– Так, – подтвердил Иван и опустил вниз глаза, в нём шевельнулись остатки совести, о которой он позабыл в эти дни.

Учитель

Он в квартиру Ивана свалился, словно с неба – злой, худой, взъерошенный и дикий на вид.

– Я никогда! – кричал он надсадно и кому-то грозил грязным кулачком жилистой руки. – Я никогда не позволю обращаться с собой как с самым последним вертом!.. Верт проклятый!.. – Он вытянул птичью шею и, глядя куда-то в пространство, по петушиному проголосил: – Имею право, имею право!

Иван в это время, с понятным волнением ожидая прихода обещанного Учителя от ходоков, наводил порядок в квартире и как раз домывал пол в прихожей. А это, невесть откуда свалившееся пугало, не по размеру сапожищами топчется по вымытому. На каждом сапоге по пуду грязи или глины какой-то. Отваливаясь от его ног, она летела во все стороны, доставая до стен.

Иван, опешивший от наглости незваного гостя, в сердцах даже тряпкой об пол шмякнул, до того ему было обидно. И незамедлительно подступил к пугалу в рваном одеянии с вполне естественным намерением, то есть, надавать ему как следует по шее и выбросить вон из квартиры.

Первая часть задуманного удалась на славу. Так ему казалось. Однако, похоже, не слишком повлияла на поведение незнакомца. Тот, по-видимому, даже не заметил, что его бьют. Начав выполнять вторую часть намерений, Иван вдруг неожиданно осознал небольшую подробность появления этого чуда в образе человека – он попал к нему не через двери.

Вися в руке Ивана, тот тем временем продолжал вопить в том же духе:

– Вы мне, – орал он, не сбавляя тона, глаза его были безумны. – Вы мне не указчики! Ишь, сколько вас развелось на мою голову! Каждый верт, – им уже в третий раз было упомянуто новое, недавно узнанное Иваном, слово. – Каждый верт барахольный будет здесь надо мной командовать!..

У Ивана мелькнула страшная до неприятности догадка.

Этот… Это… чучело имеет какое-то отношение к нему, вернее к ним, ходокам во времени. Иван засомневался и приостановил свои действия, не зная как поступить дальше.

Тут в дверь позвонили. Иван бросил безумца, тот упал ему под ноги, как только был выпущен из рук. Кто-то звонил не переставая. Иван открыл дверь. На пороге, глыба глыбой, объявился дон Севильяк, густо обросший ржавой щетиной недельного возраста (ещё вчера он был тщательно выбрит), оборванный и злой не меньше первого типа.

У Ивана тоже вскипела злость, подстать их злости. Что это они, решили сделать его квартиру проходным двором? Однако ничего путного он не успел произнести.

Дон Севильяк, невидяще никого и ничего перед собой, оттиснул хозяина в сторону, к стенке, согнулся, чтобы не стукнуться головой о притолоку, и шагнул в прихожую, топоча громадными в глине же сапогами. Грязь полетела комками.

– Ты уже здесь!? – крикнул гигант. Вся квартира дрогнула, на кухне что-то упало и разбилось. У стоявшего рядом Ивана зазвенело в ушах. А, до сих пор лежавший на полу и без умолку изрекающий проклятия человечек, притих. – А ну встань, не позорься! Посмотри, на кого ты стал похож! Стыдно! – Тут же дон повернулся к Ивану и сказал, будто бы он прилично вошёл, поздоровался и продолжил давно начатый светский разговор: – Это, Ваня, твой учитель.

Иван почти с испугом поглядел на огородное пугало, которое ему прочат в учителя.

– Однако… у вас