Запретная. Не остановить - Инна Стужева

— Может, это, пройдемся по берегу? — предлагает между тем Эрик, пока я усиленно поджариваюсь на раскаленной до максимального предела сковороде.

Даже когда отворачиваюсь и больше не смотрю в сторону Гордея, продолжаю чувствовать его неотрывный прожигающий взгляд на себе.

— Спасибо, но я… извини, мне не хочется., - выдаю ему прямо, не юля, как есть.

— Ну ясно, — хмыкает парень, и залпом допивает содержимое своего бокала. — Тогда пока.

Я киваю, и он, немного помедлив, поднимается со стула.

— Эй, Свиридов.

Эрика окликает парень, сидящий рядом с Гордеем.

— Подь сюды.

— Че?

— Разговор к тебе есть.

Эрик, словно нехотя подходит к парням и усаживается на свободное место. Гордей начинает что-то ему говорить, даже не соизволив повернуть к нему головы. Но все равно видно, что обращается к нему. Эрик слушает, напряженно хмурясь.

О чем они разговаривают? Надеюсь, по крайней мере, речь идет не обо мне.

И хорошо, что блондин окончательно и бесповоротно теряет ко мне интерес.

— Скукота. Давайте, что ли, танцы устроим? — лениво тянет Оксана, вернувшаяся на свое место рядом со мной.

— Или поплаваем голышом?

Она закидывает ногу на ногу и обводит всех взглядом, в котором читается вызов.

Парни принимают предложение на ура. Все как один, кроме Гордея, восклицают, что очень даже за. Девчонки смеются и отвечают, что фиг им, и такое зрелище нужно сначала заслужить. Но не отказываются сами посмотреть на парней. Те в свою очередь тут же начинают отнекиваться.

В обсуждение включаются все… кроме нас с Гордеем…

Он равнодушен, я смущена и раздосадована…

От парней начинают сыпаться различные пошлые шуточки, и я не понимаю, как они могут с таким весельем обсуждать серьезные и личные вещи.

Я устремляю взгляд на свои руки, стянувшие со стола салфетку и нещадно кромсающие ее.

Полчаса, Арин. Выдержи еще полчаса и уходи, уговариваю я себя. Посиди еще чуть-чуть, а потом поднимись, якобы чтобы освежиться, и незаметно слейся в свой номер. Там уж можно будет как следует продышаться и хоть немного прийти в себя.

— Я договорилась, сейчас для нас включат музыку, — говорит Рада.

Оказывается, она тоже отлучалась. И едва успевает сделать свое объявление, как пространство наполняют ритмичные звуки мелодии из ее любимого плейлиста, который она часто включает в нашей комнате.

— Гордей?

Рада подходит к парням профессиональной походкой от бедра и встает прямо перед Гордеем, принимая красивую соблазнительную позу. Этим она вызывает недовольное бормотание и гневные взгляды в свою сторону от Оксаны.

— Пойдем потанцуем, — предлагает Гордею как ни в чем не бывало.

Пусть он откажется, пусть только он откажется, молю я про себя. Потому что не представляю, как я смогу это перенести…

Но мои мольбы не услышаны. Гордей принимает ее приглашение. Поднимается и они идут на небольшую, тускло освещенную площадку, расположенную чуть в стороне от наших столиков, но вместе с тем совсем близко.

Еще секунда, и сильные руки Гордея ложатся на ее талию.

Теперь я совершенно уверенна, что они стали крепче и рельефнее. Как-будто все эти месяцы он активно и часто тренировался в качалке или тренажерном зале.

И обнимает этими руками теперь он другую, не меня.

Ревность. Жгучая ревность, о наличии которой я до сегодняшнего момента не подозревала, накатывает, затапливает, оглушает.

Руки чешутся подскочить к ним и оттащить Раду от него. Хоть я не имею на это никакого морального или физического права.

Я потеряла его окончательно и безвозвратно, когда выходила замуж за Володю и не решилась уйти с Гордеем, который ворвался в торжественный зал сразу после церемонии и находился, как будто не в себе.

Сколько бессонных ночей я провела, прокручивая и прокручивая тот день в голове и до слез и искусанных в кровь губ жалея, что не сделала того единственного, действительно правильного и изменившего бы всю мою жизнь шага.

А теперь…

Теперь мне дико хочется, чтобы на месте Рады сейчас оказалась я.

— Вот сука, — возмущается Оксанка, настроение которой портится буквально на глазах. — Уверена, она и с музыкой подсуетилась исключительно ради этого танца. И смотри, главное, как плотно прижимается к нему. Надеется, что уже этой ночью он будет ее трахать. Интересно, у него стоит уже на нее, или еще нет. Если нет, у меня есть еще шанс…

— Я хочу домой, — бесцеремонно перебиваю Оксану я и решительно поднимаюсь со стула.

— Ну уж нет, Арин, я не дам тебе сбежать. Сейчас мы пойдем, и сядем поближе к ним. Заведем непринужденный разговор. Как только танец закончится, они вернутся на свои места, а тут мы.

Дурацкий план, но вслух я ей этого не высказываю.

— Нет, Оксан, возьми кого-то из девчонок в подружки. А мне необходимо немного проветрится. Выпила слишком много.

Я не пила вообще, но шатает меня и водит из стороны в сторону так, словно я здесь самая заядлая, опрокинувшая в себя больше всех пьяница.

— Арин, нет, — уцепляется за мою руку Оксана.

Но я сбегаю и начинаю идти по прохладному мокрому песку подальше от этого места, подальше от обнимающего девушку Гордея, себя и своих раскромсанных на куски чувств.

Они прижимались друг к другу. Тесно, с намеком. Рада блондинка, как раз, значит, в его вкусе. Не стоит сомневаться, что сегодня ночью у них будет горячий страстный секс.

Ноги подкашиваются. Сердце разрывается на ошметки и кровоточит. Несомненно, я это все заслужила, но черт, как же больно все равно. Как же невыносимо…

***

Я бреду и бреду вперед, не замечая ничего и никого. И даже не волнуюсь, когда какой-то турист лет тридцати начинает идти вровень со мной и не собирается меня перегонять.

Только когда он предпринимает попытку со мной познакомиться, я вдруг осознаю, что время позднее, а я не защищена ничем, кроме полупрозрачного палантина, совершенно бесполезного в случае нападения или даже обычной пьяной настойчивости.

По-быстрому отшиваю парня, и, пока он не предпринял новую попытку завязать знакомство, бросаюсь назад, обратно к нашей компании. И вдруг замираю, замечая впереди высокую, широкоплечую и такую болезненно любимую фигуру.

Гордей.

Он… он… не стал продолжать общение с Радой или уединяться с ней. Он тоже решил прогуляться по берегу, точно, как и я.

Ноги вдруг начинают увязать в песке, а каждый шаг, приближающий нас друг к другу дается с таким трудом, будто на щиколотки прицепили цепями по тяжелой стопудовой гире.

Шаг, еще один, потом еще.

О чем нам с ним говорить, когда мы поравняемся друг с другом? Как себя вести?

Взволнованная не на