Джастин (СИ) - Ийя Ия

— Можно бестактный вопрос? — обратилась Катя к Джереми, — Ты здесь охранником работаешь?

Джереми расхохотался. Он сел и хлопнул себя по колену:

— Точно! Я охранник.

— Извини… — Катя покраснела.

— Не стоит извиняться, — помотал Джереми головой, — Как ты точно подметила! Я охранник. Я охраняю Джастина. А от кого я его охраняю? От него самого.

Катя со стыда прикрыла пледом лицо.

— Мы с Джасти лучшие друзья, молочные братья.

— Молочные? Это как? — Катя высунулась из-под пледа.

— Когда Джастин родился, его отдали в нашу семью, и моя мама выкормила нас обоих. Так что молочные. Это так называется.

— А почему отдали? Родители отказались от него?

Джереми наклонил голову к плечу, немного подумал и ответил:

— Нет. Мама после родов улетела к мужу в Африку. У него там экспедиция была. Не хотели малыша с собой брать. Но когда Джастину исполнилось три года, его отец умер и мама забрала сына. А в четырнадцать лет он обратно вернулся. С тех пор не расстаемся.

— Почему он вернулся к вам в четырнадцать лет?

— Рубрика: вопрос — ответ, — пошутил Джереми, — у него спроси. Он неохотно говорит о причинах. Вообще не признаётся. Сказал, что не будет с матерью жить и всё.

— А зачем охранять Джастина от него самого? — не унималась Катя.

— Энергии много, разливается бурными потоками, иногда не в то русло. В результате попадает в передряги?

— И часто попадает?

— О, можем неделю тут лежать — я буду рассказывать, — Джереми сцепил руки за головой и положил ногу на ногу.

У Кати было столько вопросов, что она не могла выбрать, какой задать такому благодатному рассказчику.

Прибежал Джастин. Он оседлал Джереми, нагнулся и поцеловал его в губы. Катя засмотрелась на них. Ей казалось, что она видит сон, не дурной, но нереальный. Проснуться бы и пощадить мозг, который устал удивляться.

— Блииин, как они мне надоели, — хотя музыка звучала здесь не так громко, Джастин кричал.

— Что же делать? — спросил Джереми.

— Сейчас всех разгоню, — Джастин поднялся и убежал.

Через минуту раздались крики, грохот падающих столов, звон разбитой посуды. Музыка вырубилась, и на мгновение зазвенела в ушах полная тишина, и тут же включился гвалт человеческих голосов. Бурление голосов потихоньку иссякло, и стало очень тихо.

Вернувшийся Джастин схватил шезлонг и втиснул его между Катей и Джереми. Когда он улегся, Катя спросила, высохли ли ее вещи.

— А! Вещи! — воскликнул он, — Прости, забыл засунуть сушиться. Я сейчас!

Он вскочил и убежал. Вернулся, лег и закурил сигарету. Запахло горелой пряной травой. Джастин протянул косяк другу, но тот помотал головой, обернулся к Кате и приложил сигарету к ее губам. “Затягивайся сильно” — приказал он. Она глотнула полные легкие противного дыма, и долго кашляла, чуть не вырвав от отвращения. Горло сковал ком, будто пузырек дыма застрял. Стало страшно. Сейчас ком затянет горло посильнее, и она задохнётся.

Джастин снова вскочил и принес бутылку воды. Наконец он успокоился и улегся.

— Ну что познакомились? Как тебе Джерри? — посмотрел он на Катю.

— Классный!

— Правильно говорят, что первое впечатление — самое верное, — заулыбался Джереми, — Катя так удачно подметила, кем я тебе являюсь.

— Кем же?

— Джереми, не надо, — попросила Катя, — мне неловко, это досадная ошибка.

— Тогда не скажу.

— Ну вот, знакомь друзей, уже секреты от меня появились, — Джастин потянулся, — а тебе как Катя?

— Нууу, трудно составить впечатление о человеке, когда он ничего о себе не рассказал. Могу описать внешность, — засмеялся Джереми.

— Хорошо, — резко оборвал его Джастин, — Какое самое первое впечатление?

— Первое впечатление — что она тот человек, который сделает тебя, Джастин, лучше.

В небе пролетела комета.

— Посмотрите на город, — Джастин вытянул вперед руку, — Тик, секундная стрелка дернулась, родился человек, умер человек. Клетки города обновились, и через год он уже другой — но мы этого не заметим.

Катя смотрела на город, его светящиеся огни мигали, прыгали, крутились в ее глазах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Так и про человека можно сказать, — поддержал беседу Джереми, — его клетки обновляются, тело подменяется. Но если он был подонком, то им и останется.

— Но характер человека тоже меняется, — возразила Катя.

— Конечно, — согласился Джастин, — лет через тридцать-сорок, я, старенький, сижу целыми днями в соломенной шляпе и старой испачканной чешуей и рыбьими кишками робе с удочкой в руках. А вечером, вылив собакам остатки ухи, я сажусь в своей рыбацкой хижине и пишу мемуары. Так как память у меня плохая, то обычно я просто просиживаю над листом чистой бумаги, так и не вспомнив ни одного события, о котором стоит рассказать. Но в один прекрасный вечер вспомню, как мы лежали: я, Джерри и Катя, смотрели на звезды, и напишу рассказ под названием “Самая лучшая ночь в моей жизни!”

— Что ж, и такое возможно, — Джереми поднялся, — я поеду домой.

— Я тоже поеду, — Катя дернулась, чтобы привстать.

— Нет, ты остаешься, — строго сказал Джереми и ушел.

— Пойдем, — сказал Джастин и взял ее за руку. Они шли через террасу, и Катя отводила глаза от последствий разрушительного погрома, под ногами валялись бутылки, осколки, блестело конфетти, со спинки стула, который валялся у них на пути, свисали женские стринги.

Они прошли в комнату, Джастин задвинул створки дверей и включил светильники. Мозаика витражей зажглась под светом и их сине-желто-красные отсветы легли на большую кровать. Кате показалось, что у подножья постели зажурчал фонтанчик, а в темноте углов закружились в восточном танце красавицы. Сказка началась.

Джастин сел на кровать, Катя стала перед ним. Ноги дрожали, сердце быстро стучало. Быстрым движением Джастин потянул узел зеленого махрового полотенца на груди у Кати. Она подняла было руки, чтобы удержать его, но не успела. Полотенце тихо осело на пол.

Джастин обводил глазами Катино тело, изучая. Она молча стояла, не двигаясь. Он поднял ее на руки, положил на кровать, стянул с себя шорты и прильнул губами к низу ее живота. Катя громко вдохнула воздух. Медленно он касался губами кожи, пробовал кончиком языка ее вкус. Выше, выше, выше. Живот, грудь, шея, плечи. Целовал не спеша, словно у него впереди годы наслаждения, пользования этим телом. Изучал, проводил рукой по гладким изгибам.

Нега растеклась тяжестью по всему телу Кати. Она импульсивно отзывалась на каждое прикосновение и тянулась ему навстречу. Туман окутал густой пеленой мысли в голове. Джастин вошел в нее и вдалеке послышался звон колокольчиков. Катя с силой прижимала к себе то плечи, то руки Джастина, крепко обвивала его бедра ногами, двигалась навстречу его движениям. Наглухо запертый демон желания вырвался наружу и явил свою дикую силу. Звон колокольчиков приближался, становился громче и на самом пике любви залился трелью райской музыки.

Джастин повернул Катю спиной к себе, обнял. Они уснули.

7. Заседание учредителей в зале для церемоний

В зале заседаний прорвало канализационную трубу. Участники стояли под дверью и тихонько переговаривались между собой. Работник службы ремонта, прибывший по вызову вышел в коридор и сообщил, что ему потребуется не меньше часа для устранения поломки. Решено было переместиться в зал для церемоний.

Мужчины расположились в середине первого ряда красных кресел. Учредительницу сегодня представлял молодой человек по доверенности. Он деловито разложил листы бумаг на коленях и принялся их изучать.

Мистер Рерайт встал перед участниками и зачитал перечень вопросов, о распределении прибыли и внесение изменений в учредительное соглашение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Хлопнула дверь и старик поднял глаза от листа бумаги. В зал вбежал мистер Коэн. Он пронесся через ряды кресел и плюхнулся рядом с мужчиной в круглых очках.

— Как дела? — подмигнул ему Джастин и обратился ко всем:

— Извините за опоздание. Не ожидал, что собрания учредителей — это целая церемония.