Полное собрание стихотворений - Федор Сологуб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
8 июля 1894
Качели
В истоме тихого закатаГрустило жаркое светило.Под кровлей ветхой гнулась хатаИ тенью сад приосенила.Березы в нем угомонилисьИ неподвижно пламенели.То в тень, то в свет переносилисьСо скрипом зыбкие качели.
Печали ветхой злою теньюМоя душа полуодета,И то стремится жадно к тленью,То ищет радостей и света.И покоряясь вдохновенноМоей судьбы предначертаньям,Переношусь попеременноОт безнадежности к желаньям.
9 июля 1894
«Терцинами писать как будто очень трудно...»
Терцинами писать как будто очень трудно?Какие пустяки! Не думаю, что так, —Мне кажется притом, что очень безрассудно
Такой размер избрать: звучит как лай собакЕго тягучий звон, и скучный, и неровный, —А справиться-то с ним, конечно, может всяк, —
Тройных ли рифм не даст язык наш многословныТо ль дело ритмы те, к которым он привык,Четырехстопный ямб, то строгий, то альковный, —
Как хочешь поверни, все стерпит наш язык.А наш хорей, а те трехсложные размеры,В которых так легко вложить и страстный крик,
И вопли горести, и строгий символ веры?А стансы легкие, а музыка октав,А белого стиха глубокие пещеры?
Сравненье смелое, а все-таки я прав:Стих с рифмами звучит, блестит, благоухаетИ пышной розою, и скромной влагой трав,
Но темен стих без рифм и скуку навевает.
10 июля 1894
«Блажен, кто пьет напиток трезвый...»
Блажен, кто пьет напиток трезвый,Холодный дар спокойных рек,Кто виноградной влагой резвойНе веселил себя вовек.Но кто узнал живую радостьШипучих и колючих струй,Того влечет к себе их сладость,Их нежной пены поцелуй.
Блаженно всё, что в тьме природы,Не зная жизни, мирно спит, —Блаженны воздух, тучи, воды,Блаженны мрамор и гранит.Но где горят огни сознанья,Там злая жажда разлита,Томят бескрылые желаньяИ невозможная мечта.
13 июля 1894
«О, если б сил бездушных злоба...»
О, если б сил бездушных злобаСмягчиться хоть на миг могла,И ты, о мать, ко мне из гробаХотя б на миг один пришла!Чтоб мог сказать тебе я слово,Одно лишь слово, – в нем бы слилЯ всё, что сердце жжет сурово,Всё, что таить нет больше сил,
Всё, чем я пред тобой виновен,Чем я б тебя утешить мог, —Нетороплив, немногословен,Я б у твоих склонился ног.Приди, – я в слово то вольюМою тоску, мои страданья,И стон горячий раскаянья,И грусть всегдашнюю мою,
16 июля 1894
«Мечтатель, странный миру...»
Мечтатель, странный миру,Всегда для всех чужой,Царящему кумируНе служит он хвалой.
Кому-то дымный ладанОн жжет, угрюм и строг,Но миром не разгаданЕго суровый бог.
Он тайною завесилСтрастей своих игру, —Порой у гроба веселИ мрачен на пиру.
Сиянье на вершине,Садов цветущих рядВ прославленной долинеЕго не веселят.
Поляну он находит,Лишенную красы,И там в мечтах проводитБезмолвные часы.
19 июля 1894
«Дождь неугомонный...»
Дождь неугомонныйШумно в стекла бьет,Точно враг бессонный,Воя, слезы льет.
Ветер, как бродяга,Стонет под окном,И шуршит бумагаПод моим пером.
Как всегда случаенВот и этот день,Кое-как промаенИ отброшен в тень.
Но не надо злостиВкладывать в игру,Как ложатся кости,Так их и беру.
19 июля 1894
Звездная даль
Очи темные подъемлетДева к небу голубомуИ, на звезды глядя, внемлетЧутко голосу ночному.
Под мерцаньем звезд далеких,Под блистающей их тайнойВся равнина в снах глубокихИ в печали не случайной.
Тихо, робко над рекоюПоднимаются туманыИ ползучею толпоюПробираются в поляны.
У опушки тени гуще,Леc и влажный и дремотный.Смотрит страх из темной кущи,Нелюдимый, безотчетный.
К старику отцу подходитДева с грустною мечтоюИ про небо речь заводит:«Беспредельность предо мною.
Где-нибудь в раздольях света,За безмерным отдаленьем,Eсть такая же планета,И с таким же населеньем.
Есть там зори и зарницы,Реки, горы и долины,Счастье, чары, чаровницы,Грозы, слезы и кручины.
Не оттуда ль в сердце плещетГреза сладостным приветом?Вот звезда над нами блещетПереливным дивным светом:
Это – солнце, и с землею,И на той земле мечтаетКто-то близкий мне душою.К нам он взоры подымает,
Нескончаемые далиМерит черными очами.И томления печалиОтвеваются мечтами.
Он иную землю видит,Где так ярко счастье блещет,Где могучий не обидит,Где бессильный не трепещет,
Где завистливой решеткойПир богатых не охвачен,Где клеймом недоли кроткийНавсегда не обозначен».
Скоро звезды гаснуть станут,Расточатся чары ночи,И с тоской пугливой глянутРазмечтавшиеся очи.
26 июня – 22 июля 1894
«Невольный труд...»
Невольный труд,Зачем тобой я долго занят?Мечты цветут, —Но скоро сад их яркий вянет.
И прежде чем успелВдохнуть я теплое дыханье,Их цвет багряный облетелВ печальной муке увяданья.
23 июля 1894
«Каждый день, в час урочный...»
Каждый день, в час урочный,Я сюда прихожу,Молчаливый и точный,И угрюмо гляжу,Не видны ли в потокеНенавистных тенейЭти бледные щеки,Это пламя очей,Эти губы сухие,Эта строгость чела,Где проносятся злыеНаваждения зла.И сегодня я встретилТу, кого я так ждал,Ту же гордость заметил,Ту же томность узнал.Но за нею стремитьсяЯ в толпе не посмел —Мне скорей удалитьсяТайный голос велел.
31 июля 1894
Кремлев
Рассказ в стихах
1
Унылой бедности невольник терпеливый,Сидел он у окна, склонясь в немой тоске.Пред ним раскинулся пустынный и ленивыйУездный городок. На дремлющей рекеПовисли с берега картиной прихотливой,Вниз крышами, дома. Яснели вдалеке,В просветы крыш седых, за крайней бедной хатой,Зеленые поля и лес голубоватый.
2
Когда бы посмотрел он влево из окна,Упал бы взор его на домик деревянный,Где школа ютилась, Увы! теперь онаВсегда будила в нем порывы злости странной,Хотя была ему по-прежнему нужна,Как поприще его работы неустанной.Короче говоря, учителем он был.Сначала он любил свой труд, потом остыл.
3
Первоначальный пыл наивных увлечений,Увяли юные горячие мечты —Цветы в чужой земле тоскующих растений.Увидел он себя в объятьях нищеты,В цепях ненужных мук, печалей и лишений.Без яркой грезы дни томительно-пусты.Желаньем умереть он тайно зачарован,Но цепью прочною к земле пока прикован —
4
Любовью... У него племянница жила,Девица в тех летах, когда давно другиеНашли себе мужей. Что ж! Настенька мила,Hо не красавица, хоть волосы густые,И глазки темные, как яркая смола,И губы алые, как розы полевые,Могли понравиться, – да главная вина,Непоправимая, – совсем она бедна...
5
А он... В его груди тоска воспоминаний.Один и на людях, он грустен, одинок.Из детства в жизнь вошли невзгоды испытанийИ преждевременный, сжигающий порок.Когда же с юностью зардел огонь желаний,Ему не вспыхивал ответный огонек:Застенчивый чудак несчастливо влюблялся —Семейственный удел ему не доставался.
6
Бывало, влюбится, томится долго, ждетОт милой девушки ласкающего взгляда,Но, полная своих мечтаний и забот,Она с ним холодна, она ему не рада.Набравшись храбрости, всю страсть он изольетПред нею наконец. Какая же награда?Красавица бежит, словечка одного,Ни даже да иль нет, не бросив для него.
7
Вновь за тетради он присаживался рьяно,На школьные дела переносил он пыл,Но здесь – увы! – еще одна для сердца рана —Его служебный путь угрюм и труден был.И горе и тоску топить на дне стаканаИ пить угар хмельной он скоро полюбил,И тратил дни свои в бессмысленном разврате,В угарных кутежах, не плача об утрате.
8
И так бы Прожил oн... Но, к счастью или нет,Поток унылых дней, отравленных и смрадных,Струею резвою внезапно был согрет...Кремлев имел сестру. Подруга дней отрадных,Когда и в бедности являлся милым свет,Теперь она была рабою бед злорадных.В далеком и чужом краю она жилаИ с мужем-пьяницей терпела много зла.
9
