Достояние леди - Элизабет Адлер

– Старая я, чтобы куда-то уезжать, Миша, – говорила Софья, кажется, впервые признав, что она уже немолода. – Я хочу остаться с тобой, а там – будь что будет.

Но Михаил уговорил мать ехать.

– Я остаюсь в поместье лишь для того, чтобы убедиться, что его не сожгут. Уверяю, маман, мне не угрожает никакая опасность. Через несколько недель мы встретимся в Крыму.

И Софья, и сам Михаил знали, что он не верит своим словам, но мать подчинилась желанию сына.

Снегопад усиливался, Мисси уже не видела даже стволы ближайших сосен, но кони уверенно бежали вперед.

Княгиня Софья нарушила молчание:

– Мы едем уже часа полтора, – проговорила она. – Наверное, скоро будем на станции Ивановское.

И тут путешественники услышали звуки ружейных выстрелов. Мисси успела только заметить, как, обливаясь кровью, упал кучер. Тяжелые сани перевернулись. Мисси и Ксению отбросило в сугроб в нескольких метрах от дороги. Мисси видела, как мучительно умирали кони – они громко хрипели, бились в судорогах. Вскоре все стихло.

Мисси в ужасе замерла, ожидая, что сейчас раздадутся новые выстрелы, которые принесут смерть самим путешественникам. Но выстрелов не было. Мисси подняла голову и осмотрелась: Аннушка лежала шагах в двадцати – даже сквозь вьюгу было видно, что она ранена: снег вокруг был залит кровью. Алексея и Софьи нигде не было видно.

Откуда-то из леса послышались грубые голоса: люди о чем-то спорили. Вскоре из-за деревьев вышли люди. Они несли зажженные факелы, и Мисси смогла рассмотреть их. Ужас охватил девушку – это были не казаки, не красноармейцы, а простые крестьяне – человек шесть. На них были тулупы и грубые валенки. В руках они сжимали винтовки и бутылки. Крестьяне были пьяны – запах перегара заглушал даже запах хвои. Наверное, они ограбили какой-нибудь склад – на них были дорогие меховые шапки, мало подходившие к их простой одежде.

Мисси закрыла глаза и уткнулась головой в снег, надеясь, что в темноте ее примут за мертвую.

– Гляди-ка, баба, – сказал один из крестьян, наклоняясь к ней и приподнимая полу ее простого тулупчика. – От нее и запах-то бабий…

Остальные бандиты громко рассмеялись.

– Мертвая, – определил первый, – вся в крови… Но надо проверить! – Он с силой ударил ее ногой по ребрам. Диадема впилась в Мисси, но инстинкт самосохранения подсказал: молчи, и останешься жить. Мисси стиснула зубы и не издала ни звука.

Заскрипели по снегу шаги. Высоко держа факелы, бандиты подошли к Аннушке. Белокурые волосы княгини разметались по снегу, соболья шубка распахнулась, и огонь факелов заиграл на жемчугах княгини. Вдруг она подняла голову, приоткрыла глаза и, обведя взглядом крестьян, проговорила:

– Я узнаю вас. Вы лесники из поместья Ивановых. Ты – Микоян. Ты приходил в Варышню на Пасхальной неделе. А ты – Рыбаков…

– Заткнись! – заорал Микоян. – Хватит! Не будет у вас больше Пасхи! Все теперь принадлежит нам – революционному народу! – Он нагнулся и схватил Аннушку за волосы. – И такие, как ты, будете ублажать наших героев!

Мисси видела, как исказилось болью лицо Аннушки. Микоян с силой приподнял за волосы ее прекрасную голову и в упор посмотрел на нее.

– Но сначала надо бы нам самим поразвлечься. Чем мы хуже князя? Как вы считаете, товарищи?

Бандиты снова рассмеялись и сунули ему в руки очередную бутылку – Микоян отпустил Аннушку и присосался к горлышку. Казалось, хмель отвлек разбойника от несчастной княгини. Но, допив самогон, он отбросил бутылку и хищно оглядел Аннушку.

Тишину ночи разрезал пронзительный крик. Это Алексей выбежал из-за деревьев и бросился к матери:

– Нет!… Нет!… Нет!… – кричал мальчик. – Оставьте в покое мою мамочку, убирайтесь прочь отсюда!

Бандиты повернулись на крик и подняли винтовки. Мисси горько расплакалась; как хотелось ей в этот миг зажать уши, чтобы не слышать хохот пьяных мужиков – увы, она не могла позволить себе даже этого – стоило ей пошевелиться, настал бы конец и ей, и маленькой Ксении, которая так же тихо лежала возле нее и которую разбойники по счастливой случайности не заметили. Один из крестьян схватил Алешу за воротник и поднял вверх, как куклу. Алеша плакал, умоляя озверевших бандитов не причинять вреда его матери.

Микоян приставил острие штыка к груди мальчика – в глазах Алексея застыл ужас.

– Ах вот оно что, – заплетающимся голосом процедил бандит, – юный князь изволили к нам пожаловать. Что же надо их светлости? За мамочку просят?

– Не смейте трогать моего сына! – произнесла слабым голосом Аннушка. Мисси удивилась, что даже сейчас, когда ее жизнь полностью зависела от этой озверелой шестерки, она говорила с тем же достоинством, что и всегда. – Если хоть волос упадет с его головы – клянусь, мой муж сумеет отомстить вам. Сначала вас высекут на конюшне, а потом повесят на самом высоком дереве в Барышне! Вас всех повесят.

Микоян громко расхохотался:

– Смотри внимательно, княжеский щенок, – процедил он, поворачивая голову Алеши в сторону матери. – Сейчас мы тебе кое-что покажем. Во дворцах такому не учат, а вот мы – научим! Это будет урок настоящей жизни. Ты сейчас узнаешь, что такое злоба, которая на протяжении тысячи лет копилась в сердце простого мужика!

Микоян штыком разрезал шерстяное платье Аннушки от ворота до подола – Алеша вздрогнул, но не отвернулся.

Микоян онемел, он никогда не видел таких женщин. Аннушка зажмурилась – Микоян протянул волосатую руку к ее груди и рванул кружево…

– Это что?! – воскликнул он при виде упавших на снег бриллиантовых колец и брошей. Какое-то мгновение бандиты молча смотрели на сокровища, потом с криками восторга кинулись подбирать их.

– Богатенькие, богатенькие! – приговаривали крестьяне, засовывая трофеи в карманы тулупов и штанов. По случаю неожиданной наживы были откупорены еще несколько бутылок водки.

Переглянувшись, разбойники решили продолжить поиски драгоценностей. Они сорвали жемчужное ожерелье с шеи Аннушки, вырвали из ушей серьги, принялись колоть штыками соболью шубу. Наконец, обшарив все складки одежды княгини, бандиты убедились, что больше ничего не найдут. Аннушка лежала, свернувшись клубочком на рваной шубе. Она была обнажена и дрожала от холода и страха.

– Пускай мальчишка смотрит! – рявкнул Микоян. Бандиты снова окружили Аннушку, в их глазах сверкала похоть.

По щекам Алеши текли крупные слезы, цепкие руки бандитов не позволяли ему вырваться и убежать подальше от этого страшного места. Когда Микоян начал расстегивать тулуп, Мисси снова расплакалась, понимая, что сейчас произойдет что-то ужасное. Как хотелось ей не слышать этот пьяный хохот, матерную брань, крики Аннушки! Но она не могла пошевелиться – она отвечала за маленькую Ксюшу.